Яд (ЛП)

В это время у нее сидела медсестра, и я попросил ее дать мне минуту наедине с Мэгги. Она проснулась, когда я стал расстёгивать рубашку, — он снова рассмеялся. — Ты бы видела ее лицо.
Я тоже рассмеялась.
— Она подумала о другом.
Он кивнул.
— Я сказал ей, что моя сущность ей поможет, исцелит и защитит от вируса. Поначалу она не захотела, но, когда я сказал ей, как Гельмут нуждается в ней, в наследниках от нее, и что для него больше никого не существует… Она поняла, что я говорил правду. Она слабо кивнула, и я дал ей свою сущность.
Я нахмурилась.
— И что было потом? Я имею в виду, как вы даёте свою сущность?
— Боюсь, если скажу тебе, ты выпрыгнешь с яхты и снова попытаешь счастья с ливачервями.
Я рассмеялась.
— Навряд ли. Странности Пейи, похоже, так на меня не действуют.
— Хорошо, тогда не говори, что я не предупреждал тебя, — он расстегнул рубашку, и я поняла, как себя почувствовала тогда королева Маргарет. — Елена!
— Что? Извини, я… — мы оба рассмеялись. — Теперь могу тебе точно сказать, что она тогда почувствовала.
— Ну, ты не совсем права, — сказал он и ухмыльнулся.
— Хорошо, — я села прямо и сосредоточилась. — Тогда как?
Он покачал головой с нисходящей с губ ухмылкой и продолжил расстёгивать рубашку.
Он оголил левую часть своей мускулистой груди, и я увидела тонкую линия. А потом я поняла, что он хотел сказать мне.
— Вам приходится отдавать им частичку своего сердца.
— Умница.
— Но как? — я покачала головой, пытаясь представить.
— Это непросто, потому что Ласточкокрылые не могут целить драконов. Конечно, они могут попробовать, но это почему-то не срабатывает так, как с людьми. Это может занять очень долгое время, и мы поняли, что обычные нитка с иголкой помогают быстрее прикосновения Ласточкокрылых. У короля Гельмута был свой Ласточкокрылый, но эта история не подходит для сегодняшнего празднества.
Он сник на последней фразе, и я поняла, о ком он говорил. Я уже знала, кем был Ласточкокрылый дракон короля Гельмута. Ее звали Сарафина, мне о ней рассказывал Люциан, она стала драконом Горана.
Он снова посмотрел на меня и мягко улыбнулся.
— Готова к продолжению?
Я хихикнула и кивнула.
— Нам нужно поместить его в человека рядом с его сердцем. Частичка нашего сердца сама присоединится, изменив все тело, дав ему новую жизнь, замедлив процессы так, что они смогут прожить так же долго, как и мы. Но они могут и умереть так же, как мы. Если их обезглавят или тяжело ранят. Ласточкокрылые не смогут исцелить их после принятия нашей сущности, словно они стали частично драконами. Поэтому им нужно держаться от опасностей подальше.
— Подожди, что?
Эмануэль снова засмеялся.
— Они могут лечить только людей, Елена. Не драконов и не людей, принявших сущность драконов.
— Я этого не знала, — сказала я, глядя на шрам рядом с его сердцем.
Он был таким смелым, таким самоотверженным, поделившись с ней своей сущностью, она даже не была его всадником. Если бы я ничего о нем не знала, то одного этого уже было бы достаточно, чтобы понять, каким он был драконом. Я почувствовала и увидела, что придвинулась к нему ближе и стала дышать тяжелее, когда наши губы оказались рядом. Он прикоснулся рукой к моему лицу, глубоко вздохнул и аккуратно отодвинул меня от себя.
— Я не могу этого сделать, — сказал он и тяжело сглотнул.
— Прости, мне не следовало… — я старалась говорить ровно и не показывать обиды, но мне это не удалось.
— Дело не в этом, Елена, — он выдохнул с мягкой улыбкой, а затем втянул воздух.
— Тогда в чем, твой возраст? Вообще-то ты не тянешь на трехсотлетнего.
— Пожалуйста, не надо, ты для меня все усложняешь.
Я свела брови. Не понимаю.
— В Пейе возраст не имеет значения. Дело не в этом, и даже не в том, что ты принцесса. Я бы все сделал, чтобы найти кого-нибудь вроде тебя, но не могу.
— Из-за короля Гельмута?
Он снова хмыкнул и тихо застонал.
— Нет, и даже не из-за Гельмута. Он был бы рад, если бы я кого-нибудь нашел.
— Тогда в чем дело, потому что я ничего не понимаю?
— Елена, ты понятия не имеешь, как это тяжело, — он снова тяжело сглотнул, но собрался с мыслями и снова заговорил. — Ты мне нравилась с тех пор, как я увидел тебя, прячущуюся под курткой Люциана, когда мне впервые пришлось выводить тебя из Галереи.
— Это был ты?
— Люциан всегда просил меня о помощи, когда чувствовал угрозу или опасность, и я никогда не думал дважды о том, чтобы ему помочь, — сказал он. — Сейчас я бескорыстен, и ты понятия не имеешь, как это тяжело. Я не могу, потому что ты разобьешь мне сердце, когда Блейк наконец-то согласится на дент.
У меня вытянулось лицо, когда он это произнес. В горле клокотал гнев, а слезы угрожали пролиться.
— Блейк? — процедила я сквозь стиснутые зубы.
— Елена.
— Он не хочет иметь со мной ничего общего, Эмануэль. Меня уже тошнит от ожидания, когда же Блейк согласится на создание дента. Он никогда не согласится, — сказала слишком порывисто и собралась встать, но Эмануэль мягко взял меня за руку и остановил.
Я закрыла глаза, и меня затопили эмоции от злости и отвержения, все снова по вине этого высокомерного придурка. Мне жутко захотелось плакать, но не перед Эмануэлем.
Он взял меня за подбородок и заставил взглянуть на него.
— Хотел бы я, чтоб все было иначе, — сказал он, глядя мне прямо в глаза. — Но я знаю Блейка всю его жизнь, Елена. Ты ошибаешься, считая, что не нужна ему. Он опомнится, и если я не остановлюсь сейчас, то встану на его пути, а он последний дракон, с кем бы я хотел сразиться. Я бы сразился за тебя в любой момент, но поверьте, ты и сама этого не захочешь.
Я снова закрыла глаза и захихикала.
— Это так несправедливо, — я закрыла глаза руками.
— Я знаю это, но, по крайней мере, в будущем у тебя кто-то появится. Для меня, такая как ты, появляется раз в тысячелетие.
Он притянул меня к груди и обнял.
— Он придет в себя, Елена. Если нет, обещаю, я заставлю его увидеть то, чего он не замечает.
Я хихикнула, но это больше походило на признание поражения.
— Ага, есть только одна проблема. Он не станет. Он слишком упрям для этого.
Он поморщился и вздрогнул.
— Я пойду, — он встал. — Прежде чем я сделаю что-то, о чем пожалею однажды, и ты мне слишком нравишься, чтобы ненавидеть тебя, Елена, — прошептал он.
Дверь открылась и оттуда, пританцовывая, появилась Бекки. Она уставилась на расстегнутую рубашку Эмануэля и выгнула бровь.
— Это не то, что ты думаешь, — сказала я, а Эмануэль лишь качнул головой и миновал ее широкими шагами.
— Ага-ага, — сказала она, провожая глазами Эмануэля, пока он не скрылся за углом.
Она повернулась ко мне. В стельку пьяная, как говаривал мой отец. Я до сих пор не знаю, откуда взялось это выражение. Она плюхнулась ко мне на диван.
— Пожалуйста, скажи мне, что ты на это согласилась?
Я покачала головой.
— Я не могу согласиться на это, из-за того, что я сделала на арене.
Уголок ее губ пополз вверх, и она хмыкнула.
— Блейк? Серьезно? Он поэтому не захотел?
Я с силой выдохнула.
— Та же история. У меня есть дракон, который не хочет иметь дела со мной и из-за него никто другой тоже не захочет.
— Это так несправедливо.
— И не говори.
— Он чертовски сексуальный. Я думала, что умру сегодня днем.
— Бекки! — пожурила я ее, когда увидела Джорджа, глядящего на нас из окна и, очевидно, слышавшего ее слова.
Он откинул голову и расхохотался.
— Он не ревнует?
— Это тоже отстой, — она закрыла глаза и примостила голову на край дивана. — Что-то на счет ощущения моих эмоций. Это то, что у нас с тобой общего.
Я нахмурилась и взглянула на нее, а она сидела все так же с закрытыми глазами.
— Что ты имеешь в виду, говоря, что у нас есть что-то общее?
Мышцы на ее лице расслабились, а веки перестали подергиваться.