Ожерелье из звезд

Доктор деловито направился через зал ожидания прямо к мадемуазель.
Заглянув ей под веки и пощупав пульс, он вытащил из черного саквояжа, с которыми обычно не расстаются доктора, стетоскоп и послушал ей сердце.
Беттина молча наблюдала за ним, в тревоге ожидая его приговора.
— Кажется, вы были правы, милорд, — наконец сказал доктор. — У нее сердечный приступ, вызванный сильной морской болезнью. Могу вас уверить, что это случается не так уж редко.
— Мы можем отправить ее в больницу? — спросил джентльмен.
— Конечно, милорд. Тут никаких проблем нет. Если позволите, я прямо сейчас отправлю кого-нибудь за каретой «Скорой помощи».
— Спасибо, доктор. Вы очень добры.
Тут врач впервые посмотрел на Беттину.
— Насколько я понял со слов его милости, эта дама — учительница и сопровождала вас в поездке, — сказал он.
— Да, — кивнула Беттина. — Ее зовут мадемуазель Бовэ. Ей очень не хотелось ехать со мной. Она говорила мне, что всегда плохо переносит морскую качку.
Доктор кивнул, словно ожидал услышать нечто в этом роде.
— Я попрошу вас рассказать мне все подробнее, когда мы приедем в больницу, — сказал он.
Вежливо поклонившись джентльмену, которого он величал «вашей милостью», доктор поспешно удалился.
— Боюсь, вы опоздали из-за нас на поезд, — тихо проговорила Беттина. — Но я вам благодарна… Я всей душой благодарна вам за помощь.
— Я рад, что смог быть вам полезен. А после того, как вы благополучно доставите мадемуазель Бовэ в больницу, что вы намерены делать?
— Наверное, мне надо будет сесть на следующий поезд до Лондона, — ответила Беттина. — Отец, конечно, будет волноваться из-за того, что я не приехала на этом дуврском экспрессе.
— Как ваше имя? — поинтересовался джентльмен.
— Беттина Чарлвуд.
— А я — Юстес Вестон. Лорд Юстес Вестон.
— Большое вам спасибо! Вы были так добры! Кроме вас, никто меня даже не слушал.
— Очень мало, кто готов сыграть роль доброго самаритянина на железнодорожном вокзале, — ответил лорд Юстес.
— Это так, — согласилась Беттина. — Наверное, это потому, что люди на вокзале охвачены суетой и спешкой и думают только о себе. Честно говоря, я побаиваюсь поездов, — призналась она. — Они такие огромные и шумные. По-моему, немного страшно на них ездить.
— Я пойду справиться, когда отходит следующий поезд до Лондона, — сказал лорд Юстес. — Наверное, ваш багаж уже уехал с дуврским экспрессом?
— Наверное, — ответила Беттина. — Что же делать? Мне надо будет как-то вернуть мадемуазель ее вещи.
— Думаю, вам не стоит об этом тревожиться, — успокоил он. — В больнице ее обеспечат всем необходимым.
С этими словами он снова взглянул на француженку, а потом наклонился и сжал пальцами ее запястье. Беттина, заметив, что лорд Юстес снова проверяет се пульс, затаила дыхание, понимая, чего именно он опасается.
Ей показалось, что он очень долго стоял, сжимая худенькое запястье с просвечивающими голубыми венами, выглядевшее неестественно белым, по сравнению с черной тканью далеко не нового платья из тафты.
Потом лорд Юстес осторожно выпустил руку, выпрямился и посмотрел на Беттину.
— Мне очень жаль, — негромко сказал он, — но, боюсь, никакая помощь ей больше не нужна.
— О, нет!
Это восклицание вырвалось у Беттины, помимо ее воли. Она опустилась на колени рядом с француженкой и заглянула ей в лицо, словно ожидая, что пожилая учительница откроет глаза — что лорд Юстес ошибся.
— Не может быть, чтобы она умерла!.. Не может быть! — повторяла девушка.
— Она не страдала, — попытался утешить ее лорд Юстес, — и не знала, что происходит. По-моему, такую смерть выбрали бы для себя многие люди.
— Да… конечно, — согласилась Беттина.
Ее не оставляло чувство, что она должна бы испытывать гораздо большее огорчение, но единственной ее мыслью была та, что мадемуазель действительно казалась очень старой и что жизненные силы, которые ее сегодня покинули, уже давно должны были быть на исходе.
«Мне следовало бы помолиться», — сказала себе Беттина и в то же время смутилась из-за того, что стоит на коленях на полу в зале ожидания в присутствии джентльмена, с которым практически не знакома.
«Покойтесь в мире», — прошептала она едва слышно, а потом неловко встала с колен.
— Вы больше ничего не можете теперь сделать, — сказал лорд Юстес. — Когда врач вернется, я узнаю время отправления следующего поезда на Лондон.
— Но разве я не должна… остаться с ней? — спросила Беттина. — И как же похороны? Она — католичка.
— Я так и решил, — ответил лорд Юстес, — и, думаю, мы вполне можем предоставить все врачу: он показался мне человеком разумным. Насколько я понял, у него в Дувре большая практика.
Беттина продолжала взволнованно смотреть на него, и он добавил:
— Положитесь на меня. Я уверен, что ваш отец пожелал бы, чтобы вы как можно скорее вернулись домой.
— Он поймет, что я в некотором смысле… отвечаю за мадемуазель Бовэ, — проговорила Беттина.
— Но это она должна была отвечать за ваше благополучие! — возразил лорд Юстес.
Беттину охватила нервная дрожь. Никогда еще она не сталкивалась со смертью. Лорд Юстес заметил это и сказал:
— Пройдите поближе к огню и присядьте. Такое событие наверняка стало для вас потрясением. Не поискать ли мне вам чашку чая?
— Нет, большое спасибо. Не беспокойтесь, мне ничего не нужно. Вы уже были так добры — мне не хотелось бы еще затруднять вас.
— Как я уже сказал, буду рад, что смог вам помочь, — ответил лорд Юстес.
Она прошла к камину и протянула к пламени вдруг озябшие руки.
— Как вы думаете, на оплату врачу и похороны нужно много денег? — спросила она. — Боюсь, что у меня с собой почти ничего нет, — но я уверена, что папа пришлет чек, как только я приеду в Лондон.
— Я объясню это врачу, — пообещал лорд Юстес. — И, по-моему, вам лучше сесть. Мне кажется, что вы очень расстроены.
— Все было бы гораздо хуже, если бы вас не оказалось рядом, — сказала Беттина.
Однако она послушно села, вдруг почувствовав, что ноги вот-вот откажутся держать ее.
Ей еще не приходилось видеть умерших — и сейчас она думала о том, как пугающе быстро может умереть человек. Казалось, только что мадемуазель стонала и жаловалась на свою морскую болезнь и, как и все француженки, выражала свое недовольство весьма многословно — и вот она молчит… Не шевелится…
Почему-то старая учительница вдруг показалась ей маленькой и жалкой, так что приходилось только удивляться тому, что дети вообще ее слушались и она могла как-то поддерживать дисциплину в пансионе.
Смерть!
«Какое это ужасное слово, — думала Беттина. — В нем есть что-то такое неотвратимое и бесповоротное! И в эту минуту трудно было верить, подобно католикам, что душа мадемуазель отлетела в рай и пред ней откроются небесные врата».
— Я пойду найду вам чашку чая, — сказал лорд Юстес, и его голос прервал ход печальных мыслей Беттины.
Он ушел из зала ожидания, и сидевшая у огня Беттина посмотрела туда, где на банкетке лежала мадемуазель Бовэ.
«Я должна молиться за нее, потому что больше некому это сделать», — подумала она.
Сейчас ей стало казаться, что во время плавания она была недостаточно добра и снисходительна к своей спутнице. Но, по правде говоря, мадемуазель была из числа тех женщин, по отношению к которым очень трудно проявлять доброту и снисходительность. А уж чувство симпатии или любви она просто неспособна была внушить.
Ни одной ученице пансиона она не нравилась и, возможно из-за своего очень низкого роста, всегда держалась агрессивно и жестко, отдавая направо и налево совершенно ненужные приказы, и неизменно была всем недовольна.
«Бедная мадемуазель», — подумала Беттина. Ей пришло в голову, что, возможно, сейчас та счастливее, чем во время ее долгой и неинтересной работы в пансионе.
Остальных учительниц всегда окружали полные обожания ученицы, готовые услужить им ради одной только поощряющей улыбки или доброго слова. Хозяйка пансиона, мадам Везари, очень тщательно отбирала своих служащих. Они все делали честь знаменитой школе, которая была всеми признана как лучший во всей Франции пансион для молодых девиц.