Видок. Чужая месть

– То серьезные люди, и тебе до них не добраться, офицеришка.
Смотри ты, узнал, несмотря на мой гражданский наряд.
– Тебя же нашел, вот и до них доберусь, – криво ухмыльнулся я на его ярость.
– Не доберешься, потому что я не крыса и не дурак.
– Загремишь на каторгу, – попытался надавить я на шатуна, но безуспешно.
– И там люди живут, – фыркнул Кочевряж. – Да и не за что меня на каторгу конопатить. Нету такого закона. Так что хоть режьте, а ничего я не скажу.
– Режьте, говоришь? – оживился Евсей и потащил из ножен любимый кинжал.
Кажется, он даже провел частичную трансформацию лица, но это я отметил лишь краем сознания, потому что думал совсем о другом.
Кто же это такой умный проконсультировал шатуна насчет ущербности местных законов? Генерал-губернатор обещал похлопотать у императора насчет введения запрета на дурманящие средства, но это дело очень нескорое.
Наглое выражение на морде шатуна и злость на несовершенство законов вывели меня из душевного равновесия.
– Подожди, – бросил я оборотню и быстрым шагом направился ко входу в землянку.
Так, что тут у нас? Мешочки и туески. Я начал с туесков. В первом были какие-то ягоды, во втором неизвестные мне листья, а вот в третьем обнаружился тонкий серебристый порошок. Его я узнал сразу, как и идущий от туеска запах. На поверку еще в четырех аналогичных емкостях находилась пыльца, и денег все это стоит немало. Но мне много не нужно. Подхватив один туесок, я вышел наружу и недобро улыбнулся шатуну:
– Ну, раз закона за пичканье людей пыльцой нету, то и хорошо. Евсей, подержи-ка этого хитрована.
Казак быстро все понял и резко схватил дернувшегося шатуна за волосы. Я сначала хотел сыпануть пыльцы ему в морду, но побоялся, что она попадет на руку казака. Так что щедро насыпал этой дряни на траву и кивком призвал Евсея к действиям.
Казак понятливо кивнул и ткнул шатуна лицом в кучку пыльцы. В последней попытке избежать приема своего же товара Кочевряж дунул на пыльцу, которая тут же поднялась облачком и поплыла по воздуху. От этого стало только хуже, потому что на обратном вдохе шатун втянул в себя изрядную порцию наркоты. К тому же казак еще несколько раз ткнул его мордой в остатки дури.
– Хватит, – остановил я оборотня.
Кочевряж завыл, катаясь по траве и пытаясь стереть ладонями с лица остатки пыльцы, но это ему уже не поможет. От такого зрелища во мне что-то шевельнулось, но я тут же вспомнил Витьку Стахова, словившего передоз еще в мои студенческие годы, а также едва не убитую семью Когтя, да и тех, кто скрывался за безликими цифрами хоть и выдуманной мною, но не такой уж далекой от истины статистики. Поэтому нечто шевельнувшееся в душе быстро затихло.
По заверениям изучавших данный вопрос докторов, в себя Кочевряж придет часа через два, так что пока можно заняться базой. Но сначала чуток испортим ему кайф. Шатун развалился на траве и глупо улыбался.
Я присел рядом с горе-плантатором и тихо сказал:
– Вот ты дурачок, Кочевряж, неужели мамка не говорила тебе, что все духи берут за свои услуги больше, чем им было обещано. За сделанное они стребуют с тебя душу. Я бы на твоем месте больше никогда не подходил ни к пруду, ни к луже. А еще, вон слышишь, кажется, через кусты к нам лезет леший. Уверен, явился по твою душу.
Находись Кочевряж в здравом уме – он лишь улыбнулся бы моим инсинуациям, но сейчас огонь его паранойи раздувался мехами наркотического угара.
Шатун задергался и попытался на четвереньках рвануть через поле дурман-цветов, но Евсей вновь прижал его к земле и начал сноровисто связывать.
Оглянувшись, я увидел осуждающий взгляд своего нового подчиненного.
– Ты, Коготь, на меня волком не зыркай, а лучше семью свою чудом спасшуюся вспомни. Мы тут не в бирюльки играем.
Коготь ничего не сказал, лишь угрюмо кивнул.
Через полчаса содержимое землянки горело ярким пламенем, которое вырывалось из двери и узкой отдушины. Стало жарковато, у меня даже возникла мысль подсушить мокрую после купания одежду, но вслед за пламенем потянулся и какой-то совсем уж ядовитого цвета дым. Не хватало нам еще надышаться этой дряни.
– Уходим, – приказал я подчиненным.
Коготь двинулся первым по уже пройденной нами тропе. Евсей взвалил на плечи тихо подвывающего Кочевряжа и направился следом.
Обратный путь мы прошли без проблем, и даже леший не стал нам мешать. Загрузившись в паромобиль, я облегченно вздохнул – все же хорошая у меня машинка. Вокруг болото и тина, а внутри сухо и комфортно. Ощущение портила лишь мокрая одежда.
Евсей привязал пребывающего в прострации Кочевряжа к сиденью и уселся напротив него. Коготь остался в пассажирском отделении, явно переваривая наш с ним разговор. К тому же он явно боялся, что я прикажу ему выбросить узелок с цветочком, который он все еще хранил за пазухой.
Да и пусть – обратную дорогу найду и без посторонней помощи.
Нашел, причем ни разу не сбившись, так что через час мы подкатили к нашей каланче, где я вымылся в душе и благодаря заботам Чижа оделся в чистое.
Красота!
К этому времени Кочевряж немного пришел в себя и уже был готов к дальнейшему разговору.
– Ну что, наркобарон, едрить тебя через коромысло. Понравилось нюхать эту дрянь?
Все еще не отошедший от пережитых кошмаров шатун резко замотал головой.
– Тогда говори, пока я не подсадил тебя на эту отраву. Еще пару раз – и будешь сам ее нюхать, пока не сдохнешь.
Конечно, я не собирался марать себя таким поступком, да и пыльцы у меня уже не было ни грамма, но Кочевряж об этом не знал. Опиумная пыльца давала привыкание уже со второго приема, но поначалу шансы вывернуться еще были. Вон Коготь как-то соскочил, правда, через жуткий запой, который и смягчил ломку.
Кочевряж об этих свойствах пыльцы либо знал точно, либо догадывался, поэтому раскололся по самую… сидушку табурета.
Не факт, что он сдал всех, но десяток имен назвал. Почти все фигуранты обитали в Омске, за исключением одного, чье имя меня откровенно напрягло. Как оказалось, наркотрафик в Топинске «крышевал» один из местных полицейских. Он же и проинформировал барыгу насчет законов.
Я, конечно, знал этого субчика, но, к счастью, не был знаком близко – так, виделись в управе несколько раз.
Да уж, неприятный разговор будет у меня с Дмитрием Ивановичем. К полицмейстеру я точно не пойду, потому что Аполлон Трофимович – дядька импульсивный и страх какой здоровый. Если что, может на пике злости мне и в морду сунуть за якобы поклеп на сослуживца. Он не очень-то меня жаловал после того, как я начал работать сразу на два ведомства. Разобравшись, наш Аполлон, конечно, повинится – мужик он справедливый, – но мне-то легче не станет. Так что я лучше пойду к старшему следователю. А с остальными именами из списка уже к генерал-губернатору Западной Сибири князю Шуйскому, у коего я и числился чиновником по особым поручениям. Уж там-то мне опасаться нечего – Петр Александрович держит всех в городе в ежовых рукавицах и раздает перцовые пряники направо и налево, можно сказать, с удовольствием. Так что подбросим ему повод для веселья. Заодно почистим ряды вкрай распоясавшихся бюрократов.
Если честно, меня совсем не удивило, что среди омских фигурантов дела лишь один относился к купеческому сословию, – все остальные носили чиновничьи мундиры.
Закончив разговор с Кочевряжем, я взялся писать отчеты и продумывать план своей встречи с генерал-губернатором, на которую, если повезет, попаду денька через два. В тот момент я еще не догадывался, что увижу начальство значительно раньше.
Оторвав меня от писанины и размышлений, на моем рабочем столе задребезжал телефон. Линию пришлось тянуть до каланчи за свой счет. Благо по улице нашлось еще три купца, которые только начали богатеть. Их-то и удалось раскрутить на бесполезную, но очень статусную вещь.
– Силаев у аппарата, – привычно сказал я в трубку.
– Игнат, привет, – послышался голос Лехи. – Где тебя носит?! Аполлон Трофимович рвет и мечет. Ты почему к телефону не подходишь?