Рядовой (СИ)

====== Часть 1 ======
Стена из леса была уже совсем рядом, когда наш Ротный дал команду окопаться и час спустя пошел к нам с проверкой. Я смотрел недоверчиво на красивого мужчину лет так сорока с хвостиком. Ему место при дворе, а не вот тут грязь месить. Походка и костюм отличали его от других ротных тем, что костюм был хорошего кроя. Качественного. Походка благородная. А еще борода у него ухоженная. Мы с ним уже почти три месяца и не слышали от него ни грубости, ни вольности. Но наказание одно он все же применил. Причем так применил, что теперь мы молча выполняем его приказы.
Я уже окопался по всем правилам и сейчас по уставу смотрел на стену леса в одной позе, чтобы не привлечь к себе внимания, и готовый в любую секунду вскинуть арбалет и отправить стрелу в противника. Усмехнулся я в кулак от того, что вспомнил, как этот ротный, Циате, узнал, что натворили рядовые с одним пареньком. Покрылся красными пятнами и построил всех, кто был. А натворили они, конечно… изнасиловали Ркена. Ну, его насиловали то редко, но метко. Обычно он и так давал. Но за какие-то блага. А вот тогда рассердил он, конечно, знатно двух или трех мужиков. Я, конечно, пользовался услугами Ркена, но не тогда. Сам Ркен с удовольствием показал на своих насильников, и тех посадили на рукояти топорищ от боевых топоров. До утра. Двое выжило, один умер. Все запомнят этот урок. А особенно запомнят, кто указал на насильников. Не мне судить, кто тут прав, кто нет. Но так не делается. Если ты шлюха, то будь добр — умри. Нельзя быть среди мужиков шлюхой. Рано или поздно тебя ославят, да еще и твоего избранника также ославят. Дай боги, чтобы не убили вообще. Ркену немного осталось. И так едва ходит живым, боится каждого угла.
— Рядовой Путше! — сказали рядом, и я опустил глаза в землю.
Так требовал устав, когда появлялся командир или ротный. Для нас что так, что этак. Все едино. Да и смотреть на него не хотелось. Сердце заходилось от его красоты. Я по девкам давно не ходил, да и некогда особо. Но сейчас чувствую, что надо отпроситься, хоть на неделю. Оторвусь, чтобы при взгляде на него вот так вот сердце не щемило, и не ревновать его ко всем.
— Обернитесь!
Его приказ прозвучал сухо, и я, ловко подскочив, обернулся к нему и, встретив такой яркой зелени взгляд, стушевался. Разве можно такие глаза в природе иметь? Один карий, а другой ярко-зеленый.
— Доложить обстановку.
Вновь его ровный голос приводит меня в чувства.
— На моем участке, движения нет. Арбалет заряженный, и место окопано.
Он кивает, но вместо того, чтобы дальше пройти, кашляет и смотрит на стену леса. Так и стою навытяжку.
— Что ты знаешь о нашем противнике?
Хотел было пожать плечами, но, вздохнув и набрав в грудь воздуха, отвечаю заучено:
— Войско князя Чупан нарушает границы очень часто, и это привело к войне. А еще они неправомерно нарушают наши правила. Берут в плен наш народ и одевают в кандалы раба, не смотря на его сословие, — замолкаю, и мои глаза уже видят, как всколыхнулись ветки деревьев, пригибаюсь, тут же и шиплю: — Товарищ ротный, прошу, пригнитесь. Противник вышел.
Он удивленно кивнул и застыл позади меня. На прицеле уже двое чупановцев. Но погоны были обычных стрелков. Видимо, они только пришли. Услышав за спиной, как по окопу ушел ротный, я тихо вздохнул. Запах его тела манил, и я судорожно сжал челюсти. Нельзя желать своего старшего по званию. Никак нельзя. За это полагается повешение.
Глянув на ротного, что уже прошел по всем окопам и замер, глядя на стену леса, я, как обычно, помолился Акуше, богине леса и всеобщей любимице во всем всего бедного народа, из коего я и вышел. Я в первую очередь помолился, чтобы она уберегла нашего ротного. А уж потом и меня. У меня из родни никого и не было. Всех чупановцы сожгли, да увели в полон.
Слыхал я про другие страны, но вот бывать там не доводилось. Воевода сказывал, что если уедешь туда, сразу изменником называют. А мне хотелось пока навести и тут порядок. А потом, даст богиня, и туда как гость съезжу. Денег подкоплю малясь. Хотя и так подкопил, с собой ведь в могилу не унесть.
Взмах руки, и я первым стреляю по уставу стрелой с моей меткой желтым пером. Выбрал я высокого чина при хороших погонах. Он не успел команду своим дать и застыл, так и стоя с открытым ртом. Моя стрела пробила ему висок и вышла с другой стороны. И началась у них неразбериха. На это и был расчет нашего ротного. Он молодец. Нас так и не успели заметить. Вся основная часть роты была позади и ждала, когда можно выйти уже бегом с мечом наперевес. Я тоже любил меч и даже очень любил. Только вот из-за моей меткости поставили меня в стрелки. Но я успеваю везде быть. Правда, перед ротным этим еще не выходил с мечом. А пока, слыша, как мечется впереди противник, слушая дублирующиеся приказы, не переставал бить по целям, пока у меня не опустело впереди. Их стрелки полегли все, я видел по своим стрелам, что торчали из их голов. Но приказ наступать, ротный так и не дал. И я начал доставать меч, готовясь к близкой атаке.
Наконец ротный скомандовал уже другим, и те, вскочив, прошли аккуратно между нами и рванули с гвалтом и криками, так что в ушах заложило. Я побежал за всеми и, опередив, чуть раньше забежал в самую гущу, натолкнувшись на меч плечом. Это плохо. Но поправимо. На мне все равно все заживает, как на собаке. Веером сбив мечи у нескольких вояков, я рванул к ближнему и, подрезав ему шею, перехватил за плечо и, мотнув вокруг себя, сбил других, что хотели меня прижать в круг. Подмога ко мне подоспела, но плечо уже ныло от боли. Я успел услышать приказ для стрелков и рванул обратно. Успел я вовремя. Арбалет с готовностью лег в мои ладони, и я щелкнул по первой цели, что устремилась в палатку командного состава.
Чупановцы тоже не промах, часть своих отрядов они пустили по бокам, и теперь стягивали нас в узел, очень аккуратно распределяя свои силы. Потому что одну сторону мы уже проредили так, что там бежали. Наши командиры отчаянно кидали приказы маленьким отрядам. Еще три отряда к нам должно было уже подойти, но почему-то их не было.
Бой был жарким и тяжелым. Повсюду пахло кровью и смертью. Но мы, стрелки, держали одну сторону чупановцев расстеленными по земле. Слишком сильный поток стрел к ним. А стрелы уже заканчивались, но вот и взмах руки. Понятно, почему так долго мы стреляли, только-только подошел первый из трех отрядов и тут же кинулся почти весь в бой, кроме стрелков. Я был в отряде Важега. А этот отряд самый крупный — почти сто сорок вояков и двадцать стрелков. Там не ожидали, что к нам придет подмога. Первый и второй отряды чупановцев полегли быстро и легко. Гнали их далеко. Очень много взяли в полон. Я был весь в крови и своей, и в их. Сам виноват. Попал в ловушку. Они подманивали меня очень умно, якобы, убегая. А потом, резко остановившись, обнажили мечи. Четверо против одного, это только в страшном сне могло присниться. Думал, смерть моя пришла, но вздрогнул, когда увидел у одного желтое перо в глазнице, второй схватился за шею. А остальных два кинулись на меня. Да только зря они подумали, что я, раненый в одно плечо, не справлюсь. Не зря про меня говорят, что я не мечник, а мясник. Первого подловил, когда он размахивался, и ударил крест накрест. Зеленый еще, чтобы на меня меч поднимать. А вот со вторым пришлось покружить. Я таких и не видел, злых и отчаянных. А еще он отвлекал меня рычанием, словно зверь какой. С криками отражал мои удары. Я даже растерялся вначале, но потом, приноровившись, сам уже нормально атаковал. Больной рукой успел вытащить из сапога кинжал и, когда в очередной раз сошлись клинками, успел вонзить ему в грудь по самую рукоять. Он какое-то время еще сжимал мою руку. А потом, что-то прошептав, указал за мою спину. Резко разворачиваюсь и изумленно смотрю на подбежавшего ко мне ротного.
— Живой?! — выдохнул он, и я, быстро кивнув, хотел было вытянуться, но он лишь махнул рукой, и я начал оседать от слабости в коленях. — Пуш?! Пуш… — только и успел я услышать, а так хотел поправить его, не Пуш я, а Путиш. Но меня все равно называет Путш, Пуш, чуть Пушком не называют. Но так не назовут, я точно знаю.