Серый мир

Встав в боевую стойку, оба противника двинулись на меня. Но свободный от мусора проход все-таки был узкий, поэтому разойтись в разные стороны и напасть на меня одновременно у них не получилось бы. Из-за этого нападать на меня они будут по очереди, один за другим. Но я не собирался ждать, пока они подойдут, и уж тем более состязаться с ними в рукопашной схватке в мои планы не входило. Сильно оттолкнувшись ногами от пола, я прыгнул вперед и, используя инерцию тела, бросил в подходивших врагов дубину с гвоздями. Бросок получился настолько быстрым и сильным, что когда палка попала в того, кто шел первым, то его сбило с ног и с силой толкнуло на идущего сзади товарища. Не остановившись после прыжка, я в два счета подскочил к валявшимся на полу противникам и сильными, точными ударами отправил обоих в страну вечной охоты. Носок ботинка, усиленный металлической пластиной, с легкостью проломил кости черепа. На этой войне пленные мне не нужны!
В закутке, отгороженном перевернутыми нарами, присутствовало даже некое подобие двери — большой кусок грязного брезента, прибитый на два гвоздя.
Брезентовая занавеска как раз начала отъезжать в сторону, и из-за неё появилась кисть руки, вся испещренная наколками в виде перстней. Схватив татуированную кисть левой рукой, я резко дернул её себя и тут же буквально «выстрелил» правой рукой вперед, туда, где, судя по форме брезента, находилась голова очередного противника. Сильный удар опрокинул выходящего вора внутрь каморки, вместе с человеком внутрь влетел и брезент, сорванный с гвоздей.
— Доброго дня вам, люди, — улыбаясь, обратился я к тем, кто находился внутри. Представился по всем правилам, как и положено в местах не столь отдаленных.
Внутри закуток оказался совсем небольшим, не больше трех метров в длину. Вдоль стены стояли две печки-буржуйки. Хорошо устроились воры — тепло и из щелей не дует. На печке стояло несколько жестяных кружек, в одной из них «томился» чифирь. Влетевший от моего удара внутрь мужик ударился о печку и свалил обе кружки на пол. При этом кипяток облил его с ног до головы. Но он даже не пошевелился, мой удар, усиленный кастетом и магией Даймона, проломил бедняге голову. Значит, счет четыре-ноль в мою пользу.
— Чьих будешь, человече? — скрипучим голосом спросил старик.
Старый дед, похожий на высушенную мумию, сидел на грубо сколоченном табурете и прихлебывал горячий «чифирь» из кружки. Абсолютно лысый череп пересекало несколько старых шрамов. Все лицо было испещрено глубокими морщинами. Когда дед говорил, кожа на лице приходила в движение и лицо становилось похоже на старую, застиранную тряпку.
Я сразу понял, что передо мной Угол. Даже внешне старик был схож с предметом, в честь которого он получил свое прозвище. У него были очень узкий подбородок и маленький рот, но лоб при этом был довольно широкий. Вот и получалось, что лицо по форме напоминает треугольник. Угол сидел на табурете, поджав под себя одну ногу. Рядом к стене была прибита широкая доска, которая играла роль столика. Телогрейка была снята, и сквозь прорехи в давно не стиранной рубахе были видны воровские «партаки», густо нанесенные на его тело. Казалось, что чистого места на теле старого уголовника уже нет. Некоторые татуировки были еле видны, некоторые, наоборот, проступали с удивительной ясностью и точностью.
— Своих буду! А вас, дедушка, случаем не Углом кличут? — отвечаю я, а сам краем глаза контролирую еще одного человека, находящегося в комнате.
Второй совсем не похож на вора. Он больше на профессора похож. Был у меня когда-то сосед по лестничной клетке, профессор. Вот он точно так же выглядел, как этот второй. Та же козлиная бородка, те же очочки и, самое главное, это взгляд. Такой, знаете, немного отрешенный, как будто человек в этом мире только своим телом находится, а его разум пребывает где-то в другом месте, там, где он производит свои расчеты. Было заметно, что общество старика его явно тяготит. Нет, он здесь желанный гость, с него сдувают пылинки, и он ни в чем не нуждается. Но все-таки заметно, что и сама обстановка, и тем более Угол, весь в зоновских наколках, ему очень-очень неприятны. Да-а. Интересно, что ж это за фрукт такой и что он здесь делает?
— Правильно, Углом меня кличут. А тебя как звать-величать? — Старик отвечал спокойно.
Он ни одним движением не выдал своего волнения. Как будто я только что при нем не убил его подчиненных, а просто в гости зашел, чайку попить. Вот второй, тот, что интеллигент, волнуется, вон вспотел как. Нервничает. А этот вор. Сидит себе на табуретке с таким видом, что, кажется, еще минута, и он уснет.
Единственное, что изменилось в его позе, это положение рук, он их опустил вдоль тела, и кисти мне стали невидны.
— Неважно, как меня зовут. Хочешь, можешь Василием называть, — назвал я имя кузнеца, вместо которого попал в этот пересыльный лагерь.
— Ну Вася так Вася, — прошептал Угол. — И что тебе, Вася, от меня надо? Зачем ты моих хлопчиков уконтропупил? А? Не мог прийти и нормально поговорить?
— Слышь, ты, вора, некогда мне тут с тобой разговоры разговаривать! — Я специально начал грубить Углу.
Честно говоря, я не собирался с ним разговаривать. Я планировал убить его сразу. Но он, гад, не выказывал признаков агрессии, да и внешность у него была такая, что он вызывал только жалость. Не мог я себя пересилить и хладнокровно убить старого человека. Не мог, и все. Вот если бы он мне дал повод, вот тогда бы да, тогда бы смог. Но Угол, хитрый и опытный, скорее всего, сразу просек мои душевные терзания, поэтому и говорит так спокойно, тянет время. Зубы мне заговаривает. Понимает, что чем дольше я буду сомневаться, тем больше у него шансов выжить. Надо его как-то разозлить!
— Ну что, старый пердун, готовь свою жопу. Сейчас я из тебя женщину делать буду. Засиделся ты в девках!
— Да пошел ты, фуфломет поганый, — яростно прошипел Угол и сильно ударил ладонью по откидной полке, от удара полка сорвалась с креплений.
На доли секунды я отвлекся и кинул взгляд на сорванную полку. В это же мгновение какое-то размытое быстрое движение заставило меня дернуться, и… все остановилось, движения замедлились, и показалось, что сам воздух загустел. Угол стукнул правой рукой по полке, тем самым он отвлек мое внимание на эту самую полку и на его правую руку. А пока я доли секунды отвлекался, левая рука выдернула из складок одежды тонкую «заточку» и стремительным броском отправила её в меня. Если бы не ускоренная магией реакция, я бы не то что среагировать, я бы даже не успел заметить этого стремительного броска. Вот что значит тюремная школа жизни. В воровской среде выжить трудно, теперь понятно, как Угол дожил до своих лет да еще и смог остаться на вершине уголовной пирамиды. Но сейчас у меня в мозгу включились совсем не понятные мне магические процессы, и я успел не то что заметить, я успел в мельчайших подробностях рассмотреть, как «заточка» летела в меня. Все происходящее напоминало просмотр стоп-кадров в кинофильме. Клац — Угол протягивает ко мне левую руку, пальцы ладони сжаты в кулак. Клац — пальцы разжимаются, и на свет появляется остро заточенная железка, похожая на расплющенный гвоздь-«двухсотку». Клац — «заточка» летит в мою сторону, если мне остаться стоять на месте и не шевелиться, то остро заточенное жало металлического штыря воткнется мне прямиком в глаз. Но я ж не дурак — стоять и смотреть, как заточенная железяка будет портить мою внешность, понятно, что я сдвигаюсь чуть в сторону и, выбрасывая свою руку вперед, навстречу летящему железу, успеваю перехватить его в полете. Ну а дальше в дело вступают голые инстинкты — пойманная на лету «заточка» кардинальным образом меняет свой вектор движения и летит обратно к своему хозяину. Бац — и двадцатимиллиметровая остро заточенная железяка пробивает левый глаз Угла и входит в глазницу. Угол успел издать только короткий вскрик и тут же схватился за рукоять «заточки», пытаясь выдернуть ее из глазницы. Бросок был не очень сильным, поэтому остро заточенная железка всего лишь пробила глазницу, застряв в костях черепа. Не давая вору времени опомниться, я сильно бью его кулаком в голову, в то самое место, где виден торец «заточки», зажатый в ладонях противника. Как ударом кузнечного молота, я вбил «заточку» глубоко в голову Угла. Двадцатисантиметровое, остро заточенное жало пробило кости черепа и в одно мгновение убило вора. Угол несколько раз судорожно дернул ногами и, обмякнув, сполз по дощатой стене барака вниз.