Вынужденная посадка

— Челночник, товарищ майор.
— У меня сейчас «хозяин», и я очень занят. Пригласите его в землянку Чуенко и займите там чем-нибудь. Я позвоню минут через пятнадцать. Поняли меня?
— Так точно, понял.
— Действуйте в таком случае.
Батюшкин положил трубку и поспешил к выходу. Распахнув дверь, он снова улыбнулся американцу, беспечно жевавшему какую-то вязкую массу.
— Прошу прошения, господин сержант, — произнес Батюшкин. — У вас, верно, какие-то важные дела, так я начальство вызвал.
— Да мне необязательно ваш командэр, — небрежно заметил американец. — Мне нужен ваш уайлыс оперэйтэр, радист.
— А, радист! — обрадовался Батюшкин, — очень хорошо. Мы пройдем к нему сейчас.
И старший сержант, пригласил гостя следовать за собой, направился к землянке радиста Чуенко, которая была совсем рядом. Младший писарь Дымов, с любопытством высунувшийся из дверей штабной землянки, хотел было последовать за ними, но Батюшкин сердито махнул на него рукой, приказав:
— Останетесь за меня, товарищ Дымов.
— Слушаюсь, товарищ старший сержант, — не очень весело отозвался младший писарь.
В землянке сержанта Чуенко стояла полевая радиостанция, но вот уже несколько дней она работала только на прием в определенные часы суток и не вела никаких передач. Армия усиленно готовилась к наступлению, и все передачи по радио временно были запрещены.
Батюшкин открыл дверь землянки и, пригласив американца пройти вперед, последовал за ним вместе с Мгеладзе. Радист Чуенко, читавший какую-то книжку, поднялся им навстречу, с удивлением рассматривая необычного гостя.
— Хау дую ду?! — весело крикнул американец, кивнув сержанту.
Чуенко молча приложил руку к пилотке.
В землянке стояло несколько деревянных столиков. Батюшкин выдвинул из-под одного из них табуретку и предложил гостю:
— Прошу присаживаться.
— О, тэньк ю! — улыбаясь, закивал головой американец и, достав из кармана пачку сигарет, протянул их по очереди всем присутствующим. — Вот попробуйте, плиз... пожалуйста.
Батюшкин недоверчиво помял сигарету в руках, не торопясь закуривать.
— Это «Лаки Страйт». Бэст брэнд!.. высшая марка, — похвалился американец, подбрасывая вверх сигарету и ловко ловя ее губами.
— М-да... — неопределенно промычал Батюшкин, нюхая сигарету. — Вы, однако, по какой нужде к нам, господин сержант?
— Наша рэйдиоу... как это будет по-русски? Да, да, радиостанция испортилась, понимаете? Я... — американец ткнул себя пальцем в грудь. — Ви есть уайлыс оперэйтэр, радист. Наша «флаинг фортрис», что значит «летающая крепость», сделала фост лэндинг. Как это по-вашему?
— Вынужденную посадку, — перевел Мгеладзе, довольный представившемуся случаю показать свои знания английского языка.
— О, да! Совершенно верно, вынужденную присадку! — воскликнул американец, бегая глазами по столам. Заметив возле сержанта Чуенко развернутую топографическую карту, он продолжал, заметно оживясь: — Я хочу посмотреть вашу мэп, что значит карту. Вы покажете мне на ней наше местоположение — лоукейшн.
С этими словами он потянулся было за картой Чуенко, но Мгеладзе энергично взял его за руку чуть повыше локтя и произнес внушительно:
— Минуточку! Прошу прошения или, как это у вас говорится, ай бэг йо падн. Эта карта совсем для другой цели, но у вас ведь и своя имеется.
Мгеладзе кивнул на висевший через плечо американца планшет, сквозь разграфленную прозрачную пластинку которого отчетливо виднелась топографическая карта.
— О, да! — смущенно спохватился американский сержант. — Я и забыл.
Радист Чуенко, с явным неудовольствием посасывавший американскую сигарету, чуть слышно буркнул:
— Ото хитряк.
Американец не особенно охотно достал карту из планшета и расстелил ее на столике.
— Вот, пожалуйста!
Карта была новенькая, без пометок. Даже маршрут челночной операции не был на ней прочерчен. Мгеладзе заметил, однако: карта была сложена так, что на верхнем листе ее оказалась как раз та местность, на которой находились штаб инженерной бригады и участок переднего края фронта. Обратил внимание Мгеладзе и на то, что карта была более крупного масштаба, чем аэронавигационные, которыми обычно пользуются летчики.
— Мы находимся примерно вот здесь, — произнес он, нанося на карту овал красным карандашом.
— О, кэй! — удовлетворенно воскликнул американец и спрятал карту в планшет.
С лица его не сходила счастливая улыбка. Казалось, он был страшно рад, что видит этих русских парней. Достав еще одну пачку сигарет, он снова радушно протянул ее сначала старшему сержанту, затем всем остальным.
Батюшкин хоть и взял сигарету, но заметил при этом:
— Жидковат табачок-то против нашего.
Чуенко поморщился, будто ему предложили что-то очень кислое, и решительно отказался от сигареты. Один только Мгеладзе вежливо поблагодарил американского сержанта, хотя и ему сигарета не пришлась по вкусу.
— Так вот, — говорил между тем американец, — наш оулд мэн... как это будет по-вашему? Ага, старик. Наш старик приказал мне связаться по радио с начальником нашей эйвиэйшн службы на вашей территории.
— Який такий старик? — удивился Чуенко. — Шо цэ за диды там на ихней «фортеции»?
Американец рассмеялся:
— Старик — это командир нашего «фортрис». А вы, кажется, будете мой коллега?
Чуенко встал и не очень охотно представился:
— Петро Чуенко.
— Очень рад! — оживленно вскочил американец и протянул Чуенко руку. — Саджант Джадж Гэмп. Очень рад познакомиться с вами, мистер Питер! Очень!
«Мистер Питер», смущенно улыбаясь, так стиснул руку Джорджу Гэмпу, что тот чуть не закричал от боли.
— О, вы ужасно сильный парень! — воскликнул он, тряся в воздухе онемевшими пальцами. — У нас в штатах мне так крепко стискивал руку только один мой чам, приятель. Но он был чемпион по хэндшьэйк, по рукопожатиям. Наши штаты — страна чемпионов. Я тоже, когда учился в колледже, был чемпионом по плевкам в длину,
С этими словами Джордж Гэмп так ловко плюнул через всю штабную землянку, что Чуенко даже воскликнул:
— Ото да!
— Вай-вай-вай!.. — прищелкнул языком Мгеладзе.
Батюшкин только сокрушенно покачал головой.
Довольный своим успехом американский сержант, давно уже поглядывавший на рацию, развязно направился к ней со словами:
— Надеюсь, коллега не будет возражать, если я свяжусь со своим начальством и доложу, что наша старушка «фортрис» жива, хотя и не совсем здорова.
— Э, нет, шановный чемпион плюваков! — заслонил своей мощной фигурой рацию Петро Чуенко. — Я мог бы пид свою видповидальность дозволыты вам скорыстуватыся моею рациею тилькы у тому выпадку, якбы вы малы право виддаты приказ войскам союзников видкрыты вторый фронт.
— Уот хэз хи сэд? — удивленно спросил Гэмп.
— Он спрашивает, — смеясь, перевел американцу слова Чуенко Мгеладзе, — имеете-ли вы полномочия отдать по радио приказ об открытии второго фронта?
— О, ноу! Я не имею таких полномочий! — испуганно воскликнул Гэмп.
— В такому рази, — хмуро заявил Чуенко, — почекайте дозволу начальства. Прошу выбачения, алеж без того нэ маю права допустыты вас до рации.
— У нас насчет этого строго, — добавил Батюшкин. — Без начальства ни в коем случае.
— О, дисциплина! — понимающе воскликнул американский сержант. — У нас не так строго, но тоже есть дисциплина. Это я понимаю. Но я не спешу, я могу подождать.
В это время раздался звонок телефона, и Батюшкин с облегченным вздохом направился к аппарату.
— Старший сержант Батюшкин, — произнес он в трубку и, выслушав распоряжение майора Ратникова, ответил: — Слушаюсь. Понял вас.
Торопливо положив трубку аппарата, он разъединился с начальником штаба и попросил связистку соединить его со штабной землянкой, в которой находился Дымов, а когда тот ответил, приказал ему:
— Немедленно зайдите к Чуенко, товарищ Дымов.
Положив трубку, Батюшкин повернулся к Гэмпу, который сидел, прислонясь к стене и так высоко забросив ногу за ногу, что чуть не положил ее на стол. Казалось, он всецело погрузился в жевание своими огромными челюстями резинки и не обращал никакого внимания на телефонный разговор старшего сержанта.