Рассказы. Часть 1 (ЛП)

Слоан отпрянул, сражаясь с фонариком, но наконец из его руки брызнул свет. Констебель находился совсем рядом со стеклянной витриной, но еще ближе к нему, в считаных дюймах, стоял сторож.
— Так и думал, что ты тут, сынок, — заявил смотритель. — Что за шутки? Решил провести старика?
Сторож заслонил собой стенд. Лицо его качалось перед Слоаном, точно воздушный шарик. Повинуясь очнувшемуся инстинкту, Слоан ударил вслепую, как отбивался от детей на вечеринке. Задохнувшись, старик рухнул возле витрины, и констебль разглядел табличку, которую до сих пор загораживало тело пьянчуги.
Он уже видел ее раньше, в день убийства. Прежде чем разум его был подавлен, он успел вспомнить и понять все. В прошлый раз это случилось при дневном свете; солнце помогло продержаться несколько часов, только что толку? Надпись уже потеряла значение; весь смысл сконцентрировался в лежащем в витрине под табличкой «ЛУННЫЙ КАМЕНЬ» сером булыжнике.
Слоан почувствовал, как что-то силой изнутри открыло его рот. Вся кожа вспыхнула, словно ее разом проткнули рвущиеся из плоти миллионы иголок. Но это была шерсть; плечи человека сгорбились, отягощенные повисшими, наливающимися мускулами руками, на которых стремительно росли когти, заодно потащив вниз и голову и заставив полицейского наконец-то опустить взгляд на лежащего без сознания смотрителя.
Перевод: В. Двинина
 Конец летнего дня 
 
— Не садитесь туда, миссис, — прикрикнул гид. — Намочите свои штаны!
Мария, чувствуя себя оскорбленной, соскочила с камня у входа в пещеру. Она видела, как остальные, посмеиваясь над ней, уходят вслед за проводником: шумная парочка, чей смех не смолкал в автобусе всю поездку, немощная бледная старуха, шедшая под руку с бородатой женщиной, то и дело насмехавшейся над ковыляющим впереди неё китайцем, незнакомые ей люди, галдевшие у остановки. Идти за ними не хотелось. Держись она от них подальше, ее достоинство больше никто не унизит. Однако, Тони схватил её за руку и силой потащил за собой. Мария еще раз глянула за спину, на залитый солнцем склон холма, поросший деревьями, на птиц, летающих над палаткой с гамбургерами, словно опавшая листва, и позволила ему вести себя. Вниз, во мрак.
Факел гида успел исчезнуть за углом. За огороженной дорожкой было слышно, как река ярится в дали от дневного света. Тони оттянул ей блузку и поцеловал в плечо.
— Мария Торнтон, — прошептала она, словно заклинание. — Мария Торнтон. Прощай, Мария Уэст, прощай навсегда.
Река пронзала собой слепые тоннели.
Они поспешили вперед, идя на звук смеющегося эха. В темной нише, между двумя остроконечными сталактитами, они заметили целующуюся парочку. Голова девушки была чуть поднята, словно она пила воду; лица влюбленных перемещались вокруг точки соприкосновения губ, словно планеты во тьме. На мгновенье Марии стало страшно. Воспоминания вновь вернули её в автобус. Стекло, в которое она смотрела, было мутным, его покрывали пятна лака для волос и следы старых поцелуев.
То, что она уже много лет боялась называть по имени, наконец свершилось. Они сошлись на том, что Тони уже достаточно «возмужал». В автобусе она поласкала его. Язвительные замечания бородатой женщины и гул китайской группы заполнили салон и никто ничего не заметил.
«Тони Торнтон» — вкрадчиво и нежно повторяла она ему.
Впереди тоннеля вспыхнул свет факела и сталактиты вокруг влажно заблестели.
— Ну же, миссис, — позвал гид. — Шлепайте сюда!
Группа собралась в пещере. Кто-то закурил сигарету и выбросил спичку в реку. Та зашипела и погасла среди оберточной бумаги из под гамбургеров.
— Я приехал сюда к праздник, — повторял всем кто его слушал китаец.
— Разве не чудесно? — фыркнула бородатая женщина, игнорируя опирающуюся на её руку старуху. — Слушай, Китаяц, ты же приехал сюда на праздник, да? На праздник. Похоже, что ты не слишком-то хорошо знаешь английский, — громко добавила она.
— О, Тони, я ненавижу все это, — прошептала Мария, разворачиваясь обратно.
— Брось, милая. Она лишь восполняет отсутствие страха. Скоро будем дома, — сказал он, сжав ей руку, сильный, как камень, но не твердый и не холодный.
— Группа, за мной, — поторопил всех гид, высоко подняв факел. — Я не хочу никого из вас потерять. Прошлонедельную партию я нашел только вчера.
— О, Боже! О, хо-хо-хо! — громко, задыхаясь от смеха, расхохоталась шумная парочка. — Эй, самец, не смей оставлять меня с ним одну! — воскликнула женщина.
Группа двигалась вперед в дрожащем круге света. Шипы сталактитов напоминали клыки. Позади себя Мария слышала парочку, обнимавшуюся в нише.
Она жадно поцеловала Тони.
Однажды ночью они ужинали в каком-то грязном кафе: затасканные скатерти, засохшие пятна кетчупа, официантки, чистящие салфетками тарелки. За соседним столиком сидела еще одна пара. Они ели, касаясь друг друга ногами.
— Она, наверное, его госпожа, — нежно сказал ей на ухо Тони, указав на то, что она до этого предпочитала не замечать.
— Тоже хочешь, чтобы я была твоей госпожой, Тони? — чуть шутливо, слегка сочувственно и немного стыдливо спросила она.
Его лицо искренним.
— Нет, Мария, я хочу, чтобы ты была моей женой.
Глубоко в тени слепое лицо шевелило обвисшими губами. Глядя по сторонам, Мария видела их повсюду. Пещерные стены напоминали ей детскую картинку-паззл, что однажды так испугала её. На ней был изображен лес, у деревьев были лица, словно у дриад.
Она вцепилась Тони в руку.
Решив провести вместе праздники, они выбрали автобусную экскурсию — в память об их медовом месяце.
Тогда, девять месяцев назад, они вышли из автобуса и увидели башню над морем. Они пробежали по горячему песку и взобрались на её верх. Оттуда они смотрели на волны и на чаек, парящих в небе, словно листья.
— Мне нравятся твои духи, — сказал Тони.
— Это лаванда, — ответила она и неожиданно разрыдалась. — О, Тони, лаванда! Как у старой девы. Я не умею готовить, пройдут годы, прежде, чем научусь. Я не буду хороша в постели… мне просто предначертано быть старой девой!
Он поднял ей лицо и встретился с ней взглядом. Голуби вспорхнули с башни, словно какой-то знак.
— Дай мне шанс доказать, что это не так, — сказал он.
Гид держал факел над подземным мостом. Внизу, в черной воде, он выглядел, словно перевернутый Христос. Отражения лиц туристов мелькали в реке и исчезали, сметаемые мерцающим потоком.
— Теперь послушайте меня внимательно, — сказал гид с противоположной стороны моста. — Я не советую спускаться вниз без меня. Если снаружи будет дождь, река поднимется под потолок, — подчеркнул он.
Даже сейчас, когда ему стоило бы казаться серьезным, в его голосе слышалось веселье.
— Мне он не нравится, — прошептала Мария. — Случись чего, на него нельзя положиться. Я рада, что ты рядом, Тони.
Его пальцы сжали её.
— Это ненадолго, — успокоил он.
Она знала, что он тоже мечтает о гостинице и положила голову ему на плечо.
— Пещерная уборка, — заметил шумный мужчина.
— Уборка! — громко повторил гид и его эхо заметалось между стен. Лица на камнях притворились, что не слышат. — Ха-ха, очень смешно! Надо будет запомнить.
Он сунул факел в узкий тоннель и поманил их за собой. Позади себя Мария по-прежнему слышала парочку из ниши. Она подняла голову с плеча Тони.
Её мысли вновь вернулись к гостинице.
В темноте спальни, когда первая боль уже прошла, ей показалось, что Тони покинул её. Его тело, ритмичные толчки внутри неё, жадные любопытные руки — все это было уже не его. Чье-то. Включить ночник она не решилась.
И даже после, когда они в обнимку лежали в кровати, она не нашла в себе смелости сказать ему, что тогда почувствовала. Она грезила о возвышавшейся над морем башне и о том дне, когда они поднимутся на неё и она полностью ему откроется.
Склеп был огромным. Стены изгибались вверх, словно ребра; клыки и битые каменные зубы были покрыты влагой, словно слюной. Выйдя из тоннеля, идущая позади парочка восторженно выдохнула. Сталактиты свисали с потолка, словно восточные башенки или гигантские свечки, готовые вот-вот начать капать воском. Стены старались держаться подальше от огня факела, Мария ощущала их лица. Впереди раздался смех. Группа собралась вокруг света, словно мотыльки.