Допустимая погрешность некромантии (СИ)

— Ладно. Любопытства ради спрошу: чем же вы его кормить станете, если пойдете на сделку?
Он помедлил немного, потом прищурился — во взгляде я почему-то разглядела веселье:
— Ты не хочешь этого знать.
— Теперь уже точно хочу!
— Тем же, чем кормил асура, до того, как приучил его к обычной еде.
Возможно, мое утреннее настроение сыграло роль, но каждый его ответ только увеличивал раздражение:
— Долго еще юлить будете? Скажите прямо!
— Его величество передает мне преступников — тех, которые и без того приговорены к смертной казни. А так от их кончины есть хоть какая-то польза.
— Что?! Живыми людьми?
— Да. Нравится? — он очень любил задавать этот вопрос.
— Совсем не нравится!
Господин Шакка позволил улыбке вырваться:
— Кажется, тебе все во мне не нравится. Представляю, как ты мучаешься от этой противоречивости: я ужасен, когда ты думаешь о моих поступках, и я притягателен, когда ты не думаешь вовсе.
Я смутилась, но не спешила возражать. В общих чертах он сформулировал очень верно, и мне, действительно, не слишком приятно осознавать эту противоречивость.
— Поспешите уже к своему демону, господин Шакка, и сделайте все возможное, чтобы он открыл вам нужные тайны. И тогда я с превеликим удовольствием вернусь домой, подальше от этой противоречивости.
Он встал из-за стола и с иронией склонил голову:
— Как прикажешь, моя госпожа.
Я в ответ не сдержала улыбки. Возможно, что раздражение мое было связано только с моими же ожиданиями и тем, что он раз за разом их не оправдывал? Тогда проблема только в ожиданиях. И надо признать, в каком-то смысле он умеет быть очаровательным.
В оговоренное время я направилась в кабинет на первом этаже, который про себя назвала «библиотекой». В большом, заставленном шкафами помещении, Эльрика пришлось высматривать. Я и высмотрела: их обоих! Раскрасневшаяся Марушка хихикнула и бойко пролетела мимо меня в коридор.
— Ишь как! — восхитилась я. — То есть ты еще и служанок жамкать любишь, ко всем прочим своим недостаткам?
— Ты плохо разглядела! — он поправил жилет и приглашающее махнул в сторону огромного стола. — Это кто еще кого жамкал! Кажется, Марушка выбрала меня целью для своих эмоций!
— А ты и рад!
— А я и рад, — с подчеркнутым удовольствием признал Эльрик. — Я, что ж, дурак, чтобы не радоваться вниманию красивой девушки?
То есть Марушка ему нравится? Или парнишка просто пользуется ее теперешней эмоциональной нестабильностью? Стоит ли кого-то из них осуждать, и есть ли вообще толк в осуждении? Не определившись, я просто махнула рукой и уселась за стол для первого урока чтения.
Эльрик, на удивление, оказался терпеливым и хорошим учителем. Либо господин Шакка платил ему за уроки столько, что любой бы стал терпеливым. Письменность в этом мире представляла собой нелепое сочетание иероглифики с европейскими языками: многие слоги, самые распространенные слова, а часто отдельные буквы представлялись одним значком. И само словообразование было до банальности простым — пара десятков суффиксов полностью решала этот вопрос. Все настолько упорядочено, что невольно возникли ассоциации с эсперанто — искусственным языком нашего мира. Притом и грамматика упрощена до минимума, полная аналогия с английским. В итоге само изучение заключалось только в понимании этих простых азов, а потом зазубривании самих значков. Уже к концу первого занятия я со словарем могла бы читать любую книгу. Однако словаря мне никто не дал, поэтому пришлось пытаться запомнить хоть что-то.
— Звук «а»! — я была уверена на все семьдесят пять процентов.
— Нет же! — Эльрик старался не раздражаться. — «А» — когда с черточкой, а без черточки — суффикс, означающий род занятий.
— Нет ничего проще! — меня от усталости подмывало веселиться. — Только какое может быть занятие, связанное со скотом? Скотоложец?
Эльрик хмурился:
— Нет. Крестьянин, который занимается разведением скота. А что такое «скотоложец»?
— Проехали! То есть если я этот суффикс добавлю после «морковки», то получится выращиватель моркови?
— А что же еще? Сосредоточься уже, Ольга!
— Давай лучше про демонов читать! Если и там попадется слово «морковка», то все, я пас — можете выносить.
— Ну, хорошо, — Эльрик послушно положил сверху очередной талмуд. — Тогда сначала с названий: гаки, асуры, ёки — смотри, у каждого свой знак.
Мне стало окончательно скучно, я уперлась рукой в щеку и смотрела на своего юного учителя.
— Эльрик, тебе сколько лет?
— Двадцать пять. Начнем проходить числительные?
— Начнем, начнем. Послезавтра. А сколько ты можешь прожить? Я имею в виду, если тебя не убьют раньше?
Эльрик, хоть и хмурился, но было видно, что и сам рад отвлечься от нудного урока.
— У меня высокая концентрация магии в крови, поэтому я могу протянуть и лет двести, если очень повезет.
— И все?
Он как будто обиделся:
— Простому человеку и сотню протянуть сложно!
— Слушай, а ты не потому ли у нашего некроманта на побегушках? Ведь он даже своим горничным подарил более длинную жизнь.
Эльрик насупился и ничего не сказал, что и являлось ответом. Но кто бы стал его судить? Каждый продлевает жизнь, как умеет. И вряд ли служба господину Шакке считается в этом мире непристижным занятием. Парень наконец-то созрел до объяснений:
— Ничего такого он мне не обещал, но он ценит верных людей и не любит перемен. Свой дар не продает. Насколько я знаю, кроме слуг, он значительно продлил жизнь только его величеству.
— Кажется, его величество — очень мудрый и справедливый правитель. Так о нем говорит Шакка. А ты как думаешь?
Эльрик пожал плечами:
— Мне не с чем сравнивать. Раньше, как пишут в книгах по истории, страну разрывали внутренние конфликты, и только с воцарением его величества наступил мир. А когда его время пришло, то вмешался господин Шакка. И, как мне кажется, он против любой смены власти и потому будет поддерживать существующий порядок, пока жив сам. Его приверженность к привычкам не знает границ.
— Неужели ты думаешь, что господин Шакка даже политическую систему создал и поддерживает именно такой, как ему угодно? Да его зомби-слуги — это уже предел!
— Мало ли что я думаю? Факты важнее. И эти мелкие неурядицы — все ерунда. Никто не посмеет выступить против господина Шакки, что бы он здесь ни вытворял.
Я листала книгу о демонах, пока не наткнулась на картинку во всю страницу.
— Это асур? — я указала на отвратительное головоногое чудовище, напоминающее паука.
— Да. Ты запомнила знак асура?
Не ответив, я перевернула страницу.
— А вот тот похож на человека! То есть ёки?
— Да. Может, вернемся к уроку?
В голове замельтешила пока еще неоформленная мысль, потому я проигнорировала призыв и еще пристальнее рассматривала самого обычного мужчину на картинке.
— Эльрик, ёки принимает любой облик? А сколько он может прожить?
— Никто точно не знает. По предположениям, очень долго. Видишь ли, ёки может в любой момент измениться, и тогда никто наверняка не скажет: это тот же самый ёки, который в прошлом столетии творил зверства, или какой-то новый ёки. Возможно, они вообще не умирают, если их не убить. Господин мне платит за то, чтобы я научил тебя читать! Так долго мы будем обсуждать демонов?
Теперь я смотрела на парня и понимала, что уже не смогу остановиться. Где-то слишком близко брезжила разгадка, и о ней нельзя было промолчать.
— Эльрик, подожди! Асуры выглядят как чудовища, но их можно переселить в тело человека — только при условии зашкаливающей концентрации магии. Для низших гак хватит и поменьше… А ёки — им просто незачем вселяться в тела людей, если они могут просто воспроизвести любое тело! Так?
Маг не понимал, к чему я веду, но нахмурился и кивнул:
— Так. Ты чего так затряслась-то?
Я уже вскочила из-за стола:
— Не сбивай, не сбивай… Если предположить, что в неком мире вообще не существует магии, то гакам там делать нечего, асура сразу бы раскрыли и убили… но ёки в таком мире ни от чего бы не зависел и получил бы практически бессмертное существование!