Страсть и притворство

– О, Растмур… я знаю, что последнее время мы не так часто встречались, но знаете, я всегда считал вас порядочным человеком… даже в какой-то степени своим другом.
Растмур, кажется, понял, что речь пойдет не о приглашении на скачки.
– Это хорошие новости, Честертон. Но что привело вас сюда сегодня?
– Я пришел насчет… видите ли… то есть…
– Да?
– Насчет вашей сестры, Растмур.
Ну вот, он и сказал это. Теперь ждал взрыва.
– О нет, – произнес Растмур, что не слишком смахивало на взрыв. – Что она на этот раз натворила? Если это вам что-то стоило, Честертон, только скажите, я компенсирую.
– Что?
– Она что-то разбила? Кого-то оскорбила? Что-то украла? Выкладывайте все подробности.
Это была, конечно, не та реакция, к которой он приготовился. Гаррис откашлялся.
– Ничего подобного.
– Нет? Тогда что она сделала?
– На самом деле… она согласилась выйти за меня замуж.
Теперь все выглядело более предсказуемым. На лице Растмура не отразилось никаких эмоций. Его глаза почти вылезли из орбит. Руки сжались в кулаки, и костяшки пальцев побелели. Он встал на ноги. Гаррис напомнил себе, что у него нет причин бояться этого человека. Что он в состоянии себя защитить, если возникнет необходимость.
Наконец Растмур бросился к нему. Но вместо удара, который Гаррис рассчитывал получить, человек схватил его за руку, поднял на ноги и, обняв, похлопал по спине. Все прошло гораздо лучше, чем Гаррис ожидал.
– Господи, как вам это удалось, старина? – спросил Растмур, отступив назад, и уставился на Гарриса с выражением невысказанного восхищения.
– Прошу прощения?
– Как вам удалось заставить ее согласиться? Она согласилась выйти замуж, верно? Это же не очередная помолвка, нет?
– Очередная?
– Три, Честертон! Трижды ко мне приходили разные бедняги и объявляли о ее согласии, мямля что-то о том, как высоко ценят ее добродетель, и это не считая катастрофы с нашим чертовым кузеном Фицджелдером пять лет назад.
Гаррис с трудом пересилил внезапно охвативший его страх.
– Мисс Растмур уже была помолвлена? Четыре раза?
– Но вы первый, кто, на мой взгляд, может искренне ее интересовать. Поздравляю, старина!
Проклятие, все это как-то не вдохновляло. Плутовка то и дело обручалась? И имела что-то с Фицджелдером? Надо же. Гаррис был наслышан об этом мерзавце. Неподходящая компания для кого бы то ни было. Не говоря уже о мисс Растмур. Это о многом свидетельствовало.
А он еще опасался того, что его короткая связь с ней может запятнать ее репутацию в глазах общества. Он подверг себя этому притворному собеседованию с Растмуром, чтобы не запятнать честь девушки. Как это нелепо, ведь она давно ее запятнала. Во что он себя втянул?
Может, лучше покончить со всем прямо сейчас?
– Меня волновало, сэр, – сказал Гаррис, когда снова обрел дар речи, – что, может, у вас есть какие сомнения относительно моей э-э-э репутации.
– О, я знаю, что о вас говорят люди, Честертон. Еще я знаю, что лишь половина того, о чем болтают, соответствует действительности. И мне безразлично, которая из них. Если Пенелопа воспылала к вам нежностью, для меня это хорошая новость.
– Но есть еще вопрос моего финансового состояния. Ведь я в полной зависимости от своего дяди, а он не очень хорошо ко мне относится.
– Не стоит волноваться. Моя сестра полностью обеспечена. Наш отец о ней позаботился. Кроме того, вы можете рассчитывать на щедрый подарок к свадьбе от моей жены и меня. Все, что угодно, лишь бы сестра была счастлива.
Проклятие, все шло совсем не по плану. Да, он рассчитывал убедить Растмура, что его помолвка с Пенелопой настоящая, но думал, что для этого придется приложить определенные усилия. И уж, конечно, не ожидал, что его примут в семью с раскрытыми объятиями и кошельком! Черт, если он не поостережется, этот человек женит его на маленькой интриганке в течение двух недель. А этого ему меньше всего хотелось.
Правда, открытый кошелек делал предложение заманчивым и заставлял задуматься о том, сколь велико было оставленное ее отцом содержание. Он никогда не задумывался о том, чтобы взять себе богатую жену для решения тяжелого материального положения, в котором очутился, но теперь не мог сказать, что не испытал ни малейшего соблазна.
Возможно, Пенелопа Растмур окажется не только ключом к обнаружению пропавших артефактов, но и невольно сыграет активную роль в спасении жизни профессора Олдема? Мысль обретала новый образ. Нужно будет хорошо подумать на эту тему и взвесить свои возможности. Как далеко захочет он пойти? Ради единственного человека, который обращался с ним как с родным?
– Хорошо, – сказал он, решив пока вести осторожную игру. – Уверен, что ваша щедрость будет оценена по заслугам, Растмур. Мы оба желаем видеть дорогую Пенелопу счастливой, верно?
Как только Энтони вернулся в столовую, Пенелопа и мать вопросительно взглянули на него. Он улыбался. Это было странно. Энтони редко улыбался по утрам, если не находился в Гейберделе с Джулией и детьми. Тем более он никогда не смотрел Пенелопе в глаза и не улыбался, особенно после того, как только что метал громы и молнии, услышав рассказ матери о том, что видела дочь вчера в саду наедине с каким-то незнакомым мужчиной.
– Что такое? – спросила Пенелопа нервно.
– Кто приходил к тебе? – осведомилась матушка.
– Кажется, я нашел твоего загадочного джентльмена, мама, – сказал он, продолжая улыбаться.
– Моего кого?
– Джентльмена, которого, по твоим словам, ты видела в саду с Пенелопой, разумеется.
Матушка фыркнула.
– Какой же он джентльмен! Облапил ее всю! Просто ужас. Пенелопа, ты больше никогда не выйдешь за порог этого дома. Никогда!
– Глупости, матушка, – сказал Энтони, накладывая себе еще одну тарелку всего, что стояло на столе. – Она уже сегодня выедет.
– Выедет? А я говорю: нет! – заявила мать. – Энтони, если вчера ее видел кто-нибудь еще, сплетен не оберешься. Честно говоря, Пенелопа, не могу себе представить, о чем ты только думала.
Пенелопа хорошо представляла себе, о чем тогда думала. Слишком даже хорошо. По правде сказать, даже по дороге домой вчера под аккомпанемент материнских упреков и угроз она ни о чем другом не могла думать, кроме лорда Гарри и его восхитительных поцелуев. И не менее восхитительных рук. И возможно, его сильных плеч и этих озорных искорок в его серебристо-серых глазах. Боже! Как могла она не думать о лорде Гарри, если мать без конца муссировала эту тему?
– Уверен, она представляла себе, какой красивой невестой будет – наконец – и какой счастливой ты станешь, узнав, что ее будущее определилось в конце концов, – объявил Энтони.
Пенелопа перестала жевать. Минутку… Энтони говорил о невестах и будущем и улыбался… Она подавилась колбасой.
– Ты и вправду вчера ночью кое с кем ее видела, матушка, – продолжал он. – Она согласилась выйти за него замуж.
Теперь матушка перестала жевать. И поперхнулась чаем. Это еще надо суметь. Поперхнуться чаем.
– Она… что?!
– Я только что разговаривал с тем джентльменом. Все устроено. Он готов сделать все официально.
Матушка все еще чихала и фыркала.
– Джентльмен? Хочешь сказать… она в самом деле кому-то дала согласие?
– В самом деле. И насчет этого у меня очень хорошее предчувствие, матушка.
– И кто же этот нечаянный джентльмен? – поинтересовалась мать.
Пенелопа поморщилась.
– Он из старинного уважаемого рода, – сказал Энтони, намазывая на хлеб джем.
– Кто он?
– И в один прекрасный день унаследует не один, а сразу два титула, мама, – тянул время Энтони.
– Кто он?
– Очень хорошо учился, насколько я помню, – добавил Энтони.
– Кто он?
– Много путешествовал, как говорят.
– Ты избегаешь ответа на вопрос, Энтони. Говори немедленно, кто этот так называемый джентльмен, за которого я собираюсь отдать замуж свою единственную дочь.