Ожерелье из звезд

— Мне остается только сожалеть, что я не сумел спасти ее, — отозвался врач.
Он пожал Беттине руку. Она колебалась, не зная, должна ли сказать что-то относительно платы, но потом вспомнила, что лорд Юстес пообещал ей обо всем позаботиться.
«Надо, чтобы папа ему вернул деньги», — сказала она себе, а потом подумала, что скорее всего лорд Юстес знаком с ее отцом — тот ведь, казалось, знал всю аристократию Англии.
Когда врач удалился, лорд Юстес сел в кресло у камина.
— Мне, наверное, надо дать вам адрес моего отца, — сказала Беттина. — Вы с ним не знакомы?
Лорд Юстес не ответил ей сразу, и она добавила:
— Мой отец — сэр Чарльз Чарлвуд, друг принца Уэльского.
К великому изумлению Беттины, ее собеседник чопорно выпрямился, а потом сказал:
— Я слышал о вашем отце, но мы с ним не принадлежим к одному кругу.
— Да? — озадаченно спросила Беттина.
— Если хотите знать правду, — сказал лорд Юстес, — то мне не нравится принц и большинство людей, которыми он себя окружил.
Тут он словно почувствовал, что говорит слишком резко, и быстро добавил:
— Пожалуйста, только не подумайте, будто я осуждаю вашего отца, с которым я незнаком. Но поведение принца вызывает массу прискорбных пересудов, о которых остается только жалеть в это время, когда в стране столько горя и страданий.
— Во Франции Его Королевское Высочество очень популярен, — сказала Беттина, — Знаете, французы всегда отзываются о нем так, словно очень его любят.
— Насколько я понял, Его Королевское Высочество произвел в Париже хорошее впечатление, — согласился с ней лорд Юстес. — И в то же время его транжирство, и мотовство его друзей, и роскошные празднества, которые они устраивают, являются неприятным контрастом с недоеданием и безработицей, от которых сейчас так страдает простой народ,
— Все… так плохо? — робко спросила Беттина.
— Просто ужасно! — горячо заявил лорд Юстес. — И я поражаюсь — просто поражаюсь, мисс Чарлвуд, тому равнодушию и безразличию, с какими те, кому следовало бы быть первыми радетелями о благе народа, относятся к ужасающему положению, которое можно наблюдать во всех крупных городах Британии.
В его голосе звучала неподдельная искренность. Помолчав несколько секунд, Беттина сказала:
— Мне кажется, вы так близко принимаете к сердцу чужие страдания. Вы отзывчивый человек и, наверное, пытаетесь помочь бедным.
— Да, стараюсь сделать хоть что-нибудь, — подтвердил лорд Юстес, — но это очень нелегко. Уверяю вас, мисс Чарлвуд, тут приходится иметь дело не только с апатией, но и с упрямым невежеством со стороны тех, кому следовало бы разбираться в положении дел.
— Бедным посчастливилось, что у них есть такой защитник, как вы, — улыбнулась Беттина.
— Мне хотелось бы когда-нибудь показать вам, что я пытаюсь сделать, чтобы помочь обездоленным членам общества, — сказал лорд Юстес. — Но это всего лишь капля в море — в море отчаяния, горя и страданий.
Ом говорил с почти театральной патетикой, и Беттина смотрела на него с новым интересом. Испуганная тем, что случилось с мадемуазель Бовэ, она едва успела рассмотреть человека, который так ей помог.
Теперь она отметила, что внешность у него очень интересная, черты лица — четкие, а лоб — высокий и чистый. В то же время ее спаситель показался ей человеком серьезным, может быть, далее мрачным.
Лорд Юстес был одет по моде, но очень строго. Хоть костюм его явно был от одного из лучших портных, но выбран он был явно с тем расчетом, чтобы не привлекать к себе внимания.
«Он всегда готов прийти на помощь тем, кто попал в беду, — решила про себя Беттина, — вот почему он помог мне».
Лорд Юстес посмотрел на часы.
— Наш поезд вот-вот подойдет к платформе, — сказал он. — Подождите здесь, я сейчас найду носильщика, чтобы тот проводил нас к нашим вагонам.
Он направился к выходу из зала ожидания, и Беттина впервые заметила, что у него широкие плечи и что лорд Юстес очень хорошо сложен, хоть и не особенно высок,
«Он явно незаурядный человек, — сказала она себе. — Совершенно не такой, как все те мужчины, которых мне довелось встречать».
Она вспомнила, какими веселыми и беззаботными казались ей друзья отца, которые всегда рады были посмеяться какой-нибудь шутке, когда курили сигары. И, казалось, у них в руках всегда были рюмки. Задним числом Беттина вспомнила, что в них всегда было нечто, заставлявшее их казаться пустыми, эгоистичными, думающими только о собственных удовольствиях.
Да, они очень отличались от этого серьезного молодого человека, которого так беспокоила жизнь бедных и обездоленных!
«Какое счастье, что он оказался рядом в такую минуту! — подумала она, а потом, чуть вздохнув, призналась себе: — Жаль, что мы не едем в Лондон в. одном купе: мы могли бы еще поговорить!»
Порыв ветра пронесся по Парк-лейн и подхватил цилиндр джентльмена, выходившего из своего ландо у Элвестон-Хауза. Тот едва успел поймать его и поспешил во внушительные парадные двери особняка, вручив шляпу слуге в ливрее и белом парике.
— Очень ветрено сегодня, милорд, — заметил дворецкий, помогая ему снять пальто.
— И холодает к тому же, — ответил лорд Милторп. — Но для октября это нормально.
— Да, конечно, милорд, — почтительно подтвердил дворецкий.
Пройдя вперед, он распахнул тяжелые двери красного дерева в дальнем конце выложенного мрамором холла и объявил:
— Лорд Милторп, ваша светлость!
Герцог, который сидел в конце гостиной у камина, повернулся к гостю с приветливой улыбкой.
— Вы припозднились, Джордж! — заметил он. — Мы с Чарльзом гадали, что вас могло задержать.
— Меня задержал принц Уэльский, — ответил лорд Милторп. — Наш Берти и минуту не может провести в одиночестве, вы же знаете сами.
Он устроился в удобном глубоком кресле рядом с остальными двумя джентльменами и взял рюмку хереса, которую лакей подал ему на серебряном подносике.
— Я так и подумал, что дело в этом, — сказал герцог. — И как Его Королевское Высочество?
— Весьма недовольны, — ответил лорд Милторп. — И весьма раздражены.
— А что случилось на этот раз? — поинтересовался сэр Чарльз Чарлвуд.
Лакей как раз налил ему еще рюмку хереса, и, беря ее с подносика, тот добавил:
— Но у бедняги Берти вечно все дело в одном. Наверное, королева-мать запретила еще что-нибудь, чего ему захотелось сделать.
— Угадали с первого раза! — воскликнул лорд Милторп.
— Ну это не та игра, в которой я предлагал бы призы, — проговорил герцог Элвестон.
— Знаете, Вэриен, положение действительно пренеприятное, — откликнулся лорд Милторп. — По правде говоря, я считаю просто неприличным, что на открытии Суэцкого канала страну будет представлять только наш посол в Константинополе.
— Боже правый! — воскликнул сэр Чарльз. — Принц был уверен, что сможет туда поехать! Он так предвкушал празднества — после того приема, который оказал им с принцессой в прошлом году хедив Египта.
— Эдикт из Букингемского дворца однозначно означает «нет», — сказал лорд Милторп.
— Да, это, и правда, стыд! — воскликнул сэр Чарльз. — Я как раз недавно читал в «Тайме» об открытии канала. Почетной гостьей там будет императрица Евгения, должны присутствовать австрийский император и кронпринц Пруссии! Господи, как же жалко будет выглядеть Британия, если в таком блестящем собрании она будет представлена всего лишь каким-то послом!
— Королева думает только о том, чтобы не допустить принца ни к каким, хоть сколько бы то ни было важным делам, — отозвался лорд Милторп. — Она хочет, чтобы он все время находился во дворце и был у нее на побегушках. Готов поклясться, что, если в какой-нибудь газете вдруг напишут о нем что-то хорошее — что бывает так редко! — она в ярости рвет ее на части!
— Можно ли после этого винить Берти в том, что он пытается найти хоть какие-то развлечения? — вопросил сэр Чарльз.
— Конечно, нельзя! — согласился лорд Милторп.