Знахарь. Путевка в «Кресты»
— Это рыжий, наверное, воет, — пробормотала Лина. — Хозяйка уехала, пса заперла… Странно. Она всегда таскает его с собой. И в воскресенья обычно сидит здесь до упора.
Я замерз и прикрыл створку окна.
— Может, что-то случилось?
— Да ну… — Лина задернула занавеску и нетерпеливо потянула меня к кровати. — Ничего не случилось… Пошли же… Видишь, машины нет.
Да, «Лексус» отсутствовал. На соседней даче гаража не было. Что у Исаковичей, что у новой хозяйки машины всегда стояли на улице возле крыльца и были хорошо видны из наших окон.
«Может, дамочка уехала в магазин? — подумал я. — Хотя нет. Собака начала голосить еще ночью. Наверное, загуляла соседушка… О, Господи, и как же воет эта рыжая тварь! А так просто собаки не воют. Надо бы дойти до соседей, проверить. Вот только разберусь с Ангелиной и обязательно схожу посмотреть, что там такое. Если эта сирена к тому времени не заткнется… Нет, ну как она скребет по мозгам!»
Я сумел вырваться из объятий ненасытной жены лишь через час. Вой к тому времени не прекратился, хотя собака и брала регулярно коротенькие тайм-ауты, после чего продолжала свои стенания. И, признаться, уже здорово меня достала. Я был настроен весьма воинственно, когда облачившись в спортивный костюм, сапоги и прозрачную дождевую накидку, вышагивал под проливным дождем в гости к соседям. Сам не зная зачем. Ведь если там нет никого, то все равно мне никто не откроет. И не с кем будет ругаться из-за того, что собака вымотала все нервы. Моя акция сведется к тому, что чисто символически постучусь в дверь, поброжу под окнами и, несолоно хлебавши, уберусь восвояси. Проклятье, нет бы этой собачке так выть вчера, когда мы были в лесу!
Ворота оказались не заперты. Обе створки прикрыты, но массивный замок, который я привык видеть здесь, когда хозяев не было дома, отсутствовал. Странно. Я толкнул калитку, но она-то как раз и не поддалась. Пришлось проходить на участок через ворота. С громким металлическим лязгом я отодвинул в сторону одну из створок и, скрипя мелким гравием, которым была выложена подъездная дорога, пошел к дому. Собака, должно быть, услышала звук открывающихся ворот или мои шаги и, наконец, заткнулась.
Проходя через сад, я чисто автоматически отметил, что в этом году снова будет большой урожай. Ветки яблонь прямо усыпаны еще недозревшими плодами, но, в отличие от прошлых лет, не подперты заботливо рогатинами и жердями, а значит пройдет совсем немного времени, и они начнут ломаться под тяжестью яблок. Жалко.
«Надо бы предложить хозяйке помочь в саду», — подумал я, поднимаясь на крыльцо, и несколько раз ударил кулаком в массивную дверь. Собака ответила мне радостным тявканьем. Я отчетливо слышал, как она изнутри скребет по двери когтями. И ничего более — ни шагов, ни недовольных вопросов: «Кто там?» Никаких признаков присутствия человека. А чего же я здесь еще ожидал?
«Пройду по периметру дома, попробую заглянуть в окна, — решил я. — Может, что интересное и увижу. Хотя вряд ли. И чего только приперся сюда, идиот? Ну, воет собачка, и воет. Может, ей хочется так. Не обращай на нее внимания, как другие, нормальные, люди, и занимайся своими делами. Так нет же, обязательно надо сунуть нос, куда не просили… Когда-нибудь так и останусь без носа».
Я для очистки совести еще раз стукнул кулаком в дверь и, даже не задумываясь о том, что делаю, повернул вниз дверную ручку. Дверь неожиданно скрипнула и подалась вперед. И тут же изнутри ее подцепила рыжая собачья лапа. Я растерянно отступил в сторону и только благодаря этому не был сбит с ног крупной дворнягой, которая стремительно вылетела из дому, промелькнула мимо меня, и шумно сверзнувшись вниз со ступенек крыльца, тут же присела в двух шагах от него по своей собачьей нужде.
Не менее минуты я стоял на пороге, с восторгом наблюдая за тем, как несчастная, забытая хозяевами псина избавляется от избытков влаги. И выглядел при этом, наверное, настолько глупо, что меня можно было с успехом снимать в кино для олигофренов.
Наконец струя иссякла. Собака облегченно вильнула хвостом, понюхала огромную лужу, которую только что напустила, и устремилась назад в дом, не обращая на меня никакого внимания. Я был для нее пустым местом. Странная собачонка. Я на ее месте хотя бы рыкнул на незнакомца.
«Ну и что дальше? — подумал я. — Добился своего? Выгулял чужую собаку? Теперь есть надежда на то, что она заткнется до приезда хозяев. А мне не пора ли делать отсюда ноги? А то, и правда, как вернутся хозяева! А я у них на крыльце. И дом открыт. Неприятная ситуация. Особенно, если потом обнаружится, что что-нибудь за это время пропало».
Но я был бы не я, если бы ограничился тем, что потоптался на соседском крыльце, обнаружил, что дверь нараспашку и посмотрел изблизи на рыжую псину, так до конца и не разобравшись, чего она выла. И почему нет на воротах замка. И почему дом не заперт.
«Что-то здесь все же не так, — решил я, — и не мешало бы выяснить что. К тому же терпеть не могу незавершенки. А именно незавершенкой можно обозвать то, что не поленился дойти до сюда под дождиком и стремительно отступил в самый последний момент, не решившись сделать последний шаг. Нет, так нельзя. Все надо проверить».
Я тщательно вытер ноги о старый половичок, брошенный возле двери, и вошел в дом. В просторной прихожей стоял полумрак — свет туда проникал лишь через маленькое слуховое окошко над дверью и еще через распахнутую в одну из комнат дверь. Оттуда выглянула собака, вильнула хвостом, увидев меня, и снова скрылась из виду.
— Есть кто живой? — крикнул я, и пустой дом ответил мне лишь гудением осы, бьющейся о стекло слухового окошка. — Эй, хозяева!
Тишина. Только оса откликается на мои призывы…
Неожиданно в глубине комнаты тоскливо заскулила дворняга. Она опять появилась в дверном проеме и выжидательно глянула на меня. Собачка звала меня за собой. Гостеприимно предлагала мне проходить, не стоять на пороге. Ей было что мне показать.
— Эй, хозяева! — еще раз вякнул я без особой надежды на то, что кто-нибудь отзовется, и подошел к двери в комнату. Собака, цокая по крашеному полу когтями, подбежала ко мне и приветливо ткнулась влажным носом в мою ладонь.
— Собачка, — вполголоса сказал я, протянул руку, чтобы погладить ее по загривку, и замер, увидев то, на что она предлагала мне посмотреть.
Комната была заставлена убогой сборной мебелью, оставшейся здесь еще от прошлых хозяев, — стандартный набор: потертый диван, журнальный столик, два кресла. В углу комнаты расположился старенький телевизор на ножках. На окнах висели выцветшие плюшевые портьеры, давно отслужившие свой век в городской квартире и вывезенные на дачу. Пол был застелен сшитыми друг с другом на деревенский манер узкими половичками. А на половичках, навалившись спиной на диван, сидела совершенно голая женщина.
Совершенно мертвая женщина! Не бывает мертвее! Мне даже не надо было к ней подходить, чтобы убедиться в том, что это именно так. Я, слава Богу, повидал на своем веку мертвецов.
Дворняга подбежала к покойнице, лизнула ее в лицо и вопросительно обернулась ко мне. Она ждала от меня, что я смогу объяснить, что происходит. Почему хозяйка такая холодная. Почему сидит и не шелохнется. Почему так странно пахнет. Почему не хочет гулять со своей собакой. А может быть, человек знает, что надо сделать, чтобы хозяйка снова смогла двигаться и разговаривать, чтобы насыпала в миску «Педигри Пала»? Ведь он человек. Он все знает. Он все умеет.
Я действительно знал, как оживлять мертвяков. Сколько их было за мою жизнь? Двести? Триста? Пятьсот? Тех, кого я когда-то вытащил с того света? Тех, кто продолжает беззаботно топтать бренную землю, совсем не задумываясь о том, что где-то живет сейчас простой врач скорой помощи, который причастен к их второму рождению? Я сделал свою работу и навсегда ушел из их жизни. Обидно? Да нет. Я никогда не был тщеславным. Мне всегда было на это плевать.
Я знал, как оживлять мертвяков, но только совсем не таких, как эта голая дамочка, сидевшая на полу в пяти шагах от меня. Ей не помог бы и колдун вуду. Самое большее, что можно было сделать для этой женщины, так это вызвать ей труповозку. И, конечно, ментов.