Нетленный

– Не обращайте внимания, – улыбнулся Якушин. – Решил наконец взять щеночка, друзья посоветовали именно эту породу. Ей пять месяцев, еще ребенок. Жуткая обормотина, должен вам сказать. Такая проказница… На днях перегрызла кабель от роутера и на несколько часов погрузила наше учреждение во тьму средневековья… Прибыл мастер, так она его даже подпускать не хотела к перекусанному кабелю, лаяла, бросалась – как ребенок, право слово…
– Какое милейшее и добродушное создание, – пробормотал я, отклеиваясь от двери. – И как зовут этого славного песика?
– Долго подыскивали достойную кличку и решили назвать Гекатой. По-простому – Гека.
– Геката? М-м… – Я задумался. Слово смутно ассоциировалось с чем-то древнегреческим.
– Богиня тьмы и мрака, – подсказал Якушин, – а также лунного света, колдовства, преисподней…
– И ядовитых растений, – добавили откуда-то сбоку. От тембра этого голоса мне стало не по себе, я повернул голову. Варвара сидела у окна, спрятавшись за шкафом с бумагами, и смотрела на меня без всякой симпатии или, боже упаси, любви. – Она живет во владениях Аида и воплощает ужас ночи, – с желчью продолжала девушка. – Это бледная женщина с черными, как смоль, волосами. По ночам она выходит на охоту в сопровождении адских псов…
– Вот теперь все понятно, – сглотнул я. – Кстати, Сергей Борисович, а что здесь делает эта женщина?
– Не хочу быть арбитром в ваших поединках, – поморщился Якушин, – разбирайтесь сами. Варвара Ильинична здесь исключительно по делу. Кстати, что-то мне подсказывает, она не прочь с вами помириться, но об этом она подумает завтра, верно, Варвара Ильинична?
– А сегодня она продолжит меня недолюбливать, – улыбнулся я.
– Это неправда, Сергей Борисович, – фыркнула Варвара и слегка заалела.
Компания подобралась теплой. Малолетней «богине тьмы и мрака» с повадками дворовой хулиганки надоело лежать, она приняла сидячую позу и продолжала меня придирчиво визировать. На Варвару она не реагировала. Последняя смотрелась элегантно в парусиновом костюме песочного цвета, с новой укороченной прической, с подрезанной челкой, открывающей неприлично высокий для женщины лоб. И Сергей Борисович, как всегда, выглядел представительно. Костюмная тройка из переливающейся черной ткани, белая рубашка, седая окладистая бородка. Сергей Борисович был явно обеспокоен, хотя не акцентировал это. В дверь постучали, вошла, извинившись, статная женщина средних лет, положила перед Якушиным папку с бумагами и раскрыла ее. Он нацепил на нос очки, бегло просмотрел документы, стал подписывать. Пока он это делал, женщина украдкой поглядывала в мою сторону. Варвара сидела неподвижно, презрительно поджав губы. Якушин закрыл папку, женщина подхватила ее, поблагодарила и стремительно удалилась. На нее собака тоже не реагировала.
– Прошу извинить, – сказал Сергей Борисович, снимая очки, – налоги, налоги… Но это неизбежное зло, мы все должны содержать родное государство. Чаю хотите, Никита Андреевич?
– Нет.
– Как хотите. Если передумаете, сделаете сами. Может, присядете? Геката не укусит, не переживайте. Не скажу, что уже сегодня она занесет вас в список друзей, но когда-нибудь это сделает. Располагайтесь, друзья мои. Беседа будет долгой, и говорить в основном буду я… – Сергей Борисович посмотрел на часы, потом на лежащий рядом телефон, не подающий признаков жизни, удрученно качнул головой. Он усердно скрывал беспокойство. Я задумался: как-то странно. А ведь людей на шлагбауме сегодня было больше – четверо вместо традиционных двух. И по парку прогуливались люди в темной форме, и за сфинксом у входа в музей бдительно курили двое. Я мысленно перекрестился: надеюсь, это не связано с закрытым делом Марии Власовой… Я сел и быстро глянул на Варвару. Она тоже глянула и задрала нос. Я был безумно рад ее видеть! Надеюсь, мои чувства не отметились на лице всеми красками радуги.
– Сначала экскурс в историю, – начал Якушин. – Я не требую относиться серьезно к тому, что расскажу, – дело ваше. Возможно, вы слышали про эту историю, возможно, нет. Тысяча девятсот шестьдесят девятый год – время, когда СССР чувствовал себя уверенно, и люди искренне считали, что живут в самом прогрессивном и справедливом государстве. Место действия – 60-я параллель, западная часть Красноярского края, примерно между Енисеем и восточной границей Томской области. Места глухие, ландшафт горно-лесистый, много скал, речушки, озера. Население Тагаринского района, мягко говоря, небольшое – и тогда, и сейчас. Деревни, поселки, дороги ужасного качества. Райцентр Тагарино – ближе к Енисею… Слышали историю про «Тагаринскую принцессу»? – внезапно спросил Якушин.
– Да, разумеется, – кивнула Варвара.
Я пожал плечами. Я слышал много историй, но о такой – никогда.
– Никита Андреевич не по этой части, – подколола Варвара. – Он сказки с детства не читает. На вашем месте, Сергей Борисович, я бы не делала попыток достучаться до его бронированного разума.
– И все-таки я попробую. Летом шестьдесят девятого года по велению районных властей недалеко от села Ржавники решили построить каменный карьер по добыче щебня. Там много скал, в том числе подземных. Проводились геологические изыскания, потом стали подтягивать технику. Работали враскачку, около недели, пока не случился инцидент. Рабочий по имени Иван Караваев трудился на экскаваторе, заглублялся в грунт. Внезапно в каменном обрыве под ударным воздействием произошли сдвиги, вывалилась часть скалы, и образовалась ниша в ее теле. Это оказалось что-то вроде склепа. В склепе на каменном постаменте было установлено нечто массивное, мраморное, необычных очертаний, отдаленно напоминающее саркофаг. Лицевую сторону саркофага обрамлял затейливый узор, не имеющий ничего общего с традиционными узорами. Сверху лежала тяжелая крышка, скрепленная с саркофагом застывшим раствором – назовем его замазкой. Горнорабочий Караваев позвал товарищей, собрались мужики, озадаченно чесали затылки… Саркофаг, разумеется, вскрыли. Ломами, крепким словом – история об этом умалчивает. Толщина мраморных стенок необычного гроба оказалась порядка пятнадцати сантиметров. Практически полностью он был заполнен раствором розоватого цвета. В растворе лежала молодая и весьма красивая женщина – с длинными белыми волосами, на концах заплетенными в косички, и в белой одежде до колен, похожей на робу, – причем впоследствии ученые определили, что аналогов данного материала в нашем мире не существует. У девушки были большие голубые глаза – как ни странно, открытые. И вообще, она казалась живой – даже не спящей, а такой, что вот-вот встанет, начнет с любопытством озираться…
– Красивая история, – оценил я. – Теперь понятно, откуда пошли сказки про спящую красавицу.
– Чушь, – фыркнула Варвара. – До Ивана Караваева этот саркофаг никто не откапывал, и ничего подобного нигде не находили. И вообще, это было задолго до динозавров…
– В каком это смысле? – опешил я.
– Ученые провели анализ и выяснили, что находке – а именно подножию саркофага, самому саркофагу и его содержимому – не менее восьмисот миллионов лет, – негромко сообщил Якушин и стал наблюдать за моей реакцией.
– Тогда это все объясняет. – Я решил проявить сдержанность. – Динозавры в то время даже в планах Создателя не значились.
– Согласно генетическим исследованиям, особа в саркофаге не являлась пришелицей из космоса или параллельного мира, – добавил Якушин. – По строению лица, фигуры она относилась именно к тем народностям, что сейчас населяют данную местность, – то есть внешность европеоидная.
– Позвольте несколько уточняющих вопросов, Сергей Борисович, прежде чем продолжите, – сказал я. – Можно узнать, каким образом проводились упомянутые исследования – по возрасту саркофага и определению расы загадочной незнакомки? Генетические анализы стали доступны только в восьмидесятые годы. Анализы по ДНК стали делать еще позднее. Чем могла похвастаться наука в конце шестидесятых? Сомнительный радиоуглеродный метод? Дендрохронология – что там еще? Восемьсот миллионов лет – это не десять, не двадцать тысяч. Откуда такая цифра? Да и кто бы ее донес до советских людей, если подобную находку немедленно бы засекретили?