Очарование страсти

Лин изумилась:
— Хочешь сказать, что мистер Бельмонт вызвал тебя?
— Нет. Да и как бы он мог заметить меня? Просто Спельдер заболела, одной сестры нет, а знаешь ведь, старшая требует, чтобы на обходе за милордом ходила целая процессия. А мы для него — просто пара манжет да передник...
— Пэтси, да ведь ты совсем не сердишься. Тебе было приятно, — возразила ей Лин, поддразнивая.
— Ну уж нет. Я хотела быть у тебя на проводах!
— Да, тебя ужасно не хватало. Но мистер Уорнер Бельмонт! Ты же всегда говорила, что он «изумительный человек»... ох! Пэтси, я должна бежать. Такси ждет!
Она пообещала сразу же написать подруге, а ее подарок развернуть в поезде. Пэтси махнула рукой:
— Да так, пустячок.
И вдруг обе почувствовали себя скованно. Лин сказала:
— Пэтси, дорогая!..
Но Пэтси не ответила, а Лин почувствовала, что придется широко раскрыть глаза и не моргать, чтобы не полились слезы.
Она немного расстроилась, увидев, что Альфред, таксист, обычно возивший всех сестер, приехал на дряхлой машине, прозванной ими «старушенцией». Как она не раз убеждалась на горьком опыте, эта машина часто ломалась на полдороге, а сегодня у нее было времени в обрез.
Она рассчитывала попасть в Эмберли как раз к чаю. Чаепитие у Мэри и Денниса Дорн всегда было таким уютным. А потом, у нее впереди еще много дней и много дел: и планирование, и спокойные светлые мысли за шитьем приданого, которое они будут готовить вдвоем. Лин знала, что Мэри с таким же нетерпением ждет ее свадьбы, как и она сама.
От этих мыслей ее отвлекло внезапное замедление хода машины.
— Ох, Альфред, — сказала она, — неужели опять этот карбюратор?
— Не иначе как он, сестра. Ну, может, я его починю...
Он вылез из машины и поднял капот. Лин тоже вышла и нетерпеливо переминалась рядом.
— Только недолго, а то я опоздаю к поезду, — предупредила она. Посмотрев на часы, она поняла, что немного преувеличивает. Если она сейчас отправится пешком и пробежит часть пути, она успеет. Несколько мгновений она колебалась, но потом достала из машины чемодан:
— Я пешком, — и сунула деньги Альфреду, который не хотел их брать. — Если удастся, догоните меня. А если нет — то до свидания и желаю удачи со «старушенцией»!
Дорога на станцию, обслуживающую Бродфилд, шла в гору около полумили. На станции ей надо сесть на местный поезд, который привезет ее на главный вокзал Спайрхэмптона, а оттуда она поедет на другом поезде до Эмберли, пятнадцать миль к югу от города. Ей нужно успеть именно на этот поезд, иначе придется долго ждать следующей пересадки.
К ее удивлению, она не успела сделать и нескольких шагов, как рядом с ней затормозила машина. Водитель перегнулся через сиденье, открыл ближайшую к ней дверцу, и Лин оказалась лицом к лицу с мистером Уорнером Бельмонтом.
— Насколько я понимаю, ваше такси сломалось и вы торопитесь на поезд. Могу ли я предложить вам подвезти вас до станции? — бодро произнес он.
— Вы так любезны... — Лин говорила как с незнакомым человеком; собственно, это почти так и было. Он не так давно стал хирургом-консультантом в Бродфилде и сталкивался в основном с хирургическими сестрами. Иногда он бывал и в Бартраме — терапевтическом отделении, но она не думала, что он может узнать ее.
Однако не успела она сесть рядом, как убедилась в обратном.
— Отделение Бартрам. Младшая сестра. Верно? — Решительный тон Уорнера Бельмонта говорил скорее о констатации факта, чем о вопросе.
— Да. Я была сестрой в Бартраме. Моя фамилия Эсолл, — ровно ответила Лин.
— Я знаю. Я вас хорошо помню, — последовал странный ответ.
На какой-то приятный момент Лин почувствовала удовольствие, что ее помнят. Но немедленно последовала отрезвляющая мысль, что феноменальная память и невероятная наблюдательность — качества, на которых строилась легенда об Уорнере Бельмонте... Ходили и другие слухи — например, что мистер Бельмонт совершенно не переносит несерьезности; что он безупречен, как и его работа; что его частная жизнь совершенно скрыта от чужих глаз, так что, по мнению бродфилдских сплетниц, он ее вообще лишен; что сестры для него (и даже старшие) не женщины, а просто удобные роботы для исполнения его приказов.
Да ладно, думала Лин, что мне его репутация, я с ним больше не увижусь. И в этот момент девушка поняла, что он, коротко глянув на нее, переспрашивает:
— Была? Разве вы не в отпуск едете?
— Нет. Я уезжаю насовсем, потому что выхожу замуж.
— Сейчас уезжаете? К себе домой?
— У меня нет своего дома. Родители умерли, и я собираюсь выйти замуж в Эмберли, где приходский священник — мой очень старый друг Деннис Дорн. Я буду жить у мистера и миссис Дорн до свадьбы, то есть примерно месяц.
— Хм... Грустно.
— Грустно?! — Удивление сделало ее вопрос резким.
— Не для вас, конечно, — послышался спокойный ответ. — Просто я подумал о бесполезности женского образования: они осваивают сложные специальности только затем, чтобы все бросить, выходя замуж. Но едва ли это вас волнует. Ведь вы рады, что выходите замуж?
Лин помедлила.
— Да. Женщина всегда хочет выйти замуж.
Ей не хотелось подлаживаться и выражать сожаление о том, что да, все, что она знает и умеет, будет отброшено как ненужное, когда она примется вить гнездо для Перри и детей, о которых она мечтала.
Он промолчал. Они уже приближались к станции. Внезапно он спросил:
— Эмберли? Вам придется сделать пересадку?
— Да, на городском вокзале.
— Тогда, может быть, я вас прямо туда и отвезу? Мне самому надо в центр, и я вас там высажу.
Лин поблагодарила его и с облегчением уселась поудобнее. Машина развернулась и поехала прямо. Она не особенно задумалась над вопросом, который он ей задал, и мысленно искала тему, которая могла бы его заинтересовать.
Однако он сам выбрал тему. Снова вопрос:
— Я не мог вас видеть в операционной?
— Нет. Только когда я привозила больных на операцию.
— Конечно, вы не работали со мной. У вас нет опыта работы в хирургии. А в терапевтическом вы долго проработали?
— Довольно долго. — Снова детская строптивость заставила Лин промолчать о том, что до назначения Бельмонта в Бродфилд она прошла полный курс подготовки операционной сестры при его предшественнике на посту консультирующего хирурга. Теперь, когда она уезжала насовсем, незачем было оставлять данные о своих личных делах в знаменитой памяти Уорнера Бельмонта!
Снова наступило молчание; они медленно, с остановками, пробирались через узкие улочки университетского городка. Когда машина на мгновение остановилась у серых стен одного из колледжей, Уорнер Бельмонт указал девушке на здание:
— Моя альма матер.
— Вы учились в Сент-Питере? — спросила Лин.
— Да. Перед тем как заработал свои степени в медицине, разумеется. Для вас это очень-очень давно! — Его быстрый улыбающийся взгляд будто приглашал ее посмеяться вместе с ним, и внезапно ей тоже этого захотелось.
— Ну конечно, тысячу лет назад! — кротко ответила она и была вознаграждена его веселой улыбкой, оценившей ее понятливость. Оказывается, не такой уж он сухарь!
На вокзале он пожелал ей счастья и уехал, влившись в поток машин. Лин глядела вслед машине, пока она не исчезла, и пошла к своему поезду. Какое неожиданное последнее звено связи с Бродфилдом. И оно тоже разорвалось.
Осенний день клонился к закату, когда она сошла с поезда в Эмберли. Еще от станции ей были видны освещенные окна в доме ректора[1], и она почувствовала, что там ее ждут. Тропинка шла по лужайкам для игр, ведя к дому, стоящему в тени квадратной башни церкви, где Лин предстоит венчаться.
Она остановилась, положив руку на калитку, и, задрав голову, благодарно и благоговейно смотрела на ее силуэт на закатном небе. «Я хочу стать хорошей женой для Перри», — прошептала она и, пройдя в дом, попала в объятия Мэри Дорн.
Мэри была на несколько лет старше Лин. Полненькая, с розовыми щеками, обычно воплощенный покой и доброжелательность, сегодня она была какой-то другой. Вопросы сыпались из нее нервным потоком, как будто она решила непрерывно говорить, и Лин с внутренней усмешкой подумала: как хорошо бы ни знать человека, он всегда может повернуться к вам незнакомой стороной, в необычном настроении. Она никогда не видела Мэри в таком... стаккатном[2] настроении.