Любимая (СИ)
— Нет, Султан, — покачала я головой. — Даже не догадываюсь.
— Куссохта, — выругался он, — а где Саня? Я его уже давно не видел.
— Он уехал, — сказала я. — Ты хотел с ним переговорить?
— Да, передай ему, — он отвернулся к сцене, теряя интерес ко мне.
— Хорошо, — я отправилась на кухню, где хозяйничал шеф-повар Толик вместе с помощником, и оттуда набрала номер Сани и повторила ему весь разговор.
— Отлично, — в голосе Сани звучали довольные нотки. — Это все?
— Да.
— Перезвони, если будут новости.
— А если он спросит, сказала ли я тебе?
— Отвечай, что да, но когда я буду, ты не знаешь. Я же тебе не подотчетен?
— Окей.
— Аня! — позвал меня Толик. — Я не хотел мешать, но Марьяна тебя ищет.
— Что, проблема меня найти?
— Ты была занята, а она, кажется, хочет сказать что–то наедине.
— Кивни ей, пусть войдет, — сказала я. В принципе, это была штатная ситуация, когда я использовала кухню для тайных разговоров с работницами — в раздевалке и туалете всегда было множество посторонних ушей. Раньше Саня заводил девушек для приватных бесед в рабочие комнаты, но мне там не нравилось — слишком многое напоминало в них о том, что я и желающая исповедаться стриптизерка по сути мало чем отличаемся.
— Слушаю, Марьяна, — улыбнулась я, чтобы подбодрить девушку.
Это была кудрявая шатенка родом из Молдавии, довольно хорошенькая и всегда приветливая со мной. Она не относилась к числу старожилок места, пожалуй, лишь совсем недавно она перестала робеть на сцене под взглядами похотливых самцов. По-русски Марьяна говорила с легким акцентом, смягчая согласные, в особенности букву «л».
— Каратист дает Вале кристалл, — сказала Марьяна полушепотом. У нее получилось «кристаль», но я, конечно же, поняла, что речь идет о синтетическом кокаине, очень опасном, вызывающем быстрое привыкание.
— Давно?
— Я не знаю, — сказала Марьяна. — Валя хочет уйти к нему, ей надоело работать по графику, она устала от твоего порядка.
Слово «усталя» совсем не позабавило меня. Вырисовывалась серьезная проблема. Если что–то случится с Валей, Воха и другие моментально обвинят меня. И не без оснований.
— Я поговорю с ней.
— Не надо, — пискнула Марьяна, — она поймет, что это я заложила.
— Она не догадается, — уверила я молдаванку. — Я знаю, как ей сказать, чтобы она на тебя не подумала. Ты молодец, — продолжила я, видя, что Марьяна сомневается в моих словах. — Завтра поедешь вместе с Леней на море, отдохнешь, расслабишься. Можете опоздать на смену часика на два.
Я знала, что девушка неравнодушна к смазливому охраннику, и обрадуется моим словам. В принципе, я и сама еще года три-четыре назад могла запасть на высокого стройного Леню, ходившего всегда в шмотках от «Армани» и щеголявшего часами «Франк Мюллер» на запястье. Другие охранники одевались в мешковатые дешевые штаны и футболки, а у Лени был стиль. Он мог бы показаться неординарным и любопытным парнем, если бы я не знала, что книжки, которые он читает на смене, были незамысловатыми детективами, а его красивая голова, стриженная коротким ежиком, набита блатной романтикой вперемешку с ненавистью и презрением к лохам, которыми он считал всех остальных людей. Мировоззрение Лени было проникнуто мрачным духом исключительности воров и всех, придерживавшихся воровского закона. Ему, выросшему на задворках Тирасполя, мир казался скопищем ничтожных травоядных, а сам он и ему подобные представлялись хищниками и вожаками. В то же время у него хватало мозгов, чтобы понять, насколько миру пофиг, что о нем думает Леня, и от этого в его речах звучали постоянные оскорбления «педерастам», коими он почитал всех далеких от бандитских понятий мужчин. Женщин он, как и все такие люди, относил к существам третьего сорта, и я всегда чувствовала, как неохотно Леня выполняет мои распоряжения, пререкается по пустякам и ведет себя частенько совсем как ребенок. Избалованный и несчастливый мальчишка-провинциал с разбитыми кулаками боксера.
Я отослала довольную Марьяну и набрала номер Сани. Было бы неправильно сразу не поставить его в известность о предполагаемом форс-мажоре.
— Каратист сейчас один? — спросил Саня.
— Подожди–ка, — я выглянула на мгновение в зал. — Да, сидит за столом и пьет пиво, как обычно.
— А Валя не с ним?
— Знаешь, она сегодня к нему даже не подходила.
— Плохо, — сказал Саня. — Значит, они уже обо всем договорились.
— Возможно, — сказала я, думая, что вовремя спихнула с себя ответственность.
— Задержи ее под любым предлогом, — сказал Саня. — Сегодня она должна попасть домой позже остальных.
— Хорошо.
Я отключилась и задумалась, как задержать строптивую Валю. Это, в принципе, было несложно, и я ощутила себя винтиком хорошо смазанной машины, которая вот-вот должна была сокрушить Каратиста. Это уже не было для меня секретом, но я все равно поежилась при мысли о том, что планируют сделать наши громилы с этим мощным и опасным человеком. Я знала, что убивать Султана никто не будет, но не из–за того, что это преступление, а просто нам ни к чему повышенное внимание полиции. Дать же ему просто пару раз в морду будет все равно, что раздразнить опасную змею — Каратист сумеет дать качественную оборотку. Оставался третий вариант — самый логичный…
— Валя, пойми, не будет Султан из–за тебя с нами ссориться, — убеждала я эту неприятную мне девицу в полутемном зале закрытого под утро клуба.
Она сидела передо мной на стуле, болтая закинутой на ногу ногой, обутой в высокие босоножки на прозрачной платформе с длинным каблуком. Лицо Вали выражало смесь покорности и нахальства, а я вспоминала, как охранники незадолго перед этим разобрали из закутка бейсбольные биты, купленные Саней, профессиональные, с надписями «Made in USA».
— Я закрою глаза на экстези и кристалл, — говорила я, — только одумайся и не совершай больше ошибок. Ты же совсем молодая, неужели тебе не хочется заработать кучу денег и вернуться домой упакованной, как Мила или Вероника?
— Да кто тебе наплел, что я втираюсь? — Валя делала свои и без того большие глаза еще огромнее. — Я не наркоманка!
— А я не твоя мама! — прикрикнула я. — Лети отсюда в свою Украину прямо завтра, или начинай работать, как все!
— Ты не решаешь, когда мне лететь, — злилась Валя, и ее большая ступня с ярким педикюром раскачивалась еще ритмичнее, будто хотела дотянуться до меня.
— Ты до сих пор не поняла, что я–то как раз и решаю, — улыбнулась я ласково. — И с моим решением никто не будет спорить.
— Посмотрим, — в свою очередь ухмылялась Валя, надеясь на Каратиста, который увезет ее прямо у нас из–под носа этим же утром.
Он зашел в киоск купить сигарет, когда первый удар в затылок сшиб его с ног. Султан еще нашел в себе силы отползти под прилавок и укрыть голову за стойкой с пакетиками чипсов — остальные удары, а их было множество — пришлись по рукам, ногам и по спине. Но, в конце концов, боль затопила сознание, его вытащили из–под стойки и последние удары могучих охранников вышибли ему почти все зубы, разбили бровь и повредили один глаз.
— Я вижу, ты девчонка с характером, — сказала я, — ты сильная и ты неглупый человек. Я просто прошу тебя подумать над тем, что я говорю. Давай продолжим этот разговор завтра.
— Давай, — охотно согласилась Валя.
— Обещаешь мне подумать?
— Конечно, — она почти не скрывала радость.
— Тогда, до завтра.
— До свидания, Аня.
Кровь успели вымыть, и срочно вызванный Чарли заплатил владельцу киоска кругленькую сумму, раз в пять перекрывавшую его убытки. Впрочем, торговец и сам был рад оказать услугу «Рандеву» — он был нашим завсегдатаем, и наши охранники присматривали, чтобы наркоманы и юнцы с дискотек не воровали у него в киоске и не бузили больше, чем следует.
Что же до Султана, то он провел в больнице около полугода после этого случая, заново учился ходить и двигать переломанными во многих местах конечностями, и с тех пор никто из его пушеров не переступал порога нашего клуба. Их семейный бизнес достался Азизу, и руководился теперь из расположенной неподалеку кафешки, где подавали шуарму и выпекали в специальной печи тонкие лепешки из пресной муки.