Ожерелье из звезд

— Но ведь что-то же, конечно, делается? — спросила она его в каком-то из разговоров.
— Постыдно мало, — ответил он. — Правительство не хочет тратить деньги на впавших в нищету людей.
— А почему вы не становитесь членом парламента? Может быть, тогда вам удалось бы достичь большего?
Лорд Юстес несколько секунд ничего ей не отвечал, но потом все-таки сказал:
— Надеюсь, что в один прекрасный день я стану членом палаты лордов!
Беттина поняла, что он имеет в виду: он думал о том дне, когда сменит своего единокровного брата и станет герцогом Элвестоном.
Как младший сын герцога, он не имел права заседать в палате лордов, но он мог бы стать членом палаты общин, пройдя через процедуру выборов.
Беттина прикинула, что разница в возрасте между братьями не могла превышать одиннадцати-двенадцати лет, и рассчитывать на раннюю смерть нынешнего герцога у лорда Юстеса никаких оснований не было. Но в таком случае он станет членом палаты лордов уже в таком преклонном возрасте, когда ему поздно будет начинать политическую карьеру! Однако она постеснялась задавать лорду Юстесу новые вопросы на ту же тему и заставила себя внимательно слушать, пока он читал ей наброски, которые должны были превратиться в очередной памфлет.
На этот раз речь шла о расчистке трущоб. Памфлет должен был попасть в руки членов парламента и всех состоятельных людей, от которых лорд Юстес мог рассчитывать получить деньги на благотворительные мероприятия.
Беттине не хотелось говорить об этом лорду Юстесу, но ее не оставляло чувство, что памфлеты написаны резким диктаторским тоном, который скорее оттолкнет возможных благотворителей, чем подвигнет их на сочувственное отношение к тем вещам, которые в них затрагивались.
Она подумала было, не стоит ли ей попробовать подсказать автору, что более примирительный тон будет способствовать скорейшему получению денег, которые ему, очевидно, были срочно необходимы. Однако она сказала себе, что, хотя лорд Юстес рад получить в ее лице внимательную аудиторию, советов у нее он не спрашивал.
Беттина добралась наконец до своего любимого места на корме яхты. Хотя по дороге до нее долетали брызги от разбивавшихся о борт волн, но вода скатывалась с плаща, так что она ничуть не промокла.
Девушка села, уютно закутавшись в пальто и плащ, но книги открывать не стала.
Ее взгляд привлекло бурное море со вспененными волнами, на которые сквозь разрывы между облаками падали потоки солнечного света. Зрелище было настолько живописным, словно сошло с картины Тернера. Пребывание посреди открытого моря дарило ей прежде не испытанное чувство полной свободы.
Беттине тяжело достались несколько лет постоянного пребывания в пансионе, откуда ее не забирали даже на каникулы. Отец ни разу не предложил, чтобы во время перерывов в учебе она вернулась в Англию, и ей приходилось либо оставаться в школе, либо принимать приглашения от учениц-француженок, которые иногда приглашали ее к себе домой.
Ей было интересно увидеть, как живут люди во Франции, Гостя у одной из подруг, она могла ездить верхом, у другой — посетить несколько оперных спектаклей в Париже, а также музеи и картинные галереи.
Французских девушек держали в строгости: они могли выходить из дома только под чьим-нибудь наблюдением. Кроме того, пока они не станут совсем взрослыми, им запрещалось принимать участие в развлечениях родителей. Временами Беттина ужасно тосковала по отцу и матери, которые не ограничивали ее свободу.
А вот теперь, когда все могло бы пойти по-другому, она вынуждена будет променять прежнее отшельничество на новое!
Если она выйдет замуж — а отец говорит, что это совершенно необходимо, — то вынуждена будет во всем подчиняться мужу, который, как она имела все основания опасаться, может оказаться еще строже и суровее, чем была мадам Везари!
Мысли о подобном будущем заставили ее тяжело вздохнуть — и тут рядом с ней чей-то голос произнес:
— Так вот где вы прячетесь! Мне показалось, что кто-то пробирался по палубе. А из моих гостий только вы одна могли рискнуть на такое приключение!
Подняв голову, Беттина увидела, что перед ней стоит герцог. Она невольно подумала, что его морское пальто с бронзовыми пуговицами и головной убор с козырьком, наподобие того, какой носили капитан и офицеры яхты, удивительно ему идут — как, впрочем, шло ему все, что бы он ни надевал.
Герцог сел рядом с ней, и она потеснилась, чтобы он смог устроиться на сиденье, которое на самом деле было рассчитано только на одного человека.
Усаживаясь, Беттина не стала снимать плащ, а только скинула с головы капюшон, и волосы ее были ничем не покрыты: ветер трепал светлые пряди, то прижимая их к щекам девушки, то игриво отбрасывая назад. Она не делала никаких попыток поправить прическу, и герцог с изумлением подумал, что его юная гостья явно не подозревает, насколько она хороша: настоящая морская нимфа!
— Почему вы здесь спрятались? — спросил он.
— Я хотела полюбоваться на море, — ответила Беттина. — Оно настолько величественно!
— Вы явно не боитесь морской болезни!
— Мне очень повезло, — улыбнулась Беттина.
— Но все-таки, когда вы идете по палубе во время такой сильной качки, надо быть осторожнее! — предостерег ее герцог. — Иначе вы можете упасть за борт.
— О! Только не до того, как я увижу открытие Суэцкого канала! — воскликнула Беттина.
Он рассмеялся.
— Но ведь это падение за борт и в другое время было бы ни к чему?
— Я пытаюсь… предоставить завтрашнему дню… самому заботиться о себе, — неосторожно сказала Беттина.
— Пытаетесь?
— Ничего другого мне не остается.
В ее голосе послышались нотки отчаяния, которые не укрылись от герцога. Немного помолчав, он спросил:
— Вам нравится это плавание?
— Я в жизни ничем так не наслаждалась! — искренне воскликнула Беттина. — Ваша яхта просто чудесная, и можно многое увидеть, путешествуя на ней! И так хорошо размышлять, глядя на бесконечные волны!
— И о чем же вы размышляете?
Беттина не ожидала, что герцог может заинтересоваться ее словами.
— Сегодня утром, — сказала она наконец, увидев, что герцог ждет ее ответа, — я думала о радуге, которую видел Фердинанд де Лессепс. Он решил, что она появилась в самый счастливый день его жизни.
— Я не помню такой истории, — признался герцог. — Расскажите мне ее.
— Это случилось, когда он вернулся в Египет через двадцать лет после того, как впервые начал мечтать о создании канала, — начала Беттина. — К этому времени его друг, принц Сайд, стал вице-королем и был рад принять его в качестве своего гостя.
Герцог кивнул, подтверждая, что этот факт ему известен, и Беттина продолжила свой рассказ:
— 15 ноября 1854 года месье де Лессепс принял решение поговорить с вице-королем относительно строительства Суэцкого канала. Они расположились лагерем под Александрией. В пять утра де Лессепс встал и вышел из своей палатки.
Герцог с интересом слушал ее рассказ, и Беттина, польщенная его вниманием, продолжила:
— Первые лучи солнца уже озаряли горизонт, но день обещал быть пасмурным. И вдруг произошло нечто необычайное!
— Что же именно? — невольно спросил герцог, заинтригованный ее рассказом.
— На небе вдруг появилась ярчайшая радуга, протянувшаяся с востока на запад, — ответила Беттина.
Улыбнувшись, она стала рассказывать дальше.
— Именно появление этой радуги и убедило месье де Лессепса в том, что этот день будет самым счастливым днем его жизни. Он быстро оделся и в пять часов утра сел
на своего арабского скакуна и помчался к палатке вице-короля!
Глаза у Беттины оживленно блестели. Она рассказывала так увлеченно и живо, словно сама присутствовала при этих событиях.
— Перед палаткой вице-короля была устроена настоящая баррикада, но Фердинанд де Лессепс, который всегда был превосходным наездником, легко ее преодолел. Вице-король видел это — как и его генералы, — и все они восхищенно закричали и захлопали в ладоши.