У осьминога три сердца (СИ)
Колышутся занавески, а после в проем кто-то заглядывает. Будь это Мэри или один из мастеров уже сказали бы, что нужно и скрылись, но человек молчит, выжидает. Наконец обращаю на него внимание, поднимаю взгляд и сталкиваюсь со светящимся лицом, поразительно довольным, таким, словно для этого уже есть повод.
Ожидал ли я его увидеть вновь вот так скоро? Ждал ли вообще?
— До конца сеанса еще долго? — спрашивает и тут же прикрывает свое любопытство. — Я бы узнал у админа, но на месте никого.
— Заканчиваю.
— А следующий есть?
Забираю с распределителя нужный мне цвет краски, не отвлекаюсь от кожи и рисунка на нем.
— Это последний.
— А есть желание поработать сверхурочно?
И у меня не получается сдержать ухмылку. У этого парня просто непрошибаемая прямолинейность. Такие обычно к своим целям доходят быстрее остальных. Многих.
Взвешиваю, насколько устал, и понимаю, что силы еще со мной, а потому отвечаю:
— Найдется. Подожди в холле, кофе-машина в твоем распоряжении, угощайся.
— Окей.
Стоит ли полагаться на судьбу? Надеяться на случайную встречу, как на божье провидение? При любом возможном раскладе вероятность того, что мы с Денисом могли пересечься где-либо за периметром студии, близка к нулю. И, видимо, парня не сильно устраивал такой расклад, раз спустя два месяца молчания он объявляется вновь. Не полагаясь на чужую волю, он просто берет ситуацию в свои руки и подстраивает под себя. Покупает билет из Мюнхена, как только выдается свободное время, и вот он, здесь.
Странное чувство, мы почти не знакомы, никем друг другу не являемся, но стоит заглянуть ему в салон с растрепанными волосами и блестящими глазами, навязать свои планы, и мои вечерние уже отодвигаются на раннее утро.
— Ты надолго здесь?
— На три дня, — отвечает Денис, поудобнее устраиваясь в кресле и закидывая руки за голову. Как быстро он раскрепостился и перестал играть мнущегося хомяка, не знающего куда ему или его рюкзаку приткнуться.
— Что будем бить?
Вытаскивает телефон и демонстрирует мне мой же эскиз — из-за моей ударившей в голову идеи, спутавшей все карты парню, мы так и не успели набить то, что он собирался изначально.
На рисунке изображен морской скат рассекающий космос.
— Хочу набить на второй руке, на внутренней стороне от запястья к локтю.
— Значит, набьем… — обращаю внимание на оранжевое марево за окном. Солнце потихоньку сползает с небосвода. — Вот только просидим здесь до поздней ночи.
— Меня это не смущает, — морщится, и септум в носу смешно дергается. — Главное, чтобы это не навредило твоим завтрашним планам. — Говорит это с таким выражением, будто мечтает об обратном.
— Как знать…
Распечатываю на трансферной бумаге и перевожу эскиз на кожу. И не успеваю загнать в машинку краску, как любопытство Дэна просачивается наружу.
— Как прошел фестиваль?
Прозвучавший вопрос, как сигнальная карточка, говорящая о том, что программист не перестал следить за моим движением на аккаунте. В прошлом месяце мы с мастерами из салона сгоняли в Берлин на трехдневный фестиваль: там я выставил на конкурс свою работу; Леон провел открытый мастер-класс; мы узнали о новинках (материалы, оборудование) — и в общем, хорошо провели время. Об этом я Денису и рассказал.
— Весело вам.
— Другого и не знаем!
Спустя час Мэри приносит две чашки кофе, пирожки с яблоками и мой ужин.
— Не давай ему голодать, — подмигивает парню и обращается ко мне: — Я домой, сегодня все подозрительно быстро растеклись из салона, на первом этаже только ребята с учениками засели. Выключишь технику, когда будешь уходить?
— Не проблема, до завтра.
Шуршат шторы, и Денис подается чуть вперед, делает вид, что разглядывает рисунок, его длинные черные ресницы забавно подрагивают, а дыхание мерными потоками долетает до моей шеи, гладит кожу. Когда парень слышит звук закрывшейся двери, становится куда смелее, переводит взгляд на меня, щурится и совсем тихо спрашивает:
— Значит, мы вдвоем остались?
— А остальные семь миллиардов человек ты куда дел?
— Съел, блин, — с лицом «обломал весь кайф» отвечает Денис.
— Будешь ерзать, я тебя выгоню.
— А сил хва… — затыкается, понимая, какую глупость собирался спороть, и тут же сглаживает углы. — Прости, просто взвинчен. Не думал, что ты так легко согласишься на незапланированный сеанс.
— А я нелегко согласился, ожесточенную внутреннюю борьбу никто не отменял, — с контуром ската и с закрашиванием хвоста закончил, меняю машинку и приступаю к формированию очертаний космоса на светлой коже. — Если отставить шутки в сторону, почему ты не написал мне и не позаботился о времени сеанса заранее?
— Не успел. Узнал, что смогу вылететь вчера вечером.
— Только не говори, что ты прямо с самолета?!
— И не говорю…
— Серьезно? — бровь на лице недоверчиво изогнулась.
— Что поделать, такие дела.
Ненадолго оставляю Дэна, выхожу в общий зал и включаю свой плейлист, пусть музыка долетает фоном, и ее почти не слышно, знакомые мотивы куда приятней. Я мог бы и совсем выключить, но полнейшая тишина в этом месте ни к чему…
— И как, разрешили вопрос с плагиатом?
— Наши юристы их прижали: подали иск и выиграли дело в суде, теперь компания-плагиатчик торчит Клею круглую сумму.
— Получается, выход второй части состоялся?
— На позапрошлой неделе. Пока отзывы положительные.
— Вот и славно, тогда прими мои поздравления.
Смущенно чешет затылок и оттягивает ворот футболки, словно пытается пропустить несуществующие капельки пота дальше, вниз по коже.
— Спасибо. Мозг нам, конечно, пожрали знатно, но зато, — вдохновенно улыбается, — у меня появилась идея новой игрушки, и Клей дала мне добро на ее реализацию.
Пурпурный оттенок, как вспышка от фотоаппарата, запечатленная на камеру, ложится градиентом на сливовый. Денис сидит спокойно, поразительно спокойно для человека с шилом в заднице — невероятный контраст по сравнению с ним же прежним, в прошлый сеанс он не казался таким безмятежным.
— И что за идея?
— Потом как-нибудь расскажу… Не люблю раньше времени трепаться, иначе не выгорит.
— И то правда. Лучше хвастаться поступками, чем планами.
Его «Потом» вызывает внутри какую-то странную смесь чувств. Человек уже строит свои собственные планы на меня, у него есть виденье нашего дальнейшего общения? Наверное, стоило задать этот вопрос, но ни одна обоснованная причина для него не обнаружилась, и я пропустил его мимо.
К тому же чуть позже Денис окончательно расслабился настолько, насколько позволяли это сделать болезненные ощущения. И я решил не нарушать этой идиллии. Разговоры вновь заструились, подобно морскому течению Солт-фиорд. Парень не переставал проявлять свое безграничное любопытство о столь волнующем меня мире татуировки. Будто знал наверняка: сколько бы я ни говорил об этом — не чувствовал внутри усталости и выгорания.
— Первое, с чем я столкнулся, когда начал вплотную заниматься татуировкой? Разочарование. В клиентах. Я видел в себе и своем творении, эскизах, потенциал, но реализовать его никак не получалось. Нужны были хоть какие-то деньги, чтобы покрыть расходы и начать как-то зарабатывать, поэтому приходилось бить не то, что нравилось и хотелось лично мне… Набил одному череп в пламени или волка, а дальше, как паровозом, за клиентом тянулись те, кто приносили мне подобные эскизы и в нетерпении, с горящими глазами повторяли «Огонь, бей!» Или девушки с надписями и прочими из семейства кошачьих на ключицах, лопатках — попробуй выбраться из этого водоворота. Мне потребовалось два года непрерывной работы, прежде чем я начал медленно, но верно проталкивать свои. Рисовал эскиз, вбрасывал в сеть, ставил ценник ниже и люди, которым было все равно, что бить, лишь бы смотрелось стильно, приходили. Так потихоньку инста заполнилась авторскими работами.
— И как с волками и бабочками обстоят дела сейчас? Неужели никто не приходит со своими эскизами и слезно не умоляет набить?