Лабиринты любви

Рита наклонилась, чтобы потрепать Кит по руке.
— А тебя это не очень радует, да, дорогая?
— О, напротив — я очень рада! — Это было действительно так — Кит всегда переживала за Джеси, которого считала своим братом, и за его жену, которая ей очень нравилась. — Я скучаю по ним.
— Кит! Он все разнесет, девочка моя. Если ты сейчас же не пойдешь к нему, то придется пойти мне.
Кит и Рита обменялись понимающими взглядами. Любой житель Шоудауна знал Томаса Т. и его склонность устраивать сцены. Однако его чудачества вызывали у большинства симпатию.
Торопясь на помощь, Кит услышала звук автомобиля, въезжающего во двор дома, но не стала поворачивать назад. Очевидно, кто-то приехал, чтобы подбодрить Томаса Т., предположила она. После несчастного случая, произошедшего с ним, поток посетителей ни на день не прекращался, однако никому, кажется, так и не удалось поднять ему настроение.
Бедный Томас Т.! Он стал колючий, как кактус, с того времени, как черный жеребец сбросил его и он сломал ногу. А ведь сколько времени потратил Томас Т. Таггарт на это животное! Кит знала, что теперь он чувствует себя глубоко униженным оттого, что потерпел поражение, хотя в его возрасте не стоило бы даже приближаться к такой горячей лошади.
Не способствовала улучшению настроения Томаса Т. и его неудачная попытка дозвониться вчера вечером до своего младшего внука.
— Безответственный лгун, обманщик. Постеснялся бы деда, — ворчал он, повесив телефонную трубку и разрешив Кит поправить подушку под сломанной ногой, на которую была наложена шина. — Нью-Йорк — плохой город, но этот Лондон!.. Он вконец испортил его, я в этом уверен!
Кит относилась к Томасу Т. очень терпеливо, хотя нельзя было сказать, что это давалось ей очень легко. Конечно, она была терпелива со всеми своими пациентами, но отношение к Томасу Т. было с ее стороны не просто профессиональным вниманием дипломированной медицинской сестры — она любила этого старика. У нее не было отца или какого другого человека, который бы его заменял, — до того дня, пока она не приехала жить в этот огромный старый дом. Ей было двенадцать лет, и Томас Т. оказался первым человеком, в которого она поверила и которого полюбила, как отца. Неизмеримую симпатию вызвал у Кит и его внук — Бун, но он принес ей только разочарование.
Она тихо постучала в дверь, за которой лежал восьмидесятилетний Томас Т. Таггарт, и вошла.
— Что-нибудь нужно? — бодрым голосом спросила Кит.
— Разумеется, нет. — Плотно сжатые губы Томаса Т. саркастически искривились. — Я просто тут развлекался, слушая, как трещит голова. Конечно, мне кое-что надо.
Томас Т. лежал на медицинской кровати, специально установленной в комнате. Верхняя часть его туловища была приподнята. Он все еще мог похвастаться седой шевелюрой густых, упрямых, жестких, словно проволока, волос — как у ненормального ученого-ковбоя, часто подшучивала по этому поводу Кит.
Наклоняясь к старику, она поправила простыни, ожидая, о чем он попросит. Но так как Томас Т. сердито молчал, Кит рискнула заговорить сама:
— Если у тебя что-нибудь болит…
— У меня ничего не болит. — Он откинулся на подушки с выражением явного недовольства. Затем порывисто вздохнул и потрепал девушку по руке. — Ты хорошая девочка, Китти. Не знаю, как ты можешь терпеть такого вздорного, старого козла…
Эти слова были похожи на извинение и просьбу о поддержке. Кит с пониманием пожала его искривленные пальцы. Не в правилах Томаса Т. Таггарта было показывать свою уязвимость. И то, что он сделал это сейчас, заставило Кит почувствовать себя неловко.
— Томас Т., ты знаешь, что я…
— Все, что я знаю, так это то, что Дедушка Время дает о себе знать и что я вынужден принять его вызов. — Он устало покачал головой. — В один прекрасный день мне придется признать тот факт, что я уже не прежний Томас Т. Таггарт. Что станет тогда с ранчо?
Кит, не выпуская его пальцев, пододвинула свободной рукой стул ближе к кровати.
— Это время еще далеко, — сказала она дрожащим голосом. Затем прокашлялась и продолжила: — «Рокинг Т.» всегда принадлежало Таггартам и, всегда будет принадлежать им.
— Да. Но меня не будет.
— Томас Т.!
Уж не пытался ли он сказать этой фразой, что не надеется выздороветь? Нет! Она сильнее сжала его пальцы.
— Не говори так! — крикнула Кит. — Доктор Престон сказал, что дела идут неплохо. Ты, конечно, не можешь рассчитывать на быстрое восстановление организма, ведь он у тебя уже не такой, как у юноши. Но дело идет на поправку, это точно.
— Я знаю, — зло произнес старик. — Я еще не готов сыграть в ящик.
Ее напряжение спало.
— Тогда в чем дело?
— Поработай мозгами, Китти. — Томас Т. Таггарт произнес это таким снисходительным тоном, будто перед ним находилась маленькая девочка. Хотя рядом с ним каждый чувствовал себя ребенком. — Я не вечен. Ты с этим согласна?
— Конечно. Никто не вечен. — (Даже абстрактное признание того, что Томас Т. смертен, вызывало у Кит боль.)
— Когда я уйду, кому будет нужно ранчо «Рокинг Т.»? Никого не беспокоит, что с ним случится.
Меня, молча прокричала Кит. И не потому, что оно представляет какую-то денежную ценность. Это ранчо было единственным домом, который я когда-либо имела. И только здесь я ощутила ту любовь, на которую могла рассчитывать.
Но она не принадлежала к роду Таггартов и не была охотником за состоянием, поэтому высказала предположение:
— Может быть, Джеси…
— Джеси начал заводить свое хозяйство на месте нашего старого ранчо. Ему больше не нужно ранчо «Рокинг Т.».
У Кит тяжело опустились плечи.
— Но у тебя два внука. Если «Рокинг Т.» больше не интересует Джеси, может, им заинтересуется Бун… — робко предположила она.
Но ее предположение было тут же отвергнуто.
— Бывает, что и коровы летают. — Томас Т. освободил свою руку и весело улыбнулся Кит — впервые с тех пор, как с ним произошел несчастный случай. — А может быть, они и летают, а? Представляю, что, когда дело будет приближаться к развязке, старик Бун может всех нас удивить.
— Будем молиться за это, — пробормотала Кит без всякой надежды в голосе.
— За что будем молиться?
— За то, что ты сказал. — Она встала, испытывая страстное желание наклониться и поцеловать старика в щеку. Но она никогда раньше так не поступала, поэтому побоялась, что этот поцелуй может как-то его оскорбить.
— Не хочешь, чтобы я тебе немного почитала?
— Нет. Я знаю, что красивая сеньора Лопес ждет тебя внизу.
— Но раз ты меня позвал, значит, была причина? — возразила Кит.
— Да, но я уже забыл, зачем тебя звал. — И он бросил на нее хитрый взгляд.
— Ты уверен? — Она подоткнула вокруг него одеяло. — Может быть, хочешь чего-нибудь выпить? Воды? Или соку?
Она нарочно не упомянула кофе: им старик просто злоупотреблял. А каждая чашечка кофе — лишний кофеин. «Не знаю, как кто-то может глотать такую дрянь», — говорил он, когда Кит предлагала ему кофе без кофеина.
— Нет, я не хочу пить — разве что бурбон… или другое какое виски, — сказал он раздраженно. — Я хочу…
— О, у вас тут хорошая компания!
У Кит по спине пробежали мурашки. Она узнала бы этот голос где угодно, даже если бы слова произносились с сильным, непривычным для ее уха акцентом. Девушка застыла как вкопанная, наблюдая невыразимую радость, разлившуюся по лицу старика.
— Бун, — произнес Томас Т. голосом, который больше напоминал ворчание. Его костлявые пальцы смяли одеяло. — Ты приехал.
Кит обернулась, по-прежнему не в силах сдвинуться с места. Было ясно как дважды два, что это прибыл Дэниел Бун Таггарт — высокий, широкоплечий, просто великолепный!
Его не ждали, и у нее не было времени подготовиться к его приезду. Она была взволнованна, и единственное, что могла сделать сейчас, — это бросить на него сердитый взгляд. Кажется, он этого даже не заметил. Поздоровавшись с Кит кивком головы, Бун подошел к кровати и посмотрел на своего деда.