Судьба на выбор
– Старичков? Но я заметила среди них молодого человека.
– Молодого? – Джесмин нахмурилась. – Вот уж не знаю. Может, родственник к кому-нибудь приехал? Надо выяснить! – Она подскочила с места, явно уязвленная тем, что новой учительнице известно что-то, чего не знает она сама. – Я попозже загляну! – крикнула уже от двери и, захлопнув ее, побежала по лестнице, грохоча каблуками.
– Вот егоза! – проворчала, заглянув в кухню, Талула. – Ничего, замуж выйдет – будет ходить медленно и степенно, как и положено хранительнице очага. Глядишь, скоро и ее деток учить будете!
Поблагодарив служанку за обед, Гвендолин отправилась к себе в комнату, где наконец-то смогла посвятить несколько часов исключительно Арчибальду. Никто не потревожил писательницу. Слова кружевной вязью ложились на бумагу, и Гвен казалось, будто герой ее истории тоже здесь, совсем рядом, неслышно стоит за спиной. Она даже чувствовала запах прелых листьев, налипших на подошвы его сапог за время долгой дороги.
А к закату вернулась Джесмин – влетела прямо в комнату Гвен, взбудораженная, горящая желанием немедленно поделиться новостями.
– В самом деле, родственник! Одного человека, который тут уже не живет, а домишко его остался, так тот прислал сына своей кузины приглядеть за хозяйством и подыскать покупателя для дома! Ума не приложу, как парень так быстро втерся в доверие к нашим и начал петь с ними! Не иначе, настоящий талант! А до чего же хорош собой!
– Но ведь тебе уже кто-то нравится? – напомнила Гвендолин.
– Нравится, – призналась Джесмин. – Но любоваться же никто не запретит! Ты ведь и сама его заприметила!
Гвен опустила взгляд. Вот досада – любовь к Арчибальду не помешала ей обратить внимание на приятного молодого человека. И отчего-то захотелось узнать о нем побольше.
– Его зовут Криспин Дэй, – будто угадала ее мысли дочь старосты. – У него есть лошадь и телега. Ни жены, ни детей, а родители – фермеры, как и у тебя. Видать, не бедствуют.
Гвендолин повторила про себя услышанное имя: Криспин Дэй. Простое и звонкое – так и звенит весенней капелью. Вот бы познакомиться с ним…
– Я уговорю родителей пригласить его на мой день рождения, – заявила Джесмин. – Это уже скоро. Будет вся деревня. Ты тоже приглашена! Можешь подарить мне книгу, – беззастенчиво добавила она, оглядывая прибранную комнату учительницы.
– Хорошо, подарю, – отозвалась Гвен. – Но, если он приехал только для того, чтобы продать дом, значит, скоро уедет?
– А если ему у нас понравится? Если он захочет остаться? Или присмотрит себе невесту и увезет ее с собой?
– В телеге?
– С таким парнем – хоть пешком в соседнее графство! Жаль, мое сердце уже занято.
– Ты ведь еще не знаешь, взаимны ли твои чувства.
– Выясню! Вот подойду и спрошу. А если он так и не соизволит сделать мне предложение, я дождусь високосного года и…
– Сделаешь его сама? – не поверила Гвендолин.
– Почему бы и нет? И… что это за запах?
Гвен принюхалась. В хорошо прогретой комнате витал неприятный сладковатый запашок, и это точно были не прелые листья с сапог Арчибальда. Гвендолин повертелась, оглядывая свое жилище, но так и не нашла источника запаха.
– Дохлая мышь, – сказала Джесмин.
– Ты думаешь? – с сомнением уточнила Гвен.
– Знаю, – вздохнула новообретенная приятельница. – Болтается у тебя на платье. Сзади.
Гвендолин испуганно взвизгнула и попыталась посмотреть себе за спину, одновременно думая, что вовсе не хочет видеть мышь.
– Можно? – Джесмин взяла с ее стола чистый лист бумаги. – Не волнуйся, сейчас сниму. Интересно, какой шутник тебя ею наградил? Поспорить могу – один из братьев Бенсонов.
Гвен вспомнила трех мальчишек-погодков, больше всех шумевших на занятиях, и мысленно согласилась с этой догадкой.
– Не дергайся, – велела Джесмин. – Мальчишки ее на крючок подцепили, как бы платье не порвать… Фу, гадость какая! – Она распахнула окно, вышвырнула за него «подарочек» от маленьких шутников вместе с бумагой и брезгливо отерла руки о подол. – Эти дети совсем от рук отбились. Мать два года назад умерла, а отцу не до них. Может, женится снова, будет кому его разбойников воспитывать, да пока не похоже, что он собирается новую хозяйку привести в дом. Хотя дом у него хороший и надел большой… Но у альда Линтона вон какой домище, а тоже один в нем кукует, не торопится снова жениться.
– Альд Линтон? Снова? – заинтересовалась Гвен, позабыв о дохлой мыши. – Выходит, он уже был женат? И его супруга…
– Сбежала она! – припечатала Джесмин. – Не по душе пришлась наша провинция – в столицу захотелось! А вообще там темная история, так что, может, никуда и не сбежала, а пострадала от рук любовника! Утопил он ее в озере или топором зарубил и в лесу прикопал! А альд Линтон до сих пор тоскует…
– Постой-постой! С твоей фантазией только «Грошовые ужасы» [2] сочинять! – осадила приятельницу заинтригованная Гвен. – Давно это произошло?
– Года три назад. Может, меньше, может, больше. За временем не угонишься.
– И с тех пор он один? Но… ведь, если она жива, все еще считается его женой?
– Не думаю. Неверность женщины – повод для развода, это всем известно. «Адюльтер», во! – гордо выговорила Джесмин сложное слово. – А уж коли ее убили, то он и вовсе вдовец. Значит, может жениться во второй раз!
– А если она просто исчезла и он не знает, где жена, жива или нет? – предположила Гвендолин. – Что тогда?
– Если сгинула и нет вестей? – задумалась собеседница. – Тогда он и правда считается женатым. Несправедливо! – сочувственно вздохнула девушка. Но вздыхать и грустить было не в характере Джесмин, и она тут же сменила тему: – Насчет Криспина Дэя я еще сведения соберу, – заявила с уверенностью заправского сыщика. – Очень уж незаметно он свой приезд обставил. И вдруг – раз – уже поет в нашем хоре!
– И хорошо поет, – отчего-то смутившись, добавила Гвендолин.
– Вот на моем дне рождения и послушаем. И заодно проверим, как он танцует!
Глава 5
С началом занятий скучать Гвен стало некогда. Любопытствующие не оставляли новую учительницу в покое. Среди них вопреки предупреждениям жены старосты оказались не только отцы и старшие братья учеников, но также их матери, сестры и тетушки. Гвен стоило большого труда оставаться со всеми улыбчивой и вежливой, особенно в моменты, когда ее начинали забрасывать вопросами, которые преподавательницы в пансионе назвали бы бестактными, а то и возмутительными. Увы, деревенские жители не видели как в своих словах, так и в желании выведать всю подноготную девушки ничего странного. Приходилось постоянно напоминать себе о том, что здесь она – Гвенда Грин, скромная фермерская дочка, которая не имела многого, что доставалось некоторым ее соученицам по праву рождения, и все же не унывала и гордилась тем, что смогла получить образование. То, что письмо от настоящей Гвенды до сих пор не пришло, тревожило. Гвендолин надеялась, что оно в пути, и представляла себе почтовые кареты, отмеряющие милю за милей по дорогам королевства, и то мгновение, когда в ее руках наконец-то окажется долгожданный конверт.
Отношения с учениками налаживались со скрипом. К счастью, новых «подарков» Гвен не получала, но и других сложностей хватало. Пришлось научиться торговаться: одна история за две решенные задачи, еще одна – за выученное стихотворение. Гвен старалась не приближать к себе никого из ребят, чтобы ее не обвинили в том, что она заводит любимчиков. Впрочем, дети и сами к этому не стремились. После уроков они спешили домой, ведь у каждого помимо учебы имелись другие обязанности – приглядывать за домашней скотиной, помогать матерям с уборкой, нянчить младших братьев и сестер.
Сама Гвен проводила вечера в компании Арчибальда. Его история пока еще не приближалась к концу, но писательница уже раздумывала, в какие издательства и журналы можно отправить рукопись. При мысли о том, что кто-то чужой прочтет написанные ею строки, появлялось странное волнение, однако надежда увидеть их напечатанными придавала решимости. Иногда Гвендолин вспоминала о том молодом человеке – Криспине Дэе, но первая встреча с ним так и осталась единственной. Концертов у нее под окнами больше не устраивали, а сама она практически не выбиралась в деревню. Даже Джесмин не радовала новостями. Занятая подготовкой ко дню рождения дочь старосты теперь забегала редко, и если о чем-то говорила, то только о предстоящем торжестве. Она задумала настоящую вечеринку с танцами, играми и богатым угощением, и родители, учитывая, что дочь у них единственная и любимая, а совершеннолетие бывает лишь раз в жизни, ни в чем ей не перечили.