Изменники (ЛП)

Орктриен одарил Респена радостной драконьей улыбкой, но человеку непосвященному могло показаться, что дракон демонстрирует свои клыки, каждый из которых был размером с добрый клинок.
— Мы победили! — объявил король.
— Я знаю, Ваше Величество, — сказал Респен. Он уже не так жадно следил за новостями о ходе разных войн, которые вел его повелитель, как делал это раньше. Но он был королевским советником и должен был оставаться в курсе событий. — Мне рассказали, что войска зеленых интриганов отступили в полном беспорядке.
— Все так и есть. И теперь их лордам не остается ничего другого, как уступить свои владения на восточном берегу реки.
— Замечательно.
Респен хотел поинтересоваться, сколько воинов потерял золотой дракон, чтобы захватить эту территорию, но решил пока не спрашивать. Пусть король насладится своим триумфом. У них будет время оценить текущее состояние армии позже.
— Мы вернемся туда в следующем году или через год и полностью вытесним зеленых, — поведал Орктриен. — Хроматовые драконы обращаются со своими подданными как со скотом! Сострадание требует, чтобы мы принесли этим бедным рабам просвещенное металлическое правление.
— Ваше Величество очень благороден.
— Расскажите, как вы здесь управлялись без меня. Надеюсь, больше никаких восстаний не было?
— Никаких.
— Я знал, что идея с заложниками решит проблему. Как поживают наши пленники?
Респен улыбнулся:
— Они неплохо поживают. Более того, им так полюбилась жизнь в Донфайре, что когда придет время отправлять их домой, то, боюсь, нам придется толкать их в спину копьями.
Орктриен рассмеялся, заполнив воздух теплотой.
— Даже прелестная Винтерфлауэр?
Да, подумал Респен, если не сказать больше. В течение последних двух месяцев Винтерфлауэр была настолько увлечена жизнью города, ее настолько захватили развлечения двора, что ему оставалось лишь удивляться этой внезапной перемене. Казалось, будто она, создание крайностей и страстей, должна либо ненавидеть, либо любить свой плен, и, осознав бесполезность своего прежнего поведения, она выбрала второе, полюбив плен всей душой.
А, может, причина была в ее любви к нему и ее желании стать частью его жизни? Хотя они оба и старались погасить зарождающееся между ними чувство, — для тюремщика было бы слишком беспечным испытывать чрезмерную симпатию к своей пленнице, и вряд ли бы это одобрили ее родственники, мятежники в глубине души, — его ростки с каждым днем становились все больше. И правда, со стороны Респена это была любовь, какую он никогда прежде не испытывал ни к одной женщине.
Но он не видел причин обсуждать свои личные дела с Орктриеном, поэтому просто ответил:
— Даже она.
— Я собираюсь устроить пир, чтобы отпраздновать победу, — сказал дракон. — Она должна присутствовать и опять что-нибудь спеть. — Его желтые глаза ярко вспыхнули. — Что-нибудь менее двусмысленное на этот раз. Мне бы хотелось избежать неудобства в виде разбитого пола.
Когда Респен и Винтерфлауэр приблизились к арочному проему, сделанному из драгоценных металлов и украшенному драгоценными камнями, она побледнела, ее синие с золотыми крапинками глаза закатились, а колени подогнулись. Респен успел подхватить ее, не дав упасть на пол. Не обращая внимания на любопытные взгляды и вопросы придворных, попадавшихся ему на пути в танцевальный зал, он отнес ее в нишу, завешанную бархатной портьерой. Ниша предназначалась для тех, кто после веселья и танцев нуждался в небольшой передышке и тишине, также она служила местом свидания для влюбленных пар.
Респен посадил Винтерфлауэр на диван, затем прочел несложное заклинание, увеличивающее жизненную силу. Его оказалось достаточно, чтобы привести ее в чувство, и девушка открыла глаза.
— Что с вами? — спросил он. — Вы заболели?
— Я боюсь, — ответила она.
Он взял ее за руку, ее пальцы были холодными.
— Чего?
— И вы еще спрашиваете? Я не видела Орктриена с той самой ночи, когда хотела оскорбить его.
— Зато я его видел и уверяю, он не собирается вас наказывать.
— Как вы можете быть в этом уверены? А вдруг это какая-то жестокая игра? Он пригласит меня на танец, я выйду в зал, ожидая веселье, и тут на меня набросятся палачи.
Респен покачал головой:
— Я уже говорил вам, вы наслушались слишком много страшных историй. Я тоже их слышал — эти рассказы о невероятных жестокостях, творимых драконами-тиранами. Должен признать, часть из них — правда, но только в случае с красными, черными, зелеными драконами. Золотые более великодушны.
— Орктриен посылает свои войска, отряд за отрядом, на войну, обрекая их на гибель. Он желал рискнуть вашей жизнью ради мимолетного развлечения, даже не задумываясь о том, насколько это бесчувственно и несправедливо. Мы для него — низшие существа, которых он может эксплуатировать, как ему вздумается.
Респен вздохнул:
— Я думал, мне удалось изменить ваши взгляды, и я надеюсь, что так и есть, и что подобные мысли у вас просто от волнения.
Она сделала глубокий вдох, затем медленно выдохнула.
— Что ж, может быть. Я хочу вам верить. Я знаю, вы бы не привели меня к нему, если бы знали, что он хочет мне навредить.
— Конечно нет. Так что соберитесь, и мы выйдем. Чем скорее мы это сделаем, тем быстрее вы убедитесь, что беспокоиться действительно не о чем.
Спускаясь по широкой мраморной лестнице, они могли видеть внизу танцующих людей, которые кружились и прыгали под мощные, но быстрые звуки оркестра. На многих были золотые одежды или золотые украшения, или и то, и другое, надетое ими в честь короля. Двигаясь одновременно в такт музыке, они все вместе походили на блестящие скульптуры, которые внезапно ожили, чтобы повеселиться.
Это было великолепное зрелище, но Респен знал, что Винтерфлауэр все еще сильно напугана, чтобы по достоинству его оценить. Она вцепилась в его руку, словно боялась сорваться в бездну.
По такому случаю этикет не требовал от новоприбывших тут же засвидетельствовать свое почтение королю, но Респен считал, что им нужно сделать это как можно скорее. Как только музыка стихла, он повел Винтерфлауэр в центр зала, где в самом сердце бала танцевал Орктриен, который теперь болтал со своей партнершей, красивой молодой девушкой с золотисто-каштановыми волосами. Она была человеком и появилась при дворе совсем недавно. Чтобы принять участие в таком развлечении как танец, дракон изменил свою форму, выбрав этим вечером облик красивого эльфа со светлыми волосами, золотыми глазами и кожей цвета бронзы. Заметив приближающихся Респена и Винтерфлауэр, он повернулся в их сторону. При этом он оказался спиной к своей собеседнице, которая состроила кислую мину из-за того, что внезапно лишилась его внимания.
— Друзья мои! — воскликнул дракон.
Винтерфлауэр сделала реверанс, а Респен поклонился.
— Добрый вечер, Ваше Величество, — поприветствовал маг.
— Наконец-то леди удостоила нас своим присутствием, — сказал Орктриен. — Что вы собираетесь петь нам, моя дорогая?
— Новую… балладу, — чуть запнувшись, ответила Винтерфлауэр, — в честь вашей победы над зелеными драконами. Музыку я сочинила сама… ну, на самом деле, переделала старую мелодию, а один из придворных поэтов помог мне со словами.
— Звучит отлично. — Он внимательно смотрел на нее. — Хотя я не вижу в вас особого желания ее исполнить, или вообще тут находиться.
— Мне… мне говорили, что многие певцы очень волнуются, выходя на сцену. Придворные Вашего Величества — это искушенная и требовательная публика, а я даже не бард… просто девушка, любящая попеть в свое удовольствие.
— Вы слишком скромны, — вымолвил Орктриен. — Еще меня беспокоит, что вы слишком зажаты. Надеюсь, вы не боитесь меня, миледи.
Винтерфлауэр помедлила.
— Лишь в той степени, в которой все подданные боятся не угодить своему королю.
— Ладно, бросьте, — сказал дракон. — Я вызвал вас в Донфайр, чтобы связать нас узами дружбы и чтобы вы смогли научить меня тому, как стать хорошим правителем для ваших людей.