Прости меня, если сможешь
Я оказалась в гостиной – пара диванов, кресла, искусно вышитые подушки, телерадиола, шторы в мелкий цветочек. Все такое… мирное. Домашнее. К горлу подступил ком, я сглотнула его, и почти сразу в комнату зашел светлый, закрыв за собой дверь.
– Садись, – бросил он, махнув рукой на кресло, а сам опустился напротив и потянулся к пачке сигарет, лежащей на столике. – Будешь?
Я отрицательно помотала головой – я была бы и не против, но резкий переход на панибратское «ты» вкупе с сокрушительной картиной, не покидающей мозг, и общим напряженным ощущением неопределенности и непредсказуемости положения не давали расслабиться и подумать о маленьких плотских радостях.
– Значит, так, Лиза, – произнес мужчина и затянулся сигаретой. – Тебе отведена комната на чердаке, а в твои обязанности будет входить помощь миссис Тальберг, нашей экономке.
Дым пах вкусно. Терпкий запах хорошего табака, а не той дряни, что тянули мои соседки по камере. А мужчина в кресле выглядел невозмутимым и даже расслабленным. Я готова была к злости и презрению, к ненависти и боли в голосе, к оскорблениям, к проклятиям, к попыткам отыграться на мне за все прямо сейчас. Но ничего этого не было. Он был спокоен. Равнодушен.
Копна волос цвета темной меди и такие же рыжие брови и ресницы. Глаза теплого коричного оттенка, идеально прямой нос. Очертания губ слегка терялись в неухоженной многодневной щетине, но даже несмотря на нее можно было сказать – красивый мужчина. Красивый и страшный. Опасный.
Я смотрела на пальцы, подносящие ко рту сигарету небрежным, привычным жестом, и против воли вспоминала, как от легкого движения этих пальцев одно из наших укреплений разлетелось в щепу. Пусть на руку светлым тогда сыграло еще и то, что мы не были готовы к нападению – все равно эта мощь потрясала. И я гнала от себя эти воспоминания и эти мысли, но они вновь и вновь возвращались в голову. Страх того, что меня узнают, выведут на чистую воду, снова оплетал своей липкой паутиной и заставлял сильнее сжимать ледяные пальцы сложенных на коленях рук. Вряд ли он меня тогда видел, а если и видел, я была под личиной, но…
– Ее рабочий день начинается в восемь утра, а значит, и твой тоже. Заканчивается в восемь вечера. Воскресенье – выходной. Есть будешь с ней на кухне. Раз в неделю тебе будут выдаваться пятьдесят шиллингов на карманные расходы. Государство также оплачивает твою работу по ставке полфунта за час, эти деньги поступают на твой накопительный счет. Но он заблокирован, и ты сможешь получить к нему доступ только после освобождения. В случае острой необходимости за деньгами обращаешься ко мне.
Он перечислял все это так, будто его совершенно ничего из сказанного не волновало. И мне от этого еще больше становилось не по себе. Капелька пота неприятно стекла по позвоночнику. В людское великодушие и доброту я верила куда меньше, чем в подлость и мстительность. Со светлого станется запудрить мне мозги своей вежливостью, а потом ударить, как только я расслаблюсь.
– В доме живут моя мать, миссис Эйприл Тернер, и три моих сестры – Камилла, Абигайль и Синтия. Мистер Тернер временно в отъезде. По правилам ты подчиняешься только мне, но я полагаю, что для всех будет спокойнее, если тебя не затруднит исполнять некоторые мелкие поручения, которые могут тебе дать остальные члены семьи.
Он впервые внимательно посмотрел на меня за все время разговора, и я сочла необходимым кивнуть. Но почему все же он так спокоен? Будто горничной собеседование проводит, а не инструктирует своего врага о жизни в собственном доме.
Удовлетворившись этим кивком, светлый закончил.
– Первая проверка состоится через три месяца. До тех пор любые вопросы, которые у тебя возникнут, решать придется со мной.
– У меня есть вопрос, мистер Тернер, – произнесла я, глядя прямо в карие глаза, и замолчала.
– Задавай, – кивнул светлый, затянулся и выпустил тонкую струйку дыма.
– У меня есть шанс получить свободу?
«…или ты меня взял только в качестве бесправной рабыни для хозяйства?» Окончание фразы я, естественно, прокрутила только в мыслях, усиленно сражаясь с поднимающейся откуда-то из глубин сознания ненавистью. Ненависть эта дремала почти год, пришибленная необходимостью выжить, а теперь, когда угроза смерти отступила, она возвращалась на свое законное место. Ты ведь считаешь себя лучше меня – верно, светлый? Защитник в белом перед преступницей и убийцей. А сколько наших ты убил?..
Не подозревая о том, какая буря кипит у меня внутри, мужчина вскинул брови и хмыкнул.
– Вижу, ты, Лиза-темная, не из тех, кто ходит вокруг да около.
– Я просто… – я попыталась смягчить прямой вопрос пояснением, но светлый меня перебил.
– Нет. Отпускать тебя я не планирую.
Я сжала руки так, что ногти впились в ладони.
– Я видел, на что способны темные, Лиза, – он ткнул недокуренную сигарету в пепельницу и наклонился вперед, упершись локтями в колени и сцепив руки в замок. – Я видел это так же близко, как тебя сейчас. И потому я придерживаюсь правительственного мнения – вас нужно держать под присмотром. И раз на какое-то время я могу этот присмотр обеспечить – этим я и займусь.
В моей памяти мелькнули развороченная стена Мелкор-холла, изломанное тело Эзры…
О да! Я тоже видела, на что способны светлые. Так что, мистер Тернер, будем честны, дело не в этом.
– Но… – я закусила губу, сдерживая рвущиеся наружу грубости. – Я же… неужели у меня нет ни единого шанса?
Жаль, господь бог не наделил меня в должной степени актерским талантом, слезы в широко распахнутых серо-голубых глазах наверняка смотрелись бы сейчас драматично и крайне уместно. Увы, глаза были – слез не было. Отродясь не была плаксой.
Светлый посмотрел на меня и, помолчав несколько долгих секунд, произнес.
– Ты голодна?
Я недоуменно сморгнула. Что это? Разговор окончен?
– Мы скоро сядем за стол. Ты можешь поесть сейчас или дождаться, пока мы закончим. Миссис Тальберг сегодня отпросилась пораньше.
– Спасибо, я не голодна, – я опустила глаза, снова пряча их за ресницами. – И если сегодня в моих услугах вы не нуждаетесь, то я хотела бы побыть одна.
Мужчина откинулся обратно на спинку стула.
– По лестнице на третий этаж, дверь налево. Если передумаешь, после десяти кухня в твоем распоряжении.
– Спасибо, мистер Тернер.
Я поднялась, подхватила свой чемодан, в уюте этой гостиной смотревшийся до отвращения неуместно, и поплелась в указанном направлении. Задумчивый взгляд светлого сверлил лопатки так, что мне хотелось ими передернуть.
Стоило мне распахнуть дверь, как от нее испуганными зайцами прыснули в разные стороны две девицы. Справившись с первой, инстинктивной, реакцией, а еще, наверное, отметив, что перед ними я, а не их брат, девицы выпрямились, приосанились, одернули юбки и смерили меня любопытно-презрительными взглядами. На вид им вряд ли было больше тридцати на двоих, медные волосы, карие глаза. Одна в веснушках, другая – без. И было странно видеть на лицах этих девочек то выражение, которое я скорее воображала на лице ветерана.
Пигалицы.
– Мисс Тернер, мисс Тернер, – я кивнула каждой и прошла мимо, к лестнице.
За спиной тут же взорвался возбужденный шепот, который меня уже мало волновал.
Поднимаясь по лестнице, я думала о том, что, задавая свой вопрос, я в общем-то и не надеялась на положительный ответ. Нейтрально-доброжелательное отношение моего смотрителя сбивало с толку и заставляло настраиваться на худшее. Но я себе этого не позволяла. Я – Лиза Миллс. Милая, тихая девушка, ни в чем не виновная. А мой надсмотрщик пока что кажется достаточно спокойным, относящимся ко мне без очевидной ненависти, несмотря на весь свой опыт. Даже его переход на «ты» в отсутствии посторонних выглядел не пренебрежительно, а скорее снисходительно, покровительственно. Могло быть и хуже. Намного хуже. Я просто буду паинькой, и у меня все получится. Да? Да.
Я толкнула указанную дверь на третьем этаже и оказалась в маленькой комнате с низким, мансардным потолком. Кровать, тумба, стул, узкий шкаф. Запах пыли с ноткой лаванды, исходящей от стопки белья на кровати. Я посмотрела на полотенце и подумала, что неплохо было бы помыться. И я даже взялась за ручку двери, чтобы спуститься и спросить у светлого, где я могу это сделать, но почти сразу передумала.