Рядовой (СИ)

Едва мы оказались в коридоре, как Циате втолкнул меня в самую крайнюю комнату и тут же кинулся на грудь. Жадно поцеловав его, задрав на нем китель, огладив его тело, нетерпеливо спустил штаны, и тут же повернув от себя, достал баночку мази из кармана и, зачерпнув немного, быстро смазал дырочку Циате и нетерпеливо стал втискивать в нее свой член. Он лишь расставил шире ноги и застонал, упираясь руками в дверь, когда я вошел в него.
— Путишшшш, … давай же… не больно… не жалей… хочу… да… дададааааа… — выстанывал он, вбиваясь чуть не в дверь от моих ударов в него.
Уже кончая в него и гладя его исторгающийся семенем член, я погладил его спину и простонал виновато:
— Прости… я так тороплюсь… но ты такой… такой любимый…
Он вдруг замер и, дав мне выйти из него, медленно повернувшись, посмотрел на меня настороженно, переспрашивая:
— Что ты сказал? Какой?
Я не сразу понял, о чем он, боясь, что обидел его чем-то. И когда до меня дошло, о чем он спрашивает меня, повторил с улыбкой:
— Любимый, Циате. Неужели ты думаешь, что я не люблю тебя?
Он мотнул головой неверяще и, вздохнув глубоко, повис у меня на шее. Подхватив его на руки, понес его на кровать, жарко целуя его припухшие губы. Там уже дораздел его, стянув с него брюки и рубашку, и спросил:
— Скучал по мне?
Он кивнул виновато.
— Я просто уже не мог командовать там всем. Мне не хватает тебя везде. Везде ищу тебя взглядом. Думал ты обидишься, что не пришел, а еще вдруг кого-то утащишь в номер.
Мотаю головой и недоверчиво спрашиваю:
— Ты мне не доверяешь потому что у самого, наверное, рыльце-то в пушку, а?
Он смотрит на меня так невинно, что я вмиг стыдливо опускаю голову.
— Прости, прости. Но те девушки в этой таверне, потом хвастались, сколько раз ты их всех поимел в ту ночь.
Он уже отводит взгляд, и на моей душе скребут кошки. Даже представить себе не могу его с кем-то. Неважно с кем, но не могу, и все тут. Не думал, что я такой собственник. Надо уметь доверять, иначе я сойду с ума.
— Наги пришли к нам с предложением. Сегодня была просто встреча. Завтра они нанесут визит королю уже достойно. Пока с нами общались. Я думал, с ума сойду. А еще один из нагов сказал очень странно, Путиш. Он сказал, что знает мой запах. Я не понял, о чем он.
Я задумчиво кивнул.
— Они вообще странные. Ну пришли и ушли, зачем снова приходить?
Он кивнул, и я прижал его к своей груди.
— Я очень скучал по тебе. Вспоминал, что мы вытворяли в нашем доме.
Циате, тихо рассмеявшись, лег на меня и вдруг нежно коснулся моих губ губами и посмотрел на меня восхищенно.
— Эти наги очень интересовались тобой. Один из них сказал, что видел огромного богатыря, — он рассмеялся заливисто и хвастливо ткнул меня в грудь. — Воевода сказал, что ты пока занят делами. И он так хвастался тобой.
Я укоризненно мотнул головой.
— Зря он так. Я ничего не сделал. Зачем он привлекает ко мне столько внимания?
Циате кивнул.
— Я тоже так подумал в плане того, что как ротный ты еще не вступил в должность. А он уже расхваливает тебя. Как бы бедой не обернулось.
Помолчав и погладив попу своего любимого, я шутливо раздвинул ему ягодицы и чуть толкнулся в его припухшую дырочку пальцем, как он вдруг застонал и, выгнув спину, сам чуть насадился на мой палец. Неожиданно это меня возбудило так, что я, посадив его на свой пах, сказал, едва держа себя в руках:
— Сядь-ка на него… иначе…
Он замер и сам хрипло спросил.
— Иначе… что?
Словно красный туман накрыл мое сознание, и я, чуть не уронив его на пол, подмял под себя и, задрав его ноги, грубо вошел в него. Он, лишь тихо вскрикнув, тут же кончил. А я с какой-то неожиданной звериной жаждой насилия начал брать его грубо, так, что едва владел собой. Очнувшись от своего звериного плена, я с ужасом увидел, что сделал с Циате и виновато зашептал, глядя ему в глаза:
— Прости, Акуша накажет меня… боги… что я наделал!!!
Его тело все было в синяках и укусах, он лежал словно кукла с закрытыми глазами и, вдруг открыв глаза, улыбнулся, припухшими губами и сказал хрипло:
— Ты просто зверь!!! Как же я люблю в тебе это!!! Не извиняйся, ты был просто великолепен!!!
Неверяще смотрю на него и, сам того не ожидая, крепко прижимаю его к себе.
— Спасибо тебе, Акуша, что дала мне такого возлюбленного!!! — жарко шепчу ему и нежно ласкаю его губы и лицо. Обцеловывая каждую часть его тела так, словно он был алтарем Акуши.
Он ушел лишь под утро, а я с тоской сжал подушку, от которой еще пахло им, и вспоминал наши ласки и дикий секс, в котором он отдавался мне необъяснимо легко и свободно, не чураясь мгновений самого постыдного, что рисовало мое воображение с ним, и чего я боялся показать другим. Он был моим идеалом, моим сном и моим воображением, о котором я мечтал столько лет. Неверяще тру лицо, и в сердце щемит от тоски о нем. Самому хочется спрятать его от всего мира и наслаждаться его близостью, наши разговоры друг с другом меня не утомляли, как это было с другими. Он словно окунул меня в чистую воду, объясняя и разжевывая все досконально. Я уже по-другому стал смотреть на наш город, нашу роту. Раньше это был узкая круговерть моего существования.
Дом потихоньку строился, мы так и встречались уже только в моем доме, оставляя Аштана в гостинице. Печка через три дня весело затрещала свеженькими поленьями, и я вздохнул облегченно, видя хорошую тягу. Циате принес мне какую-то утварь, часть я купил на отложенные давным-давно монеты. Подходил к концу мой отпуск, я уже через день должен был вступить в свою должность, но воевода продлил мне еще на два дня и к моему удивлению оплатил часть зарплаты уже ротного. Таких денег я не видал, наверное, с моего рождения. А это была даже не половина зарплаты ротного. Довольный я накупил уже всего более и менее сносного из мебели для дома. То чего я никак не успевал сделать сам. Но вид сразу стал другой. Комната Аштана преобразилась.
Однажды за день до службы я увидел того самого чупановца, на улице был уже поздний вечер. Осторожно тронув его за плечо, я вздрогнул, увидев его пустые глаза. Он посмотрел на меня так, словно я был виноват в его жизни. Отшатнувшись от него, спросил тихо:
— Тебя отпустили?
Он кивнул и ехидно сказал, горько выплевывая слова:
— Ничего не помогло, чтобы они сдержали свое слово и отпустили моих жену и сына. Они их казнили…
Мотаю головой неверяще и спрашиваю вновь:
— А почему, что не так было?
Он лишь пожал плечами.
— Ваш предатель так и не пришел на встречу, — он засмеялся диким смехом и вдруг насторожено спросил полушепотом:
— А может, это был ты? А? А что, похож, силы небывалой. Голос можно подделать, — его лицо перекосилось от злорадства, и он громко крикнул на всю деревню: — Вот ваш предатель!!! Это он сдает свой народ!!! Я узнал его!!!
Смотрю на него немигающим взглядом и киваю.
— Тебе лишь бы кого засудить, да?
Кто-то вышел за ворота и насмешливо ему сказал:
— Тебя казнить надо! Чупановец, не иначе. Не наш ты!!! Не наговаривай на Путиша Путятовича! Иначе вилами вон заколем, пшел вон отседова!!! — сказали уже с другого двора, и я вздохнул облегченно. И сказал тише чупановцу:
— Иди отсюда по-хорошему, нечего тебе делать в нашей деревне. Иди. Не ровен час и тебя прибьют по-тихому. Есть возможность, уходи к своим. Мы тебе не помощники в этом. Ты сам выбрал свой удел.
Он горько ответил:
— Ты честный богатырь, думаешь, все ваши офицеры и сам король такие честные? Сколько они ваших же сгубили, отдавая их тем же нагам на потеху. Думаешь, я не знаю?! Я все знаю. Я видел, как наги баловались вашим братом на последнем пиру, насильничая над парнями. Тебе тоже недолго будет времени. Ты красив собой, это нагам на руку. Выкупят тебя. Ты ведь раб. Так всякий знает. Деревня эта за Лордом. Он же и продаст. Вот увидишь!!! Ха-ха-ха… — он вдруг засмеялся дико и резко рванул с места так быстро, что пыль забилась в глотку.