Королевская кровь. Расколотый мир
Кортеж автомобилей остановился у ворот – и потянулись вслед за королевскими семьями придворные двух королевств, представители старшей аристократии, чьим долгом было участвовать в прощании с королевой. Шепотом обсуждались отсутствующие, в том числе и герцог Дармоншир, и слухи ходили самые разные: то ли он снова подсел на наркотики, то ли попал в опалу из-за замужества Ангелины Рудлог. Были здесь и леди Виктория, и барон фон Съедентент – они, как придворные маги, двигались сразу за королевскими семьями и охраной, накрыв их сферами щитов.
Под высокими сводами королевской усыпальницы, перед саркофагом с каменным изображением Магдалены Инландер, процессию ожидал священник. Начался обряд, и присутствующие затихли, склонив головы. Покойся с миром, Белая королева, пусть милостивы к тебе будут боги и светлым перерождение.
Луциус шевелил губами, повторяя размеренные слова молитвы, и от каменного спокойного лица бывшей супруги пробирал короля неприятный холодок. По разноцветным стеклам витражей непрерывно стекала дождевая вода. Сыновья стояли с тяжелыми лицами – к матери они оба были очень привязаны, – Гюнтер раскраснелся и шумно выдыхал, его дети расстроенно смотрели на могилу.
Закончилась служба, и Луциус склонился над саркофагом.
– Прощай, Лена, – сказал он вполголоса. – Хорошего тебе перерождения.
От могилы кольнуло холодом и смертью – и он поцеловал ледяную плиту, словно одеревенев, и отошел, глядя, как подходят к могиле его сыновья, как склоняется над ней Гюнтер. В ушах вдруг зазвенело.
За секунду до случившегося Луциус Инландер все-таки почуял, что сейчас произойдет, сдавленно крикнув, дернулся назад, накидывая щиты на сыновей, и даже успел усилить свой – и тут в глазах полыхнуло белым, он инстинктивно прикрылся рукой, и склеп взлетел на воздух.
Взрыв был такой силы, что огромный мавзолейный комплекс разлетелся, как карточный домик, а в домах вокруг Холма королей вылетели стекла. Звук прокатился по всему Лаунвайту – ухнуло гулко, тяжело, будто кузнец ударил по земле огромным молотом, – и, если бы жители могли видеть сквозь туманную дымку, они бы наблюдали, как падают на холм и вокруг него огромные куски стен здания, части саркофагов и статуй…
Мартин фон Съедентент единственный успел отреагировать на перекошенное лицо короля Луциуса: притянул ближе стоящую рядом Викторию, закрыл себя и ее мощным щитом… и только потянулся набросить дополнительный на его величество Гюнтера, как их защиту смяло, взрывом оглушило до звона, ослепило и откинуло назад, впечатав огнем в разрушающиеся стены склепа, – и понесло дальше. Барон, сжав зубы, крепко удерживал Викторию, укрепляя щит, волшебница пыталась стабилизировать полет, отправляя из-под щита в разные стороны «якоря», – но ничего не выходило, и она запустила заклинание левитации, подняв их двоих высоко над растущим огненно-дымным грибом, над разлетающимися в разные стороны обломками. Гриб, вспухший огнем и черной сажей дыма, так же быстро выдохся: на могильном холме гореть было нечему.
Маги медленно опустились вниз, в мешанину из камня, земли, стекла, обугленной плоти и клочков одежды.
Дождь закончился. Разошлись облака, и, словно в насмешку, засияло в окне голубого неба чистенькое радостное солнце.
Вики от шока слова не могла сказать. Они с Мартом молча и быстро шагали вперед под общим щитом, на который оседала каменная пыль, в надежде найти выживших – и понимая, что в этом пекле никто не мог спастись.
– Смотри в первом теневом спектре, – вполголоса сказал Мартин, – чтобы увидеть ауры. Если под завалами кто-то есть – только так сможем обнаружить. Но… вряд ли. Если бы я не успел укрепить щит, то и мы бы не выжили, Вик, а что уж говорить о других… секунды мне не хватило…
Она переключилась на магический спектр, огляделась – и, к ужасу и удивлению своему, обнаружила слева, в мерцающем от жара воздухе, мощное, судорожно подрагивающее белое сияние. Март уже шагал туда, Вики бросилась за ним по горячим камням – и остановилась, словно налетев на стену.
За вонзившимся в пол огромным обломком купола лежал, наполовину придавленный им, чудовищно обожженный и искалеченный король Луциус – но, несмотря на страшные раны, он был еще жив. Грудь мелко поднималась и опускалась, пальцы на руке сжимались и подрагивали от боли. Его невозможно было бы узнать, если бы не клочки рыжих волос и голубые глаза, устремленные в небо.
– Я сейчас обезболю, ваше величество, – с дрожью в голосе проговорила Виктория, запуская заклинание. Лицо короля чуть дрогнуло и расслабилось, он скосил на подошедших глаза, зашевелил губами, что-то пытаясь сказать и хватая ртом воздух. Вики стала перед ним на колени, на горячие камни, Мартин подошел с другой стороны, провел над Луциусом руками, поморщился. Глаза Виктории наполнились слезами.
– В стазис, – тихо предложил Мартин. – Попробуем вытащить.
Губы короля дрогнули.
– Не надо, – прохрипел он. – Я не жилец. Я это знаю… Гюнтер… сыновья?
Мартин снова осмотрелся, взглянул на Викторию, покачал головой.
– Все мертвы, ваше величество, – тихо сообщила волшебница.
Луциус с трудом сделал вздох. Глаза его туманились.
– Вот оно… – прошептал король… – Воздаяние… Виктория… наклонись… трудно говорить…
Вики послушно наклонилась.
– Письмо, – проговорил он, сипло выдыхая и вдыхая. Его голубые глаза наливались белым сиянием. – Отдашь… новому королю письмо… клянись… то, что найдешь у меня в кабинете… в сером конверте… до этого не открывать…
Он со стоном потянул воздух, захрипел, скалясь.
– …верю тебе, поставь защиту… если кто откроет раньше, чтобы сгорело… если попадет не к тому, чтобы сгорело…
– Все сделаю, жизнью клянусь, ваше величество, – со слезами пообещала Виктория.
– Шарлотта, – король задыхался, втягивая воздух обожженными легкими, – скажи… прости… скажи… я верил, что… не уйду…
Он сделал еще два выдоха, силясь что-то сказать, – и застыл, глядя в небо. Глаза его засияли белым.
Прямо над ним заворачивался иссиня-черный циклон из туч, распухший уже на полстраны. В центре огромного вихря светилось небесное окно, и там, паря в солнечных радостных лучах, ждал короля призрачный змей с сияющими крыльями.
Брат Гюнтер. Вместе по жизни – и в смерти вместе. Рядом парили тени его детей и детей брата – и они ждали, чтобы уйти туда, откуда нет возврата, и ему казалось, что он слышит их клекот и призывные тонкие крики. И Луциус Инландер, судорожно вздохнув последний раз, замер, вырываясь из искалеченного тела, и, расправив изорванные крылья, рванулся вверх, к родным.
Но оставались внизу еще несколько якорей. Посмертный его циклон закрыл уже, наверное, всю Инляндию, и призрачные змеи, облетев места, которые любили при жизни, начали подниматься ввысь, в иные сферы. А тот, кто был Луциусом, хотя и чувствовал уже непреодолимый зов небесного отца, нашел в себе силы вновь спуститься к земле и ураганным ветром полететь в Дармоншир.
В столовой, где сидели новобрачные и гости – принц-консорт как раз сообщил о покушении в Лаунвайте, – распахнулись от удара ветра окна, и занавески взлетели до потолка. Люди вскочили – а ветер, разметав все вокруг, ласково и строго потрепал герцога Дармоншира по макушке и плечам, стиснул его в крепких объятиях, погладил по животу испуганно сжавшую кулаки Марину Рудлог и, с невиданной теплой нежностью окутав бледную леди Шарлотту, скользнул поцелуем по ее губам… и навсегда унесся в зовущее его небо.
Маль-Серена
Королева Иппоталия, управляя колесницей с четверкой лошадей, медленно двигалась мимо бушующих от восторга подданных к месту проведения конных игр. Почти вровень с ней ехали колесницы ее дочерей, за спиной – мужей. Пахло свежескошенной травой, цветами и морем. Солнце радостно высвечивало мостовую под копытами жеребцов и пышные кроны деревьев, играло в иссиня-черных волосах царицы, касалось ее полных губ – и прекрасная дочь Воды величественно наклоняла голову в ответ на приветствия обожающих ее серенитов.