Последний защитник для альвы (СИ)

Не верилось.
Эйрик отпустил ее. Молчал. И в этом молчании была паника.
— Это моя вина, — сказал он, наконец. — Ты в праве… Ивен, ты вправе требовать, что угодно. Я понимаю, что ничего не исправить, и, уж точно, невозможно простить, но… — он тяжело, судорожно вздохнул. — Я готов сделать все, что ты потребуешь.
Ивен повернулась к нему. Глаза щипало от слез.
— Все? — не поверила она.
— Да.
Он стоял, поджав губы, так, словно ожидая приговора.
— А если я потребую твоей смерти. Как мести за отца?
Он даже не удивился.
— Если тебе станет от этого легче… — сказал совсем тихо.
— Не станет, — Ивен покачала головой.
Даже его смерть уже ничего не изменит.
Нет…
Все это время она пыталась прислушаться, пыталась понять… Не могла.
Пустота внутри. Ни злости, ни ненависти, даже отчаянья нет. Только звенящая пустота.
Этого не может быть.
Она бы поняла раньше…
— Знаешь, — сказала Ивен, — я не верю, что отец мертв. Я не чувствую этого. Я же альва… пусть не настоящая, но я тоже кое-что могу… Я чувствую, что он жив. Они солгали, Эйрик, я чувствую.
Немного надежды.
Еще мгновение он неподвижно стоял перед ней. Потом резко повернулся и рванулся в зал.
Вытащил Рейдера на улицу, едва ли не за шкирку, как котенка. Потащил куда-то на задний двор.
— Иди наверх, ладно, — сказал он Ивен. — Я сейчас.
Оттуда шум, ругань и плеск воды.
Ивен зябко поежилась.
* * *
— Люди королевы, — хмуро сказал Эйрик.
Подошел к окну, постоял, потом принялся ходить от стены к стене, меряя комнатку шагами. Он был весь мокрый — рукава, грудь, хоть выжимай. Даже волосы мокрые, взъерошенные. Почти сумасшедшие глаза.
— Ты его утопил, что ли? — спросила Ивен. Не то, чтобы она переживала за рыцаря, но все же…
Эйрик остановился, повернулся к ней.
— Утопил?
— Ты весь мокрый.
— А… Да нет, — он мотнул головой, брызги полетели в стороны. — Просто пытался немного привести в чувства, чтобы хоть что-то узнать. Окунул пару раз в бочку. Ничего страшного.
— Узнал?
— Не очень, — сказал он.
Вздохнул, пододвинул табуретку и сел за стол. Провел ладонью по лицу, смахивая воду.
Ивен ждала.
— Думаю, придется ехать во дворец, в Вальборг, — сказал Эйрик. — Все не так просто, Ивен. Твоего отца ранили, но мертвым его не видел никто. Когда мы… Когда я увез тебя, то появились люди королевы. Не много, но этого хватило, с Дагмером во главе. Раненых они заставили добить, а мертвых сжечь. Вроде как, так полагается, и теперь никто ничего не сможет узнать. Ехали какие-то люди, на них напали разбойники… и ищи теперь. Но не думаю, что стали бы убивать твоего отца, живой он им нужнее, чем мертвый. Дагмер, как раз, не дурак.
Эйрик сморщился.
— Отец нужен им? — не поняла Ивен. — Зачем?
— Не сам он, конечно… Думаю, им надо кое-что от меня, и они надеются, что за жизнь твоего отца…
Эйрик замялся, облизал губы и договаривать не стал.
— Ты? За жизнь моего отца?
С какой стати? Что такого они могут потребовать?
— Ивен, я уже влез в это по уши. Я сам виноват. И, если смогу, попытаюсь хоть немного исправить.
Ивен закрыла глаза.
Если исправить еще хоть что-то можно…
Она уже не знала, чему верить.
— В Вальборг… — тихо сказала Ивен.
— Ты боишься? — спросил он.
— Мне кажется, словно я муха в паутине. Дергаюсь, но уже никак не выбраться. И не вернуться домой. Я уже дважды пыталась убежать, вернуться домой, но каждый раз приходилось возвращаться. Мне кажется, я уже никогда не смогу вернуться.
Эйрик невесело усмехнулся.
— Если хочешь, мы подыщем для тебя тихое место, ты можешь подождать, а в замок поеду я один? Тебе не нужно ехать, если ты не хочешь.
— Я не хочу, — сказала Ивен. — Я боюсь ехать туда. Но если там я смогу узнать хоть какую-то правду, то лучше узнать побыстрее. Хочу услышать все сама. Я поеду.
* * *
Утром Ивен наблюдала, как он изо всех сил пытается привести себя в порядок, чтобы достойно появиться во дворце. Не сам, конечно. Ему еще с вечера постирали одежду, теперь чистили сапоги, коня, брили лицо, укладывали волосы. Он еще на рассвете успел потребовать горячей воды, помыться, и теперь просто сверкал. Потребовал найти ему новую сорочку, вместо своей, давно порванной на лоскутки.
Ивен вспоминала, каким встретила его в первый раз на лестнице… изумрудная веточка винограда, чуть снисходительная улыбка.
Теперь смотрела и не могла понять.
Что-то изменилось так неуловимо.
Взгляд, наверно. И во взгляде — напряженное ожидание.
Ивен смотрела на него, понимая, что он отчего-то боится едва ли не больше ее самой. Пытается не показывать этот страх. И все эти приготовления… они помогают не думать.
Ивен тоже решила воспользоваться сзлучаем, потребовала себе горячей вйоды, выгнала Эйрика из комнаты погулять, пяока она моется. Было приятно, зюалезть в эту бадейку, едва ли не нырнуть с головой, насладиться теплом… хоть немного. Отвлечься тоже. Она даже не стала обращать внимание на тихое ворчание девочки, дочки хозяина, которая принесла ей мыло и полотенце. «Вот, если теперь каждая девка будет купаться, как благородная…воды не напасешься».
Ивен не стала слушать, давно привыкла.
Подумала, что Эйрик бы разозлился, если услышал.
Отец всегда злился.
Это повторялось из раза в раз.
Они даже старались не останавливаться в трактирах, а спать под открытым небом. Потому, что в трактире…
«Эта… хм, леди, так сказать… будет спать с вами, милорд?»
«Это моя дочь! Как вы смеете!» — отец бледнел, зеленел, но сделать ничего не мог. Только хлопнуть дверью. Чаще ее вообще не пускали на порог, даже не смотря на лорда-отца и вооруженных сопровождающих. Альва. Да еще такая…
Когда Ивен была маленькая, иногда хотелось просто умереть… Теперь привыкла.
Только здесь, на юге, было немного проще. Когда с отцом гуляли по городу, на нее только косо смотрели, не более того… Здесь она была лишь диковинкой.
Ивен старалась гнать мысли об отце. Не хотела гадать. Просто закрывала глаза, пытаясь прислушаться к своим чувствам.
Если он жив, все ведь еще можно поправить? Вернуться домой. Вернуть… Даже выйти замуж за младшего сына лорда Фаральда.
Хотя нет, теперь никой лорд ее не возьмет. Но ведь она и не хотела, правда?
— Ты очень красивая, — Эйрик смотрел ей в глаза.
Он посадил ее на коня, и теперь смотрел снизу вверх, это было так непривычно. Ивен только сейчас, впервые, разглядела, какие у него глаза — серо-голубые, с тонкими коричневыми прожилками. Чуть красные от недосыпа. Он так смотрел… словно пытался решиться… и не мог.
Теперь они поедут с эскортом, рыцарей возьмут с собой. По дорогам, открыто, до самого Вальборга, через главные ворота. Пусть все видят. Она не боится, она будет искать отца.
— Ивен… — он смотрел на нее. Неожиданно теплое осеннее солнце играло бликами на его лице, в волосах. Только в глазах отражалось холодное небо. — Что бы ни случилось, я…
Он не мог решиться.
Он ведь совсем мальчишка еще, ему нет и двадцати. Даже Ивен старше. Она альва, конечно, но все равно.
А он сделал глупость и теперь не знал, как быть.
И готов сделать еще больше, пытаясь исправить.
Если бы не отец, если бы Ивен точно знала, что с отцом все в порядке, она бы даже смогла… Нет, ей самой он ничего не сделал. Ничего такого, чего нельзя было бы простить. Он был даже добрее к ней, чем многие добрые, порядочные люди, утверждающие, что желают ей добра.
Она не пытается оправдывать его… нет, пока еще не пытается.
Ему страшно.
А еще ему плевать, что она альва.
Отвернулась.
— Едем, уже пора, — сказала, почти безразлично.
Он мог бы оставить ее тут и уехать домой. И жить, как жил.