Искры завтрашних огней (СИ)
- Слава Йсу! - по местному обычаю поприветствовали мы хозяев.
- Во веки веков!
Дошедший до самого стола земан Ян несколько озадачено завертел головой, пытаясь понять, кто из двоих заросших мужиков на лавках является его свойственником. Разглядеть лица в царящем в горнице сумраке было действительно сложновато, да и видались Жбан с Юрасем, судя по обмолвкам, достаточно давно...
Из затруднения земана выручил сам 'виновник торжества', лежащий у торцевой стены, обратившийся к нему со всей возможной учтивостью:
- Поздорову ли добрался, дядюшка Ян? Какими ветрами тебя к нам принесло? Как поживает тётушка Марта? А дети как? Франта, Ясь, Карел, Ярмила?
- Слава Господу нашему и святым Микулашу, Йиржи и Яну! Жив-здоров их попущением. Карел с Ярмилой в Жбанове за меня пока хозяйнуют, а Франтек - вот он, со мной приехал. Франта, не стой истуканом, приветствуй нового хозяина Влченишева!
Жбан-младший покорно отвесил поклон раненому.
- Помогай тебе Боже, Юрась!
- И тебе в помощь Господь и все святые...
Но отчего я ничего не слышу о тётушке Марте и об Ясе?
- Эх, Юрась... Нету их с нами более. Марта моя ныне вкупе с ангелами небесными на нас с облаков взирает, да Матерь Божью усердно о грешных молит. А Ясь... Считай, тоже нет. Как три года назад на него жребий пал, так и уехал наш Ясек с хашаром по чужим землям да за чужой интерес биться. С той поры лишь единожды весть о нём дошла: калечный рыцарь завёз гостинец, да поведал, как Ясек навострился в Чёрной сотне наравне с монголами биться. Ту сотню яко клин вперёд бросают, дабы латный строй пробить. И доля добычи в ней впятеро боле, нежели в остальном хашаре.
- Да уж, дядюшка, тут ничего не поделать... Всё в руке Господней. Он жизнь даёт, он же и к себе призывает, и тяготами наш дух испытывает... Ин ладно! А всё же: как тебя с дружиной в наши края занесло? Не иначе, святой архангел Михаил ко мне вас направил в ответ на мольбы мои.
- Касаемо святого ничего не знаю, але ж явились мы вовремя, как я погляжу. - Усмехнулся в бороду Жбан-старший. - Хоть и завернули мы сюда попутно, по-свойски, ин придётся подзадержаться. В Пражский Град ехали, ан никуда тот не денется: до нас на Влтаве стоял и, даст Господь, после нас и внуков наших стоять будет. А свояку не помочь, так в том урон моей панской чести будет и от добрых христиан поношение великое. И то сказать: в пору, когда чёрные враны всему славянству обиды да неправды творят, всем нам надлежит заедино быть.
- Верно говоришь, дядюшка Ян! Однако ж прости меня за невежество: по молодости да с радости великой от встречи нежданной не усадил я вас с Франтеком и людьми твоими за трапезу. Погодь мал часец, пока ватажники мои на стол подадут. Хоть и неказисто угощение наше лесное, да от чистого сердца идёт! Отец Чтвртак - обратился раненый рыцарь к Полуксендзу - проследи, чтобы ради встречи такой ребятки расстарались, наилучший харч сюда подали.
- Слухаю, шановный пан! Вот только особо подавать и нечего: муку на кнедлики два дня как подъели, сыра осталось полторы головы - и тот овечий, что у бусурман забрали. Есть сало, колбасок моток да вяленая баранина, так ведь ныне суббота, сие вкушать грех, а на одной овощи - только брюхо пучить будет... Да и пиво всё вышло...
- Ничего, отче, придётся грех отмолить. Нельзя же дорогих гостей кормить голодом!
Тут в разговор вмешался младший из Жбанов:
- А может, мастер Макс своё искусство покажет? А то колбаски хорошо, так разве наешься? Вон какая орава-то...
Зееман задумчиво взглянул на меня, после чего вновь оборотился к раненому свойственнику:
- И то верно... Юрась, сей достойный человек, хоть и молод, але ж уже добрый мастер и полноправный член братства Святого Лаврентия, что в Жатеце. Едет со мной в Пражский Град, гхм, по цеховым делам.
Влченишский пан недоумённо вскинул брови:
- С каких пор, дядюшка, ты озаботился делами простолюдинов, да ещё из чужого города? На тебя это не похоже.
- Э, Юрась, мне до их дел касательства нету. Ан мастер Макс - человек полезный, да и за оружие держаться худо-бедно способный. - Зееман разгладил ладонью усы и бороду, скрывая едва заметную усмешку. - Он приятелю моему важную услугу сумел оказать, вот тот и попросил захватить его попутчиком, раз уж всё одно на Влтаву еду. Не по-христиански отказывать ближнему в такой малости! Так теперь и он нам не откажет, небось, добрую трапезу соорудить. Верно я говорю, мастер Белов?
- Само собой, пан Ян! Со всем старанием. Было б только из чего, а уж на вкус пищи никому жаловаться не придётся.
- Ну, так ступайте с Полуксендзом, да и они вот - старый земан сделал жест в сторону притихших в углу стариков - а мы пока с паном Влченишем по-семейному втроём побеседуем.
- Дозволь луку взять? - обратился я к раненому пану.
- Бери, что потребно, да и ступайте, ступайте! Да двери прикройте, нечего холод напускать! - Раздражённо буркнул Влчениш.
Ну понятно, господа вояки желают посекретничать, вон, даже стариков выставляют прочь. Второй-то раненый, похоже, в беспамятстве: за всё время не вздохнул, не шевельнулся. Ну что ж, мне чужие секреты ни к чему, на самом разве что штамп 'Для служебного пользования' не проставлен.
Прихватив со стены луково-чесночную вязанку, я вслед за Чтвртаком прижмурившись, вышел из избушки. Даже сквозь полусомкнутые веки сияющий в солнечном свете снежный покров слепил приспособившиеся к мраку жилища глаза, а свежий морозный воздух холодными струями врывался в ноздри, вытесняя из лёгких вонь и чад влченишевского жилища. Эх, хорошо-то как!
Второй очаг, на котором мне и предстояло готовить, как выяснилось, был сложен в яме внутри самого большого шалаша, в котором спокойно могла разместиться дюжина человек. Хотя определение 'сложен' к нему малоприменимо. Роль эту играла здоровенная разбитая макитра литров эдак на двенадцать объёмом. Псевдо-дымоход представлял вставленные друг в друга трубки из свёрнутой коры, заглублённые в выходящую за пределы шалаша канавку, присыпанную сверху землёй. Остроумное сооружение выводило за пределы лесного жилища большую часть дыма, рассеивая его поодаль, в ближайшем кустарнике. Впрочем, полностью от задымления помещения эта конструкция не спасала.
Основательные и запасливые - а что вы хотите: славяне! Сам такой - разбойнички надыбали в качестве кухонной посуды не только с полторы дюжины разных керамических горшков и плошек, но и три металлических котла, два из которых, судя по форме, явно были затрофеены у покойных монголов.
Наскоро перезнакомившись с присутствующими и доведя информацию, что на сегодня власть на кухне меняется, я скинул стесняющий движения кожух и принялся за дело. Прежде всего погнал деда Стаха за хранящимися в сарайчике вяленым мясом и упомянутыми Чтвртаком овощами, основательно умылся возле шалаша ароматно-свежим снегом, тщательно оттерев руки. Ещё не хватало какую заразу в пищу занести! Попавшихся под руку Павла и Эзру снабдил тяжеленными деревянными вёдрами и озадачил доставкой воды из родника под крестом. А нечего: на всех буду готовить, так что и им достанется. Тем более, что по социальному статусу они стоят ниже всех, присутствующих в разбойничье-повстанческом лагере: хлоп - это живая собственность своего хозяина, самый нищий крестьянин-седлак намного значимей такого запроданца. Ну, а мне, назначенному на время похода жбановым шеф-поваром, они подчиняются автоматически в качестве кухонных рабочих. Ничего не поделаешь: феодализм. Всё упорядочено. Личная свобода не распространяется за рамки сословных ограничений.
В течение пяти минут мои помощники приволокли и воду, которую тут же частично поставили кипятить, и вяленую по-монгольски баранину, и пару корзин песка, в котором здесь принято хранить зимой овощи. В первой корзине оказалась неизменная репа, зато во второй довольно крупные, учитывая почти полное отсутствие селекции, морковины. Ну что же: могло быть и хуже. Из этого ассортимента продуктов можно хоть что-то соорудить, а то я уж опасался...