Эссенция пустоты (СИ)

И когда они развели костёр, для чего стащили к лагерю почти все растущие вдоль ручья кустарники, настало время для разговоров. Хелия молчала, но требовательно смотрела на Рэна, ожидая, когда тот начнёт говорить.
Пуэри же не знал с чего начать. Чтобы поведать Эну о своей расе, охотник потратил немало времени. А потом ещё больше времени ушло на то, чтобы ответить на все вопросы. Конечно, не обязательно рассказывать ей всё, но даже на то, чтобы объяснить в общих чертах, придётся потратить полночи. Впрочем, торопиться им некуда.
— Таких, как я, больше нет… — начал он.
— Скромных? — усмехнулась Хелия.
Рэн вскинул брови, давая понять, что не оценил шутки.
— Именно. Представь, что ты — последний в мире человек, вокруг которого полно гномов, орков, эльфов, но нет больше ни единого человека. И не будет, потому что все они давно мертвы. Представила? В этом нет ничего смешного.
Пиратка, нарвавшись на такой резкий ответ, потупилась:
— Извини. Просто ты так сказал…
— У меня никогда не будет детей. Нормальной, полноценной семьи тоже не будет, потому что я не смогу создать её с женщиной другой расы. Даже при самом лучшем раскладе мне до самой смерти предстоит в одиночестве слоняться по миру, пытаясь встроиться во враждебные к чужакам общества. Вокруг меня кипит жизнь, но от этого только хуже, потому что я понимаю, что чужой всем и каждому. Даже если кто-то захочет меня понять, он не сможет сделать этого и вполовину так хорошо, как это сделал бы мой соплеменник. А мне очень хочется, чтобы меня хоть кто-то понимал, и хочется иметь и семью, и детей, потому что я — живой, ясно? — последнюю фразу Рэн почти выкрикнул, и, решив изъясняться на понятном языке, добавил: — Усекла?
Хелия молчала, не поднимая глаз. Охотник и сам не понимал, почему так разозлился. Да, наболело, но раньше выдержка ему не изменяла. С кем поведёшься…
— Не будем больше об этом, — сказал он, успокаиваясь. — Тебе достаточно знать, что моя раса называется пуэри, и что когда я умру, никто и никогда больше о ней не услышит. И вот этого, — он ткнул пальцем в пылающую алым аниму, — больше ни у кого не будет.
На этом разговор надолго заглох. Повисла напряжённая, неловкая тишина. В ней они умяли всё приготовленное и занялись каждый своими делами: Рэн — тренировкой, Хелия — стиркой своей одежды, изрядно прохудившейся за последние дни. Правда, пиратка разом забыла о своём занятии, когда увидела, как тренируются охотники пуэри.
Сам Рэн, увлёкшись, даже забыл, что рядом кто-то есть, а потому быстро остыл. Он даже смешался на мгновение, когда заметил наблюдающую за ним девушку.
— Ого, — сказала она, скрестив руки на груди. — Вот это скорость. И часто ты тренируешься?
— От случая к случаю. Почему ты спрашиваешь? — Рэн сбил дыхание и остановился, решив закончить упражнения.
— Мне интересно, как добиться таких результатов.
— Стать пуэри, — охотник пожал плечами. — Плотность и эластичность наших мышц намного выше, чем у людей. Но тренировки необходимы для поддержания их в тонусе, так что я тренируюсь раз в два-три дня, если имеется возможность.
— А я тоже кое-что умею!
Рэн вытер выступивший пот и посмотрел на девушку. У неё был такой вид, будто ей не терпелось померяться умениями. Тут же в его голове всплыл образ сестры: у неё были такие же горящие энтузиазмом глаза и непоседливый характер. Младшая сестрёнка очень торопилась занять своё место среди взрослых, а потому не упускала ни малейшей возможности продемонстрировать свои таланты.
Это воспоминание оказалось настолько ярким, что охотник смягчился.
— Показывай, — он сделал приглашающий жест.
Сабли выпорхнули из-за пояса Хелии с лёгким шелестом, остановившись в боевом положении. Секунду пиратка не двигалась, а потом взорвалась свистящим вихрем: клинки порхали вокруг неё, вращаясь в самых разных плоскостях, тело девушки изгибалось и вращалось в вольтах, ни мгновения не находясь в покое.
— Сама научилась? — спросил он, когда Хелия остановилась, восстанавливая дыхание.
— Нет, конечно! — с готовностью выпалила девчонка и снова встала в боевую стойку. — Нападай!
— Зачем? — удивился пуэри.
— Посмотрим, сможешь ли ты пробиться!
— Ты быстра, но не настолько, — Рэн покачал головой.
— Звучит как пустое бахвальство! Не бойся, не пораню! — выкрикнула пиратка и снова превратилась в мельтешащее сталью облако.
Рэн не боялся. Просто происходящее казалось ему ребячеством, которому он был не в настроении потакать. Но Хелия нуждалась в демонстрации. Во избежание дальнейших недопониманий.
Вместо того, чтобы нападать, охотник присмотрелся к траекториям сабель и, выбрав нужный момент, шагнул вперёд.
Они оба замерли. Пиратка сначала с недоумением, а потом и с восторгом смотрела на свои клинки, обездвиженные руками пуэри — тот перехватил лезвия прямо в полете, сжав их между большими и указательными пальцами. Когда же она подняла взгляд, посмотрев охотнику в глаза, её лицо выразило эмоцию, которую Рэн не смог распознать.
— Дело не в страхе, — сказал он, отпуская клинки.
Моргнув, девушка перевела взгляд на его руки и тут же бросила сабли.
— У тебя кровь, — она сорвала с головы бандану и приложила её к порезу на пальце Рэна.
— Ерунда, заживёт, — он поспешно одёрнул руку. — Не пачкай повязку.
Пуэри отвернулся, но даже спиной продолжал чувствовать любопытный взгляд Хелии.
— Расскажи лучше, кто тебя научил так здорово обращаться с оружием? — Охотник сел у костра.
— Да, был один хороший дядька, — пиратка села напротив. — Ром пил, как слепая лошадь — воду, но зато добрый. Знакомец моего папаши. Недавно окончательно спился и погиб.
— А где сам твой отец? — Рэну всё ещё было неловко от того взгляда, которым его одарила девчонка, поэтому он пытался сгладить ситуацию разговорами.
— Тоже подох. Давно уже. Повешен по приказу султана в Неф-Суфуме.
— Он тоже был пиратом?
— А то как же, — Хелия зло усмехнулась. — Тот ещё был сукин сын.
Она хотела добавить что-то ещё, но вдруг замолчала. Пуэри, глядя на неё, поймал себя на том, что ему и впрямь интересно, как же так получилось, что Хелия стала Эхелом. В его воображении с трудом выстраивались условия, которые могли сподвигнуть девушку притворяться мужчиной, а потом ещё и стать пиратом.
Помолчав какое-то время, Рэн всё же дал волю любопытству:
— Расскажи о себе.
— Зачем? — Хелия поморщилась. — Да и что рассказывать?
— Раз уж ты оказалась не тем, кем я тебя считал, это будет справедливо. Можешь начать с того, где родилась. Всё равно нам до возвращения Эна нечем заняться.
Девушка откинулась на эновом плаще, заменявшем ей лежак, и подложила руку под голову. Даже это её движение было резким, размашистым, мужским — видимо, многолетняя привычка наложила свой отпечаток. Несмотря на смену образа Хелия не казалась Рэну женственной. Да, его контакты с женщинами людей состояли в основном из общения с Литессой, но даже чародейка, жёсткая и властная, внешностью и поведением оставалась изящной женщиной. О пиратке такого нельзя было сказать даже с натяжкой. Однако именно эта её черта пробуждала в пуэри исследовательское любопытство.
— Где родилась, говоришь, — Хелия смотрела в потемневшее небо. — Ладно, начистоту так начистоту. Моя маманя жила в том же Неф-Суфуме. Когда папаша её обрюхатил, ей было шестнадцать лет. Совсем бестолковая девчонка. Спуталась с ним разок, потом ждала полгода, пока он вернётся из плавания. Втрескалась, дура. Она-то мне этого ничего не рассказывала, это её подружка мне потом уже поведала, что и как у них случилось. Он вернулся и даже её не вспомнил — что пирату девки? Одна на другую похожа. Постель согрела, и катись на все четыре. Но она снова прыгнула к нему в койку. Тогда меня и зачали, а потом снова разбежались. Точнее, Пират — так она его называла — уплыл.
— Ты его хотя бы видела?
— Ни разу. Когда он приплыл снова, мне уже исполнился год. Тогда в Аль-Назире бушевали мятежи, и Пират вместе с остальной шайкой под шумок грабанул султанский конвой. Думали, что всех перебили на тех кораблях. Оказалось, кто-то выжил и донёс султану. Дуралеи, только железом махать научились, а вместо мозгов — рыбьи потроха. Конечно, едва они сошли на берег, их взяли. Кого-то убили в стычке, кого-то пленили и судили. Среди последних был и Пират. Маманя в тот день пришла на площадь, посмотреть, как он будет болтаться в петле. К тому времени не очень-то она его уже и любила. Такая вот история.