Соловьиная бухта
— Хорошо, я вас прощаю. Но вам следует искоренять в себе привычку судить других, решать, что для них лучше, считать, что кто-то хочет причинить вред вашему сообществу, что…
Пьер положил руки ей на плечи и рассмеялся:
— Марго, Марго, сейчас же Рождество! Давайте не будем ссориться, тем более в этом прелестном саду, созданном для любви. Здесь Луи Росиньоль впервые встретил свою Элизу.
— Вы сами начали, вы нарочно привели меня сюда, чтобы отчитать! Пьер! Отпустите меня! Слышите?
Глаза Пьера блестели, и он крепко прижал к себе Марго. Она видела как в его глазах отражаются звезды. Потом его губы коснулись ее губ. Марго захлестнул аромат ракитника и дурмана. Ее тело обмякло, но внезапно, она пришла в себя и вырвалась из объятий Пьера. Он схватил се за руку:
— Не убегай от меня. Марго! И не смотри так испуганно. Сейчас мы вернемся обратно, и я не хочу, чтобы они думали, будто я расстрою их любимицу.
— Мне будет очень трудно скрыть свое отношение к тебе, — прошептала Марго сквозь стиснутые зубы: — Но я не стану портить это мирное Рождество. Так что давай сделаем вид, будто вернулись с дружеской прогулки.
— Ну-ну! — безжалостно расхохотался Пьер. — У тебя размазалась помада, то-то Шарли и Леони обрадуются!
— Пьер, ты поощряешь этих девчонок! — застонала от гнева Марго. — Девочки их возраста обожают любовные истории и лучше любой свахи могут подыскать пару кому угодно.
— Поэтому ты так со мной и обращаешься? — хмыкнул Пьер. — Чтобы отвлечь их внимание, ты притворяешься, что терпеть меня не можешь?
— Притворяюсь? Поверь, мне не надо притворяться. Возможно, я могла бы полюбить тебя, у нас одинаковые вкусы, но ты слишком несправедлив ко мне. Терпеть не могу, когда ты подыгрываешь Шарли. Просто потому, что ты француз и жить не можешь без флирта.
— Как приятно узнать о себе всю правду. И ты еще говоришь, что это я склонен к поспешным выводам! Почему ты думаешь, что Шарли не сможет все понять сама? Она ведь на три четверти француженка. И тут ты ей ни в чем не уступаешь.
— Что ты хочешь сказать? — Марго настороженно взглянула на него, думая, что сейчас он проговорится о ее родственниках если бы это было так!
— Я хочу сказать, у тебя на лице написано: ты — как мадам, такая же француженка. Это видно по каждому твоему жесту, каждому движению. Мадам как-то сказала, что даже в комнату ты входишь как истинная француженка.
— Боже мой! Это результат долгой тренировки. В тесных салонах Роксанны нам приходилось двигаться осторожно, даже элегантно. Она сама давала нам уроки. Сначала мне было очень тяжело. Я была долговязая, неловкой школьницей, Роксанне пришлось здорово надо мной потрудиться.
— Ну нет, миледи! Ваш темперамент, ваш язычок — все говорит о том же.
— Разве это не удивительно? — медленно серьезно проговорила Марго, — Я не знаю своих предков. Тебе этого не понять, ведь ты можешь проследить свое фамильное древо на много веков назад. Тетя и дядя, воспитавшие меня, ничего мне не рассказывали. Ты так уверен в себе, потому что знаешь, кто твои предки. История твоей семьи на протяжении целого века оживила для тебя каждую стену твоего дома, каждый предмет мебели. Здесь твое место.
Лицо Пьера стало серьезным. Он взял Марго за руку:
— Какое это имеет значение? Тебя любят все, не только Росиньоли, но и Бодонэ, Дюмэны. Да, я критиковал тебя, но только потому, что боялся, будто ты начнешь расхищать наши сокровища. Мне нравится, что ты ходишь с мадам в церковь, как ты бережно ухаживаешь за экспонатами музея, как ведешь себя с посетителями, которые порой могут быть надоедливы, как ты общаешься с Шарли и Леони.
Впервые в жизни Марго растерялась. Это был совсем другой Пьер. Внезапно она почувствовала, что атмосфера между ними слишком накалилась. Это может быть опасно: она больше не хочет, чтобы ей причинили боль.
— Возможно, ты прав, — тихо сказала она. — Нам приходится учиться у жизни. Пойдем в дом, Пьер. Теперь мне все равно, что подумает Шарли или кто-то еще о нашей прогулке под луной. Я просто хочу быть членом семьи и не хочу, чтобы меня тревожили какие-то сильные чувства. Меня вполне устраивает такая жизнь.
— Хочешь сказать, что ты еще не забыла Джонатана, хотя и утверждаешь, что сама бросила его?
— Возможно. Но это тебя не касается.
— Пора забить о нем, — нетерпеливо проговорил Пьер. — Акароа создан для заживления сердечных ран, а не для того, чтобы хранить в сердце привязанность к мужу другой женщины. Ведь ты сама отказалась от этого человека! Ты считала, что для тебя важнее карьера. А потом, в Канаде, поняла, как много он значит для тебя. Только он уже нашел себе утешение. Так что лучше перестань себя жалеть. Да ты меня не слушаешь! — Пьер быстро взглянул на нее.
— Мужа другой женщины? — переспросила Марго. — Значит, они поженились?
— А ты не знала?
— Нет, но мне следует знать об этом, верно?
— Да, верно. Мой друг сообщил об этом в своем последнем письме. Марго, я долго думал, что люблю Лизетт, а потом узнал, что она обманывает меня с другим, просто выбирает между нами.
— Пьер, не каждый может легко принимать решения. Возможно, она…
— Поверь мне. Марго, ее беспокоило только одно — что я мог бы предложить ей. Я пережил огромное разочарование: Мне она казалась идеалом.
— Но все же она выбрала любовь.
— Да, потому что Остин выиграл значительную сумму, — невесело рассмеялся он. — Она сказала, что это судьба.
— Значит, нечего о ней переживать, — взволнованно проговорила Марго.
— Именно это я и пытаюсь тебе сказать. Мне уже давно хотелось путешествовать, я мечтал работать в министерстве по туризму и рекламе. И действительно, встречи с новыми людьми, знакомства с новыми местами помогли мне избавиться от душевной боли. Поверь, жизнь не кончается, если тебе не повезло в любви первый раз. Жизнь идет своим чередом, и когда-нибудь ты будешь благодарна, что это случилось с тобой. Иначе ты могла бы пропустить лучшее. Пора перестать скорбеть по Джонатану Уорту. Он женат, а у тебя своя жизнь. Ты считаешь, что сделала ошибку, бросив его. Наверное ты пыталась ее исправить в Канаде, но поняла, что уже не нужна ему, а поэтому решила заняться карьерой и путешествовать по всему свету. У тебя есть будущее, и оно может быть счастливее, если ты перестанешь вечно оглядываться назад. Есть возражения, Марго Честертон?
Марго еще не была уверена, стоит ли рассказывать ему всю правду. Пьер импульсивен, и если он решит, что Джонатан поведал их общему другу Тоду не всю правду, то может написать ему, как все случилось на самом деле. И Бетти с Джонатаном будет неприятно думать, что их счастье стало возможным только благодаря Марго. Она сделала то, что сочла нужным, и пусть пока все так и остается.
— Возражений нет, Пьер. Ты прав. Я и не знала, что это так заметно… мои страдания из-за Джонатана.
Его лицо смягчилось.
— Возможно, многие думают, что причина твоей грусти — недавняя смерть дяди и тети или тоска по дому. Ты много здесь сделала. Должен признаться, я недооценил тебя. Теперь мне кажется, что в Канаде тебе было пусто и одиноко, ты пожалела о своем поспешном решении, з потом вспомнила о своих французских предках и приехала сюда.
Марго подавила желание крикнуть: «Кто, кто мои предки?» — и просто пожала плечами:
— Что ж, раз все решено, пойдем в дом и бестрепетно встретим многозначительные взгляды Росиньолей.
Они мирно поднялись по ступеням террасы, вошли в освещенную комнату и тихо уселись на большой диван. Никто ничего не сказал, потому что по телевизору шла рождественская пьеса только Леони с Шарли многозначительно переглянулись, Пьер тихо прошептал:
— Они заметили смазанную помаду!
Его веселые глаза встретились с глазами Марго, и она тут же забыла обо всём на свете. Даже о том, что когда-то очень любила Джонатана Уорта.
Глава 7
В январе было столько дел, что ни у кого не оставалось времени ни на что, кроме работы. Пьер все дни напролет проводил на ферме и в мотелях, хотя Шарли и Леони взяли на себя обязанность помогать ему, радуясь, что можно подработать дома, а не искать временную работу в Акароа.