Круги ужаса (Новеллы)
— Боже, — воскликнула я, — это ничего не объясняет!
Фрида с отчаянием тряхнула головой:
— Предпочла бы просидеть всю ночь на пороге дома под дождем, чем вернуться в эту проклятую комнату. Я ни ногой туда!
— Пойду посмотрю, что там происходит, — заявила Элеонора, накидывая на плечи шаль.
Она с минуту поколебалась перед старой рапирой отца, висевшей среди университетских наград, пожала плечами и, схватив канделябр с розовыми свечами, вышла, оставив после себя ароматное облако.
— Не позволяйте ей идти одной! — с испугом воскликнула Фрида.
Мы медленным шагом подошли к подножию лестницы. Свет от свечей Элеоноры терялся, растворяясь в полумраке лестничной площадки перед чердачными помещениями.
Мы остались стоять в полумраке у первых ступенек… Потом мы услышали, как Элеонора открыла дверь. Минута томительной тишины. Я почувствовала, как рука Фриды сжалась на моей талии.
— Не оставляйте ее одну, — простонала она.
И в то же мгновение раздался ужасающий вопль. Я предпочла бы умереть, чтобы не услышать его вновь. Тут же Мета вскинула руку и крикнула:
— Там!.. Там!.. Лицо… Там…
Дом наполнился звуками. Советник и фрау Пилц возникли в ореоле высоко поднятых свечей.
— Элеонора, — икнула Фрида… — Боже, как мы ее найдем?
Ужасающий вопрос, на который я тут же ответила:
— Мы никогда ее не найдем.
Комната Фриды была пуста. Подсвечник стоял на полу, а свечи продолжали безмятежно гореть, распространяя нежный розовый свет.
Мы обыскали весь дом, шкафы, крышу: мы больше никогда не увидели Элеонору.
* * *Мы сразу поняли, что на помощь полиции рассчитывать нечего. Полицейские участки заполнили сумасшедшие толпы, мебель была опрокинута, все покрылось пылью, а чиновников терзали, как кукол на ниточках. Ибо этой ночью исчезло восемьдесят человек. Одни по дороге домой, другие — у себя дома!
Мир обычных представлений исчез, осталось лишь вмешательство сверхъестественных сил.
После драмы прошло несколько дней. Наша жизнь стала тусклой, мы плачем и испытываем ужас.
Советник Хюхнебейн поставил мощную дубовую перегородку перед чердачными помещениями.
Вчера, я искала Мету; мы начали было переживать, опасаясь нового несчастья, когда наткнулись на нее: она сидела на корточках около дубовой перегородки. У нее были сухие глаза и выражение ярости и гнева на обычно милом лице.
Она держала рапиру отца и выглядела недовольной, что ей помешали.
Мы попытались выспросить ее, что за лицо она видела, но в ее взгляде было полное непонимание вопроса.
С тех пор она замкнулась в полном молчании и не только не отвечает на вопросы, но, похоже, не замечает нас.
По городу ходят слухи, одни невероятнее других. Шепчутся о тайной криминальной банде. Полицию обвиняют в бездействии. Хуже того, всю вину возложили на чиновников.
Но это не помогло.
Странные преступления продолжаются: на заре были найдены изодранные в клочья тела.
Даже хищники не могли проявить больше свирепости в этой бойне в отличие от неведомых негодяев.
Карманы некоторых жертв обчистили, но у большинства ничего не тронуто.
Не хочу разбираться в том, что происходит в городе. Всегда найдется множество людей, говорящих о событиях вслух. Я ограничусь нашим домом и нашей жизнью — они полны ужаса и отчаяния.
Дни идут, настал апрель, более холодный и ветреный, чем любой зимний месяц. Мы стараемся проводить время вместе у камина, выпивая громадные порции пунша, вздрагивая при малейшем шуме и по пять-шесть раз в час восклицая:
— Вы слышали?.. Вы слышали?..
Фрида разорвала свою Библию и приклеила или прикрепила в каждом углу священные страницы; этим она надеется остановить духи зла.
Мы не мешаем ей, а поскольку несколько дней прошли тихо и мирно, мы сочли идею неплохой, и святые изображения теперь висят повсюду.
Увы! Нас ждало суровое разочарование. Тот день был особенно мрачным, облака висели над самой землей, и вечер наступил раньше обычного. Я вышла из гостиной, чтобы поставить лампу на широкую лестничную площадку — с той ужасающей ночи мы расставляли в доме множество светильников, а потому вестибюль и лестницы оставались освещенными до утренней зари. Вдруг я услышала бормотание на верхнем этаже.
Темень еще не наступила. Я смело поднялась наверх и увидела ошарашенные лица Фриды и фрау Пилц, которые подали мне знак помолчать и указали на недавно возведенную перегородку.
Я встала рядом с ними, не нарушая тишины, и внимательно прислушалась. И тогда расслышала непонятный шум позади деревянной стены. Это походило на удары громадных гонгов, перемежающихся с ревом далекой толпы.
— Фрау Элеонора, — простонала Фрида.
Ответ пришел немедленно, и мы с воплями бросились вниз по лестнице: раздался пронзительный крик ужаса. Он доносился не из-за перегородки над нашими головами, а шел снизу, из комнат советника.
Мы услышали отчаянные призывы о помощи. Лотта и Мета выскочили на площадку.
— Надо спуститься к нему, — храбро заявила я.
Мы не сделали и трех шагов, когда взлетел новый отчаянный вопль, но на этот раз у нас над головой.
— На помощь! На помощь!
Нас со всех сторон окружали призывы о помощи: снизу от герра Хюхнебейна, сверху от фрау Пилц — мы узнали ее голос.
— На помощь! — слова едва слышались.
Мета схватила лампу, которую я принесла. На полпути мы встретили Фриду. Фрау Пилц исчезла.
* * *Здесь я должна поделиться восхищением перед спокойствием и мужеством Меты Рюкхардт.
— Мы ничего не можем здесь сделать, — сказала она, нарушив наше упрямое молчание последних дней. — Спустимся вниз и посмотрим…
Она держала отцовскую рапиру, и это не выглядело гротескным. Чувствовалось, что она умеет орудовать ею, как мужчина.
Мы последовали за ней, загипнотизированные ее холодной силой.
Рабочий кабинет советника был освещен, словно ярмарочный балаган. Бедняга не оставил мраку ни единого шанса появления. Две огромные лампы в виде белых фарфоровых шаров стояли по бокам камина и спокойно сияли, как полные луны. Маленькая хрустальная люстра в стиле Людовика XV спускалась с потолка, бросая повсюду всполохи — она походила на горсть драгоценных камней. В каждом углу на полу стоял медный подсвечник с зажженной свечой. На столе целый ряд длинных свечей словно освещал невидимый катафалк. Мы вначале застыли ослепленные, а потом тщетно принялись искать советника.
— Ох! — внезапно вскрикнула Фрида. — Смотрите. Он там. Он прячется за шторой окна.
Лотта резким движением откинула тяжелую занавесь. Герр Хюхнебейн лежал на подоконнике, свесив голову наружу.
Лотта приблизилась и резко откинулась назад, с ужасом воскликнув:
— Не смотрите! Заклинаю Небом, не смотрите! У… него… нет… головы!..
Фрида пошатнулась, теряя сознание и падая, когда голос Меты призвал нас к спокойствию.
— Осторожно, здесь пахнет опасностью!
Мы сгрудились вокруг нее, словно она защищала нас своим присутствием духа. Неожиданно что-то щелкнуло на потолке, и мы с ужасом увидели тень, которая сгустилась в двух противоположных углах комнаты, а свет тут же погас.
— Быстрее! — задыхаясь, крикнула Мета. — Защищайте свет!.. Ох!.. Там… вот она…
В то же мгновение лампы у камина взорвались, разбрызгивая искры, и погасли.
Мета застыла в неподвижности, но ее взгляд обегал комнату с холодной яростью, которую я в ней не подозревала.
Свечи на столе были задуты, только маленькая люстра мерцала огнями. Мета не отрывала от нее глаз. Вдруг ее рапира взрезала воздух, и в яростном броске она нанесла удар в пустоту.
— Защищайте свет, — крикнула она. — Я его вижу, я держу его… Ах!..
Мы увидели, как рапира в руках Меты выделывает странные порывистые движения, словно невидимая сила пытается завладеть ею.
Странное и счастливое вдохновение, которое спасло нас в этот вечер, исходило от Фриды.