Неотразимая Люси (СИ)

Протерев вспотевшие бока лошади, Люси подвела Монти к большому, похожему на сидящую лягушку, камню метрах в десяти от края ущелья, где росли цветы и кустарник. Тут, среди камней, была расселина, которую можно было не заметить, если не встать прямо перед ней. Её особенное, любимое место. У края ущелья лежал широкий плоский камень, со всех сторон окружённый кустарником. С него открывался великолепный вид.
Когда она была маленькой, мама иногда привозила её сюда, сажая перед собой в седло. Люси помнила её запах, её длинные волосы, щекочущие ей лицо, восторг и возбуждение быстрой скачки.
Сейчас размытое солнце пробивалось сквозь рассветный туман, и снежные шапки гор прятались в густых жемчужно-серых облаках. Было так тихо, что казалось, тишина накрывает её с головой. Девушка вгляделась в петляющую внизу реку. Её глаза заволокло влагой, как туман окутывал верхушки деревьев у подножия горной гряды.
Она не может это потерять. Всё её бесцельное существование свелось к этому — к панораме, лежащей пред ней. Она пронесла её в себе через весь мир и не видела ничего на свете красивее этого.
Монти тихонько заржал, и в ответ послышалось конское ржание.
Испуганная, Люси повернула голову и сквозь ветви утёсника увидела спешивающуюся с лошади Ирэну Рей. Смесь удовольствия и раздражения охватила её. Неужели даже здесь ей не удалось скрыться от этой женщины?
Ирэн подошла к Монти и положила твёрдую, уверенную руку на шею жеребца.
Поборов безумный порыв остаться ненайденной, Люси соскользнула с камня и раздвинула ветки утёсника.
— Как вы нашли сюда дорогу? — крикнула она.
Ирэн резко повернула голову и увидела её. От чего же кровь девушки быстрее побежала по жилам: от удовольствия или от раздражения, что её уединение нарушено?
— Пошла за вами, когда вы вышли из бассейна. — Ирэн на секунду отвернулась, чтобы перебросить поводья через шею своей лошади и ещё разок похлопать Монти. Затем подошла к Люси, на ходу оглядывая её тёплую овечью куртку, чёрные джинсы и сапоги для верховой езды. — Здесь красиво.
Люси кивнула.
— Моё любимое место. — Она отметила, что Ирэн смотрит больше на неё, чем на пейзаж. — Я приезжала сюда со своей мамой.
Ирэн без приглашения села на камень. Камень был большой, на нём достаточно места для двоих, но Люси осталась стоять. Почему-то сидеть вдвоём на её камне в этом месте, её особом месте, казалось слишком… интимным.
Особенно с женщиной, которая так воздействовала на неё.
Если даже Ирэн и догадывалась, какие мысли бродят в её голове, её это не стесняло. Ирэн устроилась поудобнее, и взглянула на Люси.
— Вы похожи на свою мать?
Люси ткнула носком сапога в кочку.
— Внешне. — ≪Слишком похожа≫, — подумала Люси. Она мысленно улыбнулась, как наяву услышав вопли экономки Элли, когда она обнаружила Люси на кухне, с ножницами в руке и кучкой серебристых локонов возле ног.
— Вы близки?
Люси вспомнила мамины руки, заплетающие ей косу, розовый аромат её любимых духов.
— Мне так казалось. Я не видела её с тех пор, как она ушла.
Ирэн вскинула тёмные брови.
— Мне было восемь, — сказала Люси, обхватив себя, как будто ей стало холодно. — Она убежала с одним из работников. Мама была на двадцать лет моложе папы, — добавила она.
Последовала пауза. Люси почувствовала неловкое беспокойство, словно она только что раскрыла истинное поведение своей матери перед совершенно незнакомым человеком. Для неё давно стало привычным делом сочинять красивые сказки для своих иностранных друзей.
Любящие родители. Чудесная дружная семья. Совместные поездки за покупками в Лондон и Париж.
Но здесь почему-то казалось неправильным лгать. Может, потому, что это было последнее место, где она чувствовала себя не только любимой, но и искренней.
Ирэн кивнула.
— Он больше не женился?
— Нет. Это сильно подкосило его.
Бегство Беллы потрясло маленькое сообщество, где Маккинли были практически королями. Томас Маккинли был большим человеком в округе. Многие предостерегали его против женитьбы на такой молодой.
— Вы были близки со своим отцом? — поинтересовалась Ирэн.
Люси задумалась. Близки? После побега матери он практически полностью отдалился от неё, словно она не стоила его внимания.
— Нет, не были. — Люси пожала плечами и отвернулась. — Я слишком напоминала ему маму. — То, что она обрезала волосы, ничего не изменило, по крайней мере, в ожесточённых глазах её отца. — Я не могу его винить. Он был убит горем. Унижен. До того, как с ним случился удар шесть месяцев назад, я почти не бывала дома, за исключением нескольких уик-эндов, поскольку меня отослали в пансион.
Ей понравилось, что Рей не стала бормотать никаких банальных сочувствующих фраз. Какое ей дело до того, любили ли её родители?
— Вы были хорошей ученицей в школе?
Отвлечённая её вопросом, девушка опустилась на камень, соблюдая, однако, дистанцию.
— Ужасной, — усмехнулась она. — Нет, правда.
— В учёбе или в поведении?
— И в том, и в другом. У меня дислексия. Неспособность к чтению.
Ирэн длинно выдохнула.
— Не так уж это страшно.
— Но только не в моей школе. — Она придала своему голосу надменный, аристократический тон. — С девочками из высшего общества подобного не может случиться. Но мне удалось приспособиться.
— Каким образом?
— С помощью дурного поведения, разумеется, — ответила Люси. Как большинство страдающих дислексией, она ловко научилась скрывать свой недостаток, чтобы не отличаться от других детей. Для этого она проказничала, много смеялась и болтала, и учителя смотрели сквозь пальцы на невыполненное домашнее задание, на проваленный или пропущенный экзамен.
— И ни один учитель не попытался…
— Послушайте, я была богата. Полагаю, они считали, что такие, как я, девицы из зажиточных семей просто проводят время в школе до того, как выскочить замуж за какого-нибудь состоятельного парня. — Она рассмеялась. — Кому нужно это образование?
Ирэн подтянула колени к себе и обхватила их руками. Тонкий лучик жёлтого света проскользнул между ними. Люси поднялась.
— Вот и солнце.
Ирэн наблюдала, как она подошла к краю ущелья. ≪Бедная маленькая богатая девочка≫, -пронеслось в её мыслях. Красота, деньги, престиж. Но не все розы в райском саду. Неспособная к чтению. Отрезанная от любви, которой она жаждала, от родительской любви. ≪Возможно, — подумалось ей, — они с ней не такие уж и разные, в конце концов≫.
За исключением того, что Люси до сих пор сохранила в себе преданность этому ничтожеству, своему братцу, и сострадание к родителям, несмотря на их равнодушие. А она смогла бы?
Её собственное гордое и надменное отношение к отцу так и не смягчилось за прошедшие годы.
Она знала, что не может, как Люси, испытывать сочувствие к человеку, которого не уважает, исключительно потому, что этот человек её отец.
— Смотрите! — Её голос, по-детски восторженный, вывел Ирэн из задумчивости. Она слезла с камня и пошла к ней. Люси указала рукой в сторону долины, вглядываясь сквозь серебристую мглу. — Радуга!
Горы выступали прямо из извилистой реки. Ущелья, огромные и бескрайние, врезались в серовато-коричневые подножия гор, дышащих первозданной красотой и величием.
Это был другой мир, не тот, который знала Ирэн. Она привыкла к укрощённой, культивируемой земле. Это её профессия. Места, привлекающие туристов, тихие и спокойные. Здесь же не было покоя, одна первобытная дикость.
Это напомнило ей её детский обет, данный в двенадцать лет, что когда-нибудь она станет фермершей. Земля, на которой она выросла, была безжалостной, бесконечной и сухой. Они с отцом не сумели спасти её. И почему-то ей всегда хотелось это исправить.
И она знала, что её время приходит.
Как только с Черепашьим островом будет закончено, дальнейшую жизнь она посвятит поиску идеального куска земли, идеальной жены и начнёт доказывать, что она может быть лучшей фермершей и женой, чем был её отец.