Рок-н-ролл под Кремлем

– Да, – сказал Леший.
– Люк на пересечении Академика Хохлова и Вернадского знаешь?
– Да.
– Там одного из ваших грузовик переехал. Он сказал, внизу еще человек пять осталось, они вторые сутки там…
– Кто – он? Как зовут? – перебил Леший.
– Как зовут, как зовут… Сейчас… – Голос ослабел, отдалился от трубки, зашуршали бумаги.
«Не найдет», – подумал опытный Леший.
– Да какая тебе разница, в конце концов? – Голос вернулся и набрал силу: – Слушай, Синцов, машина уже у тебя, если хочешь выковырять своих говнюков, то ныряй по-быстрому, не рассуждай. А с фамилиями потом разберемся. Наше дело, сам знаешь, десятое…
«А мое первое! – с сарказмом подумал Леший. – Как будто я власть, а они – частные лица!»
Но вслух он благоразумно ничего не сказал: при его занятиях с милицией лучше не ссориться.
Через пять минут Леший сидел на заднем сиденье раздолбанного желтого «уазика», который в пульсирующих кругах призрачного синего света мчал его по ночной Москве. Водитель раздраженно молчал, даже не поздоровался. На затылке у него виднелась еле прикрытая волосами плешь. Леший подумал, что он, скорее всего, спит в сидячем положении, затылком на жесткой спинке. Когда в свете фар на дороге вдруг проявился силуэт какого-то сумасшедшего ночного велосипедиста, водитель процедил: «Во, еще одному жить надоело», – и с силой нажал на сигнал.
Улицы пустынны. Только прокатываются в разных направлениях легковые автомобили да мелькают редкие тени спешащих домой пешеходов. Припозднившийся люд имеет ограниченное представление об окружающем мире: он думает, что под его подошвами или шинами Москва заканчивается. Дудки! Там, внизу, под асфальтом, тырсой, слоем земли, глины или песчаника, лежит многомерный и многоэтажный мир, об истинных размерах которого поверхностники даже не подозревают.
Канализационные коллекторы, кабельные и вентиляционные тоннели, теплотрассы и линии водопровода, каналы связи, магистрали метрополитена, бомбоубежища, заброшенные подвалы и цокольные этажи зданий, промоины от многочисленных порывов, склады магазинов, хитроумные ходы-выходы дореволюционных притонов Сухаревки и Хитровки, тайные лазы давно снесенных трактиров, русла текущих и высохших подземных рек, пещеры и карстовые полости, штреки старинных каменоломен… Все эти искусственные и естественные пустоты соединяются провалами и оползнями, образуя разветвленные, протяженные и запутанные катакомбы, – город под городом… Леший слышал байки, что в пределах Садового кольца можно перейти из произвольно выбранного здания в любое другое, не поднимаясь на поверхность… Это, конечно, вранье, но то, что «знающий» может почти беспрепятственно ходить под Москвой во всех направлениях – это факт. Надо только знать: куда ходить, а куда не ходить… Есть особые подземелья – спецсооружения: метро-2, всевозможные командные пункты, подземные штабы, секретные бункеры на случай войны, магистрали эвакуации высшего руководства, бетонные трубы правительственной связи и спецтоннели. От них лучше держаться подальше…
На перекрестке Вернадского и Академика Хохлова две полосы движения были перекрыты светоотражающими фишками. За ними стояли старый микроавтобус «скорой помощи» и новенький милицейский «Опель». Люк был открыт, рядом сидели с умным видом два сержанта, светили внутрь фонариками, типа что-то предпринимали.
– Ты, что ли, этот, как там… Леший? – спросил один из них.
Леший подошел к «скорой». Парень, которого достали из люка, сидел на носилках, свесив наружу ноги, и колотился. Кисти обеих рук были обмотаны бинтом и подвешены к шее. Лицо у него было зеленое, одежда перепачкана так, что даже не разглядеть, то ли пиджак на нем, то ли свитер, то ли водолазный костюм. Он не был диггером. По крайней мере, Леший видел его первый раз в жизни.
– Тебя как звать?
Парень поднял глаза.
– К-к… Крю-югер, – пробормотал он, заикаясь. – А ты – Леший? Вы, то есть…
Леший чуть не рассмеялся, но сумел сдержать себя. Потом сказал парню, какую кличку он, по его мнению, заслуживает. Тот не стал спорить. Получить кличку, пусть даже обидную, от самого Лешего – этой чести удостаивается не каждый.
– Ладно. Говори, что там у вас случилось.
Леший имел вид маловыразительный и неприметный, что в общем-то не отвечало его внутреннему содержанию. Среднего роста, среднего телосложения, флегматичный и малоразговорчивый – вроде обычный задроченный работяга, пашущий «на дядю» от звонка до звонка. Только серьезное лицо и глаза много повидавшего человека опровергали это впечатление: понимающему жизнь сразу становилось ясно – на этого парня где залезешь, там и слезешь. Если ноги целы останутся… Ему случалось проходить под землей восемь километров в день и спускаться почти на сто метров, сам он об этом никогда не рассказывал, но нередко какой-нибудь «рекордсмен», добравшись на труднодоступный уровень, с разочарованием натыкался на его нехитрый значок… И мысль у него была быстрой, вот и сейчас, когда Крюгер только начинал рассказывать, Леший уже знал, что услышит.
Студенты-первокурсники юрфака МГУ отмечали день рождения своего старосты. Вчера или позавчера. Сегодня какое число? Шестое? Значит, позавчера. Вышли из общаги около одиннадцати. Шила предложил сходить на Неглинку. Шила уже был на Неглинке с кем-то из знающих. Сказал, что это очень круто. Ну и пошли… Сколько человек? Восемь. Спускались где-то на проспекте Мира, там еще пруд. Спустились. Дошли по кирпичной трубе до какой-то развилки. Там немного расположились и выпили. Когда собрались идти дальше, недосчитались двоих. Шила пошел искать налево, остальные направо. Тех двоих нашли, попытались дозвониться до Шилы, но телефоны не работали. Пошли искать Шилу. Развилка куда-то пропала. Короче, заблудились. Ходили, ходили. Ходили. Увидели колодец вверху. Кто-то сказал, что там люк. Стал забираться, но сорвался, потому что скобы в стене проржавели и развалились. Порвал руку, кровища. Туда больше не сунулись, пошли искать другой колодец. Провалились в воду, вымокли. Но это не страшно, потому что до этого все были в дерьме. Оказывается, в Неглинке очень много дерьма. Потом нашли еще люк, но поднять его не смогли. Потом кончилась батарейка в фонарике и у кого-то начались кони. А потом еще у кого-то. Крюгер попытался их успокоить, но получил в ухо кирпичом. Он взял Валика и по-тихому отвалил от них, потому что у Валика зажигалка «зипповская». Ходили очень долго. Ходили, ходили. Набрели в конце концов на Шилу. Шила плакал. Он зашел в какую-то комнату и увидел привидение. Привидение его укусило. Шила показал предплечье, там все было синее и в кровище. Потом они вышли на этот люк и услышали, как вверху проезжает машина. Крюгер сумел подцепить крышку и отодвинуть ее, а потом – бах! – что-то ударило в нее, и она встала на место, а ему прижало пальцы. И еще в голову попало. Болит вот здесь, и шум. Он, наверное, потерял сознание, потому что помнит только, как уже лежит на асфальте, а кругом менты… Ой, извините, в смысле милиционеры. Валик с Шилой, скорее всего, испугались и убежали…
Леший набрал телефон Хорька. Тот только что вернулся с ночной закидки [7], в доме гремела музыка, и женский голос ругался матом…
– В районе Неглинки подростки заблудились, – сказал Леший. – Слышишь меня? Вторые сутки. Одного достали аж на Академика Хохлова. Остались еще пятеро.
– Кто достал? – спросил Хорек.
– Сам знаешь кто.
Хорек, помолчав, сказал:
– Погоди. Сейчас.
Он закрыл трубку рукой и переговаривался с кем-то. Леший терпеливо ждал.
– Так это, – продолжил Хорь минуты через три. – Так откуда эти подростки? С юрфака?
– Да, – сказал Леший.
– Звать как?
– Говори, как твоих зовут, – Леший сунул Крюгеру трубку.
– Брюс, Люсик… Драгон, Шила, Валик…
– Ясно, – бросил Хорек. – Сейчас перезвоню.
– А чего ясно-то? – не понял Крюгер.
Сержанты уже выключили фонари, курили и негромко переговаривались с врачом «скорой». Время от времени они кивали в сторону Лешего. Он знал, о чем они говорят. Не дословно, конечно, но смысл примерно такой: