Страсть и притворство
Осознание этого будоражило ее еще сильнее, чем сами поцелуи.
Гаррис смотрел, как Пенелопа взлетела по ступенькам дома и скрылась внутри. Он старался не заострять внимания на ее фигуре, но соблазнительный танец воздушной ткани ее платья при движении делал это невозможным. Пенелопа Растмур была не просто привлекательной женщиной, она вдохновляла.
И будь он проклят, если этот их поцелуй в парке не оказался для него чересчур вдохновляющим. Он чуть не увлекся. Чуть не забыл, для чего все это.
Все сводилось к долгу – его долгу. Ему следовало сосредоточиться и бросить все силы на поиск артефактов. Вопрос состоял не просто в выборе; вопрос шел о жизни и смерти. Дорогого ему человека. Мисс Растмур была не просто хорошенькой бабенкой, с которой он мог развлечься. Она была средством к спасению.
Средством спасения профессора Чарлза Гарриса Олдема. И забывать об этом не стоило. Хотя его тело говорило ему, что с удовольствием бы забыло.
Оставив мисс Растмур за закрытой дверью, Гарри взобрался в свою жалкую коляску и направил лошадь с одной фешенебельной улицы на другую. Он ничего не сделал, чтобы завладеть скарабеем или узнать его происхождение, и все же он считал, что день прошел недаром. Он проедет мимо дома лорда Берлингтона и посмотрит, нет ли иного способа в него проникнуть.
Гаррис знал, что хозяин дома собирает древние ценности, и справедливо полагал, что не все они были приобретены легальным путем. На прошлой неделе он битых полчаса расчищал завалы в его подвале и чулане, пока не попался на глаза леди Берлингтон, в результате чего пришлось разыгрывать из себя пьяницу и распутника, чтобы оправдать свое появление в чужом доме. Леди, на его беду, приняла спектакль за чистую монету и потребовала от него представления другого рода. Гарриса спасло лишь появление ее мужа, пригрозившего кровавой расправой.
Все же он знал, что Берлингтон имел отношение к похищенным сокровищам. Следовало обязательно найти способ, как добраться до них, как проникнуть в этот дом, чтобы проверить, что есть у этого человека и насколько трудно будет завладеть тем, что у него имелось. А время безвозвратно уходило.
Гаррис натянул поводья, пуская лошадь шагом, чтобы получше разглядеть дом, выделявшийся среди других своими размерами. Его явно построили раньше других, и в прежние времена он выглядел еще величественнее, чем в настоящее время. Придется потратить много сил, чтобы тщательно обшарить его. Было бы намного легче, если бы он мог найти кого-то, кому этот дом хорошо знаком, кто мог подсказать, где искать. Но как это сделать? В дружеских отношениях ни с Берлингтоном, ни с его приятелями он, разумеется, не состоял.
Когда Гаррис готов был сдаться, такая возможность сама ему представилась. Он улыбнулся. Из дома, из малоприметной двери сбоку, предназначенной явно не для важных персон, вышла молодая женщина, судя по виду – служанка. Маленькая и стройная, она взглянула на него с благосклонностью, какую он часто замечал в глазах женщин, обращавших на него внимание. Пока, конечно, не узнавали, кто он такой.
Но эта девушка, когда он кивнул ей, просто покраснела, и ее улыбка стала еще признательнее. Она ничего не имела против, чтобы пресловутый лорд Гарри смотрел на нее. А ему только это и нужно было. Кажется, он нашел способ проникнуть в дом Берлингтона.
Но он тут же подумал, что его невесте это вряд ли понравится.
Глава 5
На улице было несколько мрачновато. Не самый лучший день для похода по магазинам с Марией, но Пенелопа не собиралась жаловаться. Ее все устраивало, даже если придется перепрыгивать через лужи.
Сплетни не знали жалости. Из того, что она уже услышала о себе сегодня, следовало, что они с лордом Гарри вели себя вчера в парке как полные дикари. Их обвиняли во всех смертных грехах, начиная от угроз жизни леди Уортон и кончая раздеванием и нырянием в Серпентайн. Пожалуй, ей стоило бы из-за этого расстроиться, но чем больше она на эту тему думала, тем больше ей хотелось улыбаться.
Энтони придет в бешенство. Слухи превзошли ее самые смелые ожидания. Как только они достигнут ушей ее брата, он рассвирепеет и немедленно решит принять радикальные меры.
Пенелопа уже практически ощущала под ногами египетский песок. Сделать лорда Гарри своим женихом было гениальной идеей. Правда, сегодня, прогуливаясь с Марией и глазея на витрины со шляпками и веерами, она надеялась случайно встретить его.
– Мне было довольно трудно убедить ее на самом деле, – говорила Мария, и Пенелопе пришлось признать, что она не слишком внимательно слушала подругу и понятия не имела, о ком шла речь.
Ее мысли то и дело возвращались к лорду Гарри и их скандальному поцелую. О, это тоже была гениальная идея. Только бы жар, бросившийся к ее щекам при воспоминании об этом, не проявился румянцем. Чтобы отвлечься от этих мыслей, Пенелопа принялась разглядывать довольно миленькую пару перчаток, гадая, подойдут ли они к ее платью, которое она заказала. Этого, безусловно, не хватило, чтобы переключить внимание на ведущийся разговор, но она кивнула, издав какие-то ободряющие звуки, чтобы Мария могла продолжать.
– Тетя Клара считает, что ты падшая женщина и я ничем хорошим не кончу, если буду с тобой общаться, – сказала Мария. – Она не хотела, чтобы я тебя сегодня сопровождала.
Это зацепило внимание Пенелопы.
– Что? Твоя тетя не хотела, чтобы ты меня сегодня сопровождала?
– Можно ли ставить ей это в вину, когда все вокруг болтают о тебе и лорде Гарри?
– Но ты же знаешь, что слухи – правда лишь наполовину.
– Да, но даже в этом случае обвинений в твой адрес больше, чем достаточно. Неужели тебя это нисколько не волнует?
– Разумеется, нет. Я говорила тебе, что лорд Гарри понимает, что все это фикция.
– Что-то непохоже, чтобы он понимал, раз позволяет себе с тобой такие вольности.
– Нам нужно быть убедительными, Мария. Энтони должен поверить, что лорд Гарри оказывает на меня дурное влияние и что я действительно хочу выйти за него замуж. Мне нужно, чтобы он поверил в то, что меня необходимо отправить куда-нибудь подальше.
– У него скорее не останется иного средства, как отправить тебя к алтарю. Скажи честно, Пенелопа, неужели ты и вправду позволила мужчине поцеловать тебя в публичном месте у всех на виду?
– Да, позволила.
Мария покачала головой:
– Что ж, наверное, мне следует восхититься твоей храбростью. Однако именно такие смельчаки и гибнут за свое дело.
– Ты чересчур драматизируешь события. У меня, поверь, нет желания погибнуть за свое дело.
– Меня волнует не твое желание, – вздохнула Мария. – Боюсь, что твой новый друг использует ситуацию скорее с пользой для себя, чем для тебя.
– Ему это тоже выгодно. Он добивается расположения своего дяди.
– Я говорю не об этой благосклонности, и ты это знаешь. Скажи на милость, как его старый надутый дядюшка проникнется благосклонностью к племяннику, если будет слышать лишь о вашем предосудительном поведении? А правда, что твой, с позволения сказать, жених обозвал леди Уортон, э-э, коровой?
– Нет, конечно же! Намекнул всего лишь, что она подошла бы на роль тяжеловоза, а это совсем другое дело.
Мария поморщилась.
– О, Пенелопа. Не представляю себе, как это может закончиться чем-нибудь хорошим.
– Потому что у тебя нет воображения. Если бы ты просто поверила, что лорд Гарри…
Но фразы она не закончила. По одной-единственной причине: не знала ни одной положительной черты лорда Гарри, чтобы привести в его защиту. А с учетом позиции Марии в данном вопросе вызывало сомнение, что рассказ о способностях человека наносить оскорбления или владеть языком, чтобы доставить чувственное удовольствие, позволит завоевать ее расположение.
Во-вторых, она не могла закончить предложение, потому что они были уже не одни у витрины, перед которой остановились. К ним направлялся высокий, изысканно одетый джентльмен об руку с элегантной дамой. Взгляд, которым он пожирал Пенелопу, и добродушная ухмылка на лице позволяли предположить, что влекли его сюда отнюдь не шелковые веера, выложенные на витрине.