Невеста на службе (СИ)

покрытием, напоминающим пчелиные соты; стеллажи, сейчас пустые; стол с широкой
столешницей и напротив него — глубокое удобное кресло. Кабинет был лишен своей
индивидуальности: картины отвернули к стене, наверное, чтобы не отвлекать участников
собеседования, и почему-то мне казалось, что на этих стеллажах раньше, вперемешку с
книгами, стояли различные, милые сердцу безделушки. В углу большой кучей была свалена
гора бумажек — немногие смяты, единицы разорваны, большая часть просто отброшена в
сторону. Внутрь меня закралось подозрение, что это анкеты участниц, которым не повезло.
За столом, устало положив подбородок на сложенные ладони, сидела женщина средних лет с
прической экстремально короткое каре, и умело подведенными глазами. Заметно было, что мне
она не обрадовалась, но все-таки улыбнулась, вышколенная в своем профессионализме, и, взяв
наманикюренными пальчиками чистую анкету из стопки лежащих перед ней бумаг, кивнула на
кресло.
— Здравствуйте, меня зовут Мелора, и сегодня я буду решать, есть ли у вас возможность пройти
в Отбор.
— Добрый день, — стараясь унять некстати возникшую дрожь в ногах, я сняла куртку, и
присев, положила ее на колени.
— Ваше имя?
Я представилась. Женщина успела записать мою фамилию и ручка закончилась. С досадой
поискав другую, Мелора извинилась и продолжила, заполняя графы.
— Возраст.
— 23 года.
Женщина скептически взглянула на меня, как бы намекая, что с такими цифрами в документах
незачем и пытаться стать императрицей, но ничего не сказала.
— Рост.
— 174 сантиметра.
— Вес. По-возможности действительный, а не желаемый.
— 60 килограмм.
Мелору, как видно, мои параметры не устроили так же, как и возраст. На вопросы о месте
работы, должности и образовании я отвечала спокойно, попутно размышляя, каким это образом
Ингирих собирается способствовать моему прохождению в Отбор. Если мою анкету сочтут
бесполезной, найти ее в куче таких же, будет проблематично. И явно, что сохранение моей
конфиденциальности при этом будет невозможно.
— Где проживаете?
— Снимаю квартиру. С соседом.
— Состоите с ним в любовных отношениях?
— Естественно, нет! Мы просто вместе снимаем квартиру!
Мелора хмыкнула, демонстрируя свое отношение к моим словам, очень долго записывала что-
то в соответствующей вопросу графе, и, наконец, спросила:
— Вы девственница?
Я нахмурилась. Мне казалось, такие моменты выясняются исключительно между мужчиной и
женщиной, и то, при возникновении романтических отношений.
— Эээ, что простите?
— Были ли у вас половые отношения с мужчинами? Раса не имеет значения.
— Да… Но какое это имеет значение?!
— Анкета вроде бы в моих руках, а значит, вопросы задаю я. Странно, что вы признались —
95 % девушек, которых я опросила, утверждают, что мужчин они видели исключительно на
картинках, и в общем и целом берегли себя для принца.
Я равнодушно пожала плечами. Стыдиться мне было нечего — совершеннолетия достичь
успела и своими половыми органами могла распоряжаться по собственному разумению.
Женщина продолжила:
— Со своим соседом вы состоите в интимных отношениях?
— Там действительно есть такой вопрос? — не вытерпела я. Но Мелора, ничуть не смутившись, ослепительно улыбнулась.
— Ход собеседования в моих руках. Я могу задавать любые вопросы, если считаю, что они
помогут принять решение о прохождении девушки в следующий этап.
Я поглубже вздохнула.
— Я не состою с Клюгером в интимных отношениях.
— Почему? Он неприятен вам как мужчина, или же вы предпочитаете женщин? Быть может, симпатию обрубил на корню быт?
Я возмущенно закатила глаза — из вопросов Мелоры ясно следовало, что если я нормальной
ориентации, то априори должна спать с каждым из мужчин. Интересно, это правило действует и
для нее?
— Все мимо. Причина проста — я против межрасовых отношений. Он прибыл с планеты
Букбалео.
— Оу, — Мелора, по-видимому, знала, как выглядят жители родной планеты Клюгера, потому
что твердой рукой вычеркнула ранее написанные строки и задала следующий вопрос.
— Ваши увлечения?
Я вспомнила с каким воодушевлением Ингирих и Роил говорили о моем близком знакомстве с
музыкальными инструментами, и решила порадовать и Мелору. Вопреки моим ожиданиям, она
саркастически ухмыльнулась.
— Девушка, каждая пятая утверждает, что играет на скрипке, и каждая третья, что на
фортепиано. Признаю, вы первая, кто упомянул арфу и флейту, но вынуждена уточнить — вы
сможете продемонстрировать владение хотя бы одним из инструментов?
— Конечно! — я немного разозлилась, хотя и понимала, что не стоит принимать этот вопрос
близко к сердцу. Многие девушки пытались выставить себя в более выгодном свете, и зачастую, к своим достоинствам добавляли несуществующие, но такие желанные.
— И у вас совершенно случайно не заболит палец, не заложит ухо, не задрожат от волнения
руки?
Я расслабленно откинулась на спинку кресла, и, улыбаясь, заверила:
— Я отлично себя чувствую, правда. Прошу вас, вы можете принести инструмент.
Мелора вздохнула, жалея, что тратит на меня время, и по небольшому переговорному экрану
вызвала секретаря, попросив его захватить скрипку. Секретарь — миловидная молодая
женщина подошла через пару минут, и протянула мне скрипку. Довольно хорошего качества, надо признать. Я тихо провела смычком по струнам и удивленно констатировала:
— Настроена…
— Играла сегодня, — смутилась девушка. Мелора вскинула брови.
Играть я решила произведение «Нежность» знаменитого композитора Валиада — выходца из
Межмирийской республики.
Скрипка привычно взлетела на плечо, и я закрыла глаза, предоставляя пальцам самостоятельно
порхать по струнам и сжимать смычок. Порой мне казалось, что я забыла все, чему меня так
упорно учила маменька, но иногда, во снах, для меня играли скрипки, им вторило фортепиано, и
я, совершенно счастливая среди музыкальной вакханалии, исполняла соло на флейте. В
последний раз наяву я держала инструмент пять лет назад, но пальцы не ошиблись ни на ноту.
И хотя композитором именно для этого произведения задумывался аккомпанемент фортепиано, музыка и без него взлетала и падала, разрезала сердца не только присутствующих в кабинете, но
и проникала за стены, в соседние комнаты. Музыка страдала и плакала, и мы рыдали вместе с
ней. Не знаю, что расстроило Мелору, может быть, стыд за необоснованные подозрения в
обмане, но у меня выступили слезы от удивительного единения с тем, от чего когда-то
отказалась. Не беря в руки, и даже не подходя к музыкальным инструментам, я, казалось, таким
образом уничтожала связь с семьей. Но как выяснилось, я просто предавала часть себя.
— Вы знаете, — когда я закончила, женщина звучно высморкалась в белый платок. — Ваши
возраст, место работы, да и в целом, нравственный облик склоняли меня к мысли, что вы
принцу не подходите. Но то, что вы большей частью говорите правду, вынуждает меня, как
справедливого человека, поощрить искренность и принять решение в вашу пользу. К тому же, вы по-настоящему красивая девушка, что вкупе с вашими увлечениями сделало бы мой отказ
преступным.
Я смутилась, отдала пораженному секретарю скрипку и вновь присела на кресло. Хоть вопрос о
прохождении в Отбор и оказался решенным (спешу заметить — без участия Ингириха и Роила), анкету предстояло заполнить до конца.
Уже на выходе из кабинета я спросила:
— Простите, а по каким критериям вы отбираете кандидаток?
Мелора удивленно на меня взглянула.
— Их очень много. На первом месте естественно внешние данные девушки — каждая из нас
осведомлена о пристрастиях принца в женщинах; также мы обращаем внимание на