Последний крестовый поход

крови и без сознания. Несмотря на всю неприязнь к нему, её переполняло чувство жалости, ведь как бы Соколовская не убеждала себя, что он ей противен, где-то в глубине души она всё же очень хотела ему помочь, как-то облегчить боль, отражавшуюся на его лице, когда он изо всех сил пытался выстоять в неравном бою.
Однако было ещё кое-то, чему Мира никак не могла позволить случиться: всё чаще и чаще девушка ловила себя на мысли, что она старается найти в нём те качества, которые заставили бы её изменить своё отношение к нему. Те несколько минут в машине перевернули с ног на голову весь её внутренний порядок и все её принципы относительно таких, как Авдеев. А если быть точной: то только относительно него одного.
Сейчас ей больше всего хотелось увидеть его, но она не знала, как он отнесётся к её визиту, особенно после всех тех слов, которые они наговорили друг другу за последний месяц.
Авдеев лежал на кровати и смотрел в окно. На тумбочке около него горела лампа. Приступ боли отступил, но ненадолго: следующий обещал быть намного сильнее первого. Но вместо того, чтобы воспользоваться передышкой, расслабиться и уснуть, Матвей мучил свой мозг воспоминаниями и размышлениями.
Рой мыслей кружился в его голове, и все они были об одном: он думал о девушке… Теперь было бы глупо убеждать себя в обратном, но он действительно её любил, вопреки всем своим стараниям целый год скрывать чувства под маску чёрствого безразличия. Это было невыносимо больно и тяжело, и заставлять себя делать это он больше не мог… Чувства рвались наружу, беспощадно ломая то, что создавалось годами и казалось нерушимым, как цитадель.
Горькая ирония заключалась в том, что девушка, пробудившая все эти чувства, никогда не сможет увидеть в нём друга… И как бы он не пытался приблизиться к ней, все его попытки будут изначально обречены на поражение.
«Ну, прямо Хэмингуэй, ей-Богу!» - пошутил про себя парень.
В этот момент он услышал стук в дверь.
-Можно? - робко спросила Соколовская.
Он растерялся. Неужели его мысли были настолько громкие, что она их услышала и пришла сюда, чтобы снова устроить словесный поединок. "Ты сходишь с ума, приятель!" - сказал он сам себе.
-Да… Да, конечно, заходи! - наконец ответил Авдеев.
Тихо войдя в комнату и закрыв за собой дверь, Мирослава подошла к нему и села на край кровати.
-Привет! Я пришла… посмотреть, что с тобой... Вернее, как ты? - запинаясь на каждом слове, сказала она.
-Со мной всё в порядке, как видишь! - улыбнулся Матвей.
В воздухе повисло напряжение. Он не сводил с неё глаз. Несложно было догадаться, скольких усилий ей стоило прийти к нему в комнату. «Почему?» - спрашивал он сам себя, но дать ответ на этот вопрос пока не мог.
-Я… Мы теперь заложники, - сказала Мира.
-Неужели? Только потому, что у них есть оружие? Ничего подобного!
Авдеев хотел хоть чуть-чуть разрядить обстановку.
-Мы можем вооружиться сковородками. Это, конечно, не Бог весть что! - улыбнулся он. - Стрелять мы не сможем, но обороняться вполне возможно! Займём верхний этаж…
-Ну, что ты такое говоришь? - улыбнулась Мира.
Матвей замолчал.
-Да, немножко неудачно пошутил!
После короткой паузы, он сказал:
-Мир, я… Я хотел бы извиниться за то, что наговорил тебе в универе, а потом ещё по дороге сюда, и…
-Я тоже хотела извиниться за это! – перебила его она. - Я никогда не вела себя подобным образом, даже не знаю, что на меня нашло тогда. Я сказала столько всего… Как теперь смотреть тебе в глаза…
Она нервно теребила кусочек бумаги в своих руках, стараясь не глядеть на него. Матвей понимал, как тяжело ей сейчас было переступать через свои правила, которых она придерживалась всю жизнь, и извиняться перед тем, кто даже не был ей другом.
-Посмотри на меня! – тихо прошептал он.
Она подняла глаза, и их взгляды встретились. Матвей улыбнулся.
-Очень просто! Видишь, это не так сложно, потому что ты ни в чём невиновата. И единственный человек тут, который должен просить прощения, это я.
-Ты неправ! – покачала головой Мирослава. – Но если тебе от этого станет легче, то я тебя прощаю. Раз уж на то пошло, то мы оба хороши! Устроили детский сад.
-Тогда мир? - спросил он, протянув ей руку.
Она долго колебалась, но, в конце концов, вложила свою ладонь в его.
-Да.
-Раз мы теперь друзья, я думаю, нам не стоит задирать носы, встречаясь в коридоре?
Тихо засмеявшись, она сказала:
-Наверное, не стоит!
Авдеев всё ещё нежно сжимал её руку в своей. Мирослава смотрела на его лицо, покрытое царапинами и синяками. Свободной рукой она робко провела пальцами по глубокой ссадине над правым глазом. Он слегка поморщился от боли.
-Прости. Это было так ужасно… То, что произошло внизу… - произнесла она. - Везде была кровь, и его удары…
-Я не хочу говорить об этом, - прервал её Матвей. - Не хочу казаться жалким и не хочу, чтобы меня жалели: я не привык к этому. Я получил то, что заслужил.
Его тон вдруг стал серьёзным, а лицо помрачнело.
-Не говори так!
-Но это правда!
Он наклонился ближе к ней.
-Открою тебе секрет: я знаю, что не вызываю у тебя симпатии, и, если бы не та драка внизу, то тебя бы здесь не было. Ты считаешь себя виноватой в том, что произошло. Ты бы не сидела рядом со мной, потому что знаешь, что у тебя не может быть ничего общего с такими, как я! Ты здесь из-за жалости ко мне, а я говорил, что не хочу, чтобы меня жалели! В другом месте и при других обстоятельствах ты бы не подошла ко мне. Ведь так?
Мирослава не знала, что ему ответить, потому что он был прав и неправ одновременно.
-А если я скажу тебе “нет”?
-Тогда я просто не поверю! Ты презираешь таких, как я. Между нами всегда будет зиять пропасть!
Её переполнял гнев от сказанных Матвеем слов. Он совсем не понимал её. Или просто делал вид, что не понимает?.. Неужели он не видел, что творилось у неё внутри? Ей казалось, что каждая клеточка её тела просто кричала об этом…
-Что ж… Я надеюсь, ты всё сказал? А теперь послушай, что я тебе скажу! Да, я презираю таких, на кого хочешь быть похожим ты! Но как ты можешь судить обо мне, о моих чувствах, не разобравшись в себе? Ведь ты же совсем не такой, каким стараешься быть! Ты бы не стал помогать мне у торгового центра, если бы в тебе не было сострадания к тем, кто слабее тебя.
Мира была полна