Горько-сладкая любовь (СИ)
— Нет, не смущает, — улыбнулся Кента. — Если еще не забыл, то я тебя поцеловал. Секс между мужчинами мне не кажется чем-то противным и отталкивающим.
— А сам бы смог?
Кента пожал плечами.
— Кента, а переспи со мной, — у Кенты рот приоткрылся от удивления. — Я ничего не знаю о любви. Мне столько раз доставалось из-за того, что я гей… Первый парень, которому я признался, сломал мне нос. Вернее, в кости появились трещины, так сильно он ударил. А потом вся школа надо мной насмехалась, одноклассники травили, и даже учителя не делали им замечаний, хотя видели. Я страдал, а ведь даже не разу не целовался с парнем… В итоге мама забрала меня из школы, и мы переехали сюда. В крупном городе все же и отношение иное. Ты не единственный и теряешься на фоне остальных. Но я все равно больше никому не доверял, хотя мама и говорила, что не против, если я встречу хорошего человека, пусть он и будет парнем. Я хочу, чтобы ты стал моим первым, потому что могу тебе доверять. Если тебе не кажется подобное мерзким, то лиши меня девственности. Прошу об одном, если займемся этим, соври и скажи, что любишь меня.
Кента закрыл рот, посмотрел перед собой и потер лицо ладонями. Ну вот, так даже лучше, он сбежит от меня, и я снова буду странным одиночкой…
— У меня тоже есть условие, — Кента повернулся ко мне. — Я это сделаю, если до следующей пятницы не передумаешь. Сейчас из-за случившегося тебе может казаться одно, а потом другое. Не хочу, чтобы в итоге ты меня возненавидел.
— Я уверен в своем решении, ты — идеальный вариант, — твердо сказал я.
Кента улыбнулся.
— Ты такой умный, но такой дурак, — он потянулся ко мне и поцеловал. Без языка, просто губ коснулся. — Сможешь ехать на мотоцикле или лучше такси?
— Смогу, — я поднялся со скамейки.
Живот еще болел, и все же били они как девчонки.
*
Когда я оклемался, мои слова, сказанные Кентой все равно не казались бредом. И я не жалел о своей просьбе. Воспринял ли Кента меня всерьез? Он ведь поцеловал в ответ, и это уже во второй раз. О чем он думал? И он в курсе, что я гей. С той поездки много времени прошло, но отношение Кенты ко мне не менялось.
Ичиро и Джиро не было до среды. Вернулись они тихими и… побитыми. Но в школе все равно начали болтать о моей ориентации. Про маму молчали.
Я ловил на себе разные взгляды — в основном равнодушные. Ненависть тоже была. Иногда любопытство. Думаю, если бы не Кента, меня бы опять травили. А вот девчонки поддержали открыто, особенно те, кому я рисовал. Мне желали удачи… Это было так странно.
В четверг меня ждал подарок.
— Боевой огненный лягух! — заявил Кента, вручая мне шлем с аэрографией. — Смотри, теперь это твой персональный шлем.
— Серьезно? — я разглядывал нечто, похожее на лягушку-ниндзя в языках пламени. Странно, но прикольно.
— Тебе не нравится? — расстроился Кента. — Наверное, ты бы придумал лучше, но тогда бы сюрприза не вышло.
— Мне нравится, — я улыбнулся. — Правда нравится. Это забавно и как-то даже мило.
— Это круто!
— Круто, — я кивнул, начиная хихикать. — Спасибо большое за подарок. Кента…
— М?
— Я не передумал. Я хочу это сделать с тобой. А ты хочешь?
Кента надел на меня шлем, и мы сели на байк. Я обхватил Кенту поперек живота, и он накрыл мои ладони своими.
— Завтра после школы мы поедем ко мне, и ты останешься до самого понедельника. С мамой договоришься?
— Да, без проблем.
— Тогда мы это сделаем, — Кента завел мотоцикл, и мы поехали по долгому пути. — Я кое-что расскажу тебе. Когда мама умерла, отцу было очень тяжело, но он не топил горе в стакане. Отец почти каждый вечер сидел на диване с ее фотографией в руке и курил. К утру пепельница терялась за горой окурков. Как он себе рак легких не заработал, до сих пор не пойму. Мы уехали из Японии и осели в Рио, потом был Сидней, а затем вся Европа город за городом, страна за страной. Отец работал как проклятый. В Америке его чуть отпустило, но он загремел в больницу с аппендицитом.
Тогда мне уже исполнилось пятнадцать, я пропадал со своими друзьями, часто не ночевал дома. Однажды заявившись под утро, я застукал его обнимающимся с одним мужчиной. Он оказался японцем, видимо, у отца пунктик на азиатов. Сам понимаешь, что в новинку мне отношения между мужчинами не были, но застать отца на коленях у какого-то мужика… Ну, не совсем «какого-то». Ясуо — тот хирург, который проводил операцию отца, и я его знал. Подловить их было странно, мягко говоря, но именно Ясуо излечил не только физическую болезнь отца, но исцелил и душевные раны, поэтому я ничего не имею против сексменьшинств. Я и сам много об этом думал, и, хотя не стремился попробовать секс с парнем, чем-то отталкивающим мне это не казалось. Но я удивлен, что в Японии до сих пор не разрешены однополые браки.
— Думаю, это ненадолго, — я поддержал решение Кенты сменить тему. Вряд ли ему нужна моя реакция об отце, наверное, он просто хотел, чтобы я знал. — Прибавилось открытых геев, среди тех, кто имеет вес в обществе. В конечном итоге, правительство услышит свой народ, иначе нашу страну начнут сравнивать с отсталыми-гомофобными странами.
— Угу, тоже так думаю. Но странно, что брак с иностранцем, если он гражданин толерантной страны, где гей-браки разрешены, в итоге признает и правительство Японии. (прим.автора: на начало 2016 года — это действительно так. Если страна, гражданином которой является иностранец, разрешает гей-браки, то японец может заключить брак с таким иностранцем, и этот брак будет признан законным). Получается, что у членов одной семьи разные гражданские права.
— Да, так-то оно так, но все же уже что-то. А лучшее, я уверен, впереди, — я прижался к Кенте, чувствуя облегчение от того, что он согласился.
Кента понимает меня. А я хочу запомнить нашу дружбу. Когда дорожки разойдутся, я буду вспоминать о Кенте, как о своем первом, и эти воспоминания меня согреют.
*
Всю пятницу я нервничал, а вот Кента выглядел как всегда спокойным и уверенным. Разве что отвечал без колкостей и меньше наглел. Мы так же пообедали и так же поехали вместе, но в этот раз со мной побольше вещей, так что за спиной у меня болтался рюкзак. А еще я хотел увидеть, где живет Кента.
Мы выдвинулись в респектабельный район частных домов. И он совершенно в другой стороне от моего дома. Получается, Кента каждый раз делал заметный крюк, привозя меня, тратя время на дорогу.
Остановившись у высокого каменного забора, Кента открыл гараж и завел байк, и мы вышли сразу во двор.
— Ого, ты живешь в настоящем особняке, — я уставился на внушительное раскидистое здание. Основательное такое и крепкое, с дорожками и лесенками ко входу, следующими ландшафту участка. — Ваш дом?
— Нет, арендуем, хотя, мне нравится, я бы не отказался его выкупить. Внутри дом соответствует европейскому стилю, но и есть традиционная гостиная с татами (прим.автора: напольное покрытие), с низким столом и подушками. Туда даже входишь через фусуму (прим.автора: скользящая дверь в виде обклеенной с двух сторон бумагой рамой). Но я не привык сидеть на полу, ноги затекают. Предпочитаю есть на кухне.
Кента открыл дверь, и мы прошли внутрь, разулись.
— Мы одни?
— Да, до самого понедельника. Я решил, что так тебе будет спокойней — некого стесняться, — сказал Кента.
— Спасибо, так действительно лучше.
— Хочешь дом осмотреть?
— Да, с удовольствием.
Кента подхватил наши вещи и повел по первому этажу. Показал традиционную гостиную и европейскую, с большим овальным столом и кучей стульев, кабинет, ванную, библиотеку и спортзал с зеркальной стеной и множеством тренажеров. Зайдя на кухню и прихватив попить, поднялись на второй этаж. Тут были в основном спальни для гостей, еще один кабинет, из которого вела отдельная лестница вниз, в библиотеку. Еще пара ванных для хозяйской спальни и спальни Кенты, в которой мы и закончили осмотр.