Отдельные аномалии
Женя опять кивнул.
– Эх ты, кивала… Он, сука, чай пьет, как будто в кино: самовар, блюдечко, рафинад щипчиками колет. Отдувается. Я тарабаню: грешник инвентарный номер W7X-430-DDE72904856-XL-912 прибыл! А он морщится. Не ори, говорит, 912-й. Руку, говорит. А я уж наперед знаю, даже скучно. Протягиваю, он палец, вот этот, – Андрей показал холеный мизинец правой руки, – щипчиками хвать! Да как сожмет! Откусил фалангу, начисто. Боль чудовищная, красные круги в глазах, прямо на стол ему блеванул. А самому все равно скучно. Первый раз, что ли? Не он, так другие, не это, так еще что-нибудь. Только вот тоска все злее.
– А дальше?
– А что дальше? Свинья, говорит, тупая. Надоел, говорит, ты мне. Пошел вон, чтоб глаза мои тебя не видели. Через сутки вернешься. С новыми, говорит, силами. Крикнул холуев своих, они в момент блевотину мою убрали, меня под руки, из кабинета выволокли, в предбаннике… того… раком, в общем, поставили… и в два смычка… Ты извини, браток, я ведь тебя поначалу за этого принял… за гомосека… а сам-то…
– Не надо извиняться, – сказал Женя. – Ты грешник, я праведник, но я не лучше тебя… Но продолжай, прошу.
– Да ну, чего тут продолжать? – Андрей ухватился за очередную кружку пива, сделал два мощных глотка, потом закурил. – Понимаешь, меня дрючат, а мне опять же до фонаря. Все уже пережил. Все было. И меня драли, и я драл…
– О! – воскликнул Женя.
– Что «о»? Что «о»? Ты думаешь, это там в кайф? Ага, щас… Хочется невыносимо, и, казалось бы, дорвешься, вот оно! А как кончаешь – больно… это… выразить не могу, нету слов таких… И все равно – тоска и скука… Источники и составляющие… Вот думаю, тут все-таки разговеться.
– Я заметил, – откликнулся праведник. – Не боишься?
– Я ничего не боюсь, – мрачно ответил Андрей. – Ни боли, ни унижения, ни огня, ни мороза. Ни-че-го.
– А я больше всего позора боюсь.
– А я и позора никакого уже не боюсь.
Женя отпил из бокала.
– Вот и разгадка, – сказал он. – Тебя сюда отправили, чтобы ты от привычности этой отошел. Как твой Большой Начальник сказал: вернешься с новыми силами. Я думаю, они, я твоих имею в виду, как бы питаются вашими страданиями. А если страдания делаются привычными, то они подголадывать начинают. Следовательно, надо… обновить материал… освежить… что-то в этом роде… Собственно, такова цель любого отпуска. С точки зрения администрации, как ее не назови.
Андрей уставился на свою кружку и надолго замолчал. Потом заорал:
– Людочка!!!
На него обернулись.
Официантка прилетела на крик мгновенно.
– Что случилось, Андрей?
– Людмила, – проникновенно начал он. – Перед тобой, смотри, грешник и праведник. А один хрен, заблудшие души.
– Не ругайтесь, пожалуйста, – строго сказала Людочка. – И кричать так громко не нужно.
– Извини, не буду. Поехали с нами, а? Вон еще эту возьми… как ее зовут-то? Татьяна? Отогреем сердца. Я гостиницу знаю хорошую, там чисто, прилично. Шампанского прихватим, музыку хорошую послушаем, а? Не пожалеете. Поехали, а?
– Во-первых, – сказала Людочка, – хорошо бы вам немного прийти в себя. А то, честно говоря, видно, что уже лишнего выпили. Во-вторых, у меня смена до одиннадцати, а сейчас только шесть. И я вам, между прочим, ничего не обещала. Гостиницу какую-то выдумали… А за мной, может, молодой человек зайдет.
Андрей внимательно посмотрел на девушку. Вульгарная все-таки очень. Провинциальность так и прет. И до одиннадцати ждать. Провались она.
– Совет тебе с твоим молодым человеком и любовь. Женька, пошли отсюда. – Он вытащил из бумажника пятитысячную купюру, бросил на стол. – Достаточно?
– Очень даже достаточно, – холодно ответила Людочка. – Сейчас сдачу принесу.
– Обойдемся, – так же холодно отрезал Андрей. – Пошли, Жень. Кофию в другом месте… как это… во, испьем.
Он сам себе удивлялся. Раньше – когда существовало это «раньше» – такой… решительности?.. наглости?.. в общем, ничего подобного за собой не замечал.
Вышли под зарядивший, кажется, навсегда то ли дождь, то ли снег – мелкий, нечистый, противный. Перебежали на другую сторону.
– Садись, – сказал Андрей, открывая машину.
– Андрюша, может быть, лучше воздержаться? Выпито же… – заколебался праведник.
– Да кого и чего нам бояться? – хохотнул грешник. – Не валяй дурака, Жень. Поехали! Я одну сауну знаю… Гулять так гулять!
– А поехали! – решился Евгений. – Была не была!
– Типа того, – согласился Андрей, заводя мотор. – Слушай, а ты кем был? Ну, раньше.
– Маркетологом, – Женя отвел глаза.
– Да ладно! Не, правда, что ли? Ничего себе! Маркетолог-праведник… Анекдот! А как… ну, это… ну, ты понял…
– Инфаркт, – сухо ответил Женя.
– Ну, тогда понятно, – уверенно сказал Андрей. – Конфликт внешнего с внутренним.
– А ты кем был? И как ушел? Если не хочешь, не говори…
– Да чего там… Я козлом был. А точнее, менеджером. По работе с клиентами. Не самым худшим, между прочим. И не самым козлом. Бывали такие гниды… Хотя, конечно, я тоже… Ну, и разбился на машине. Вот на этой самой. В лепешку. А потом Суд. Сам знаешь.
Женя вздрогнул. Андрей покосился на него, ухмыльнулся, вывернул на встречную, погнал в сторону Яузы.
– Андрюша, – сказал праведник, – ты же правила нарушаешь…
– Гляди веселее! – крикнул Андрей. – Что ты то вздрагиваешь, то боишься чего-то? Приговор окончательный! А я к бабам хочу!
Выбрались на набережную, поехали совсем быстро.
– Вернемся пока к теме, – произнес Андрей. – Разгадка твоего отпуска симметрична, правильно? Тебя, похоже, ништяки достали, да? Не радуют тебя по-настоящему ни райские кущи, ни нектары с амброзиями, ни ангельские хоры, ни даже вечно юные девственницы. Угадал? Есть там у вас вечно юные целки? – Он заговорил лихорадочно. – У нас вот нету, мы сами себе целки, то у котла, то на морозе, да с ломом в голых руках, то с болтом в очке, причем диалектически. А у вас как насчет целок? Чего молчишь?
– Не надо, Андрюша, – тихо попросил Женя. – Успокойся, пожалуйста. Я перед тобой ни в чем не виноват. Как и ты передо мной.
Скрипнув зубами, грешник взял себя в руки.
– А что касается твоей догадки, – продолжил Евгений, – то, думаю, она верная. Ты прав, все приелось, ничего не хочется. Тупеем неудержимо, в животных превращаемся.
– Ага, – кивнул Андрей, – а они, твои-то, по аналогии с моими, вашим кайфом питаются. Вот тебя, скотину неблагодарную, и отправили говна хлебнуть. Вернешься – снова ценить станешь.
Он резко затормозил, остановил машину, ударил руками пот рулю, захохотал. Отсмеявшись, вылез из машины, подошел к парапету, расстегнул брюки, помочился в реку. Вернулся, двинулись дальше.
– Есть еще одна версия, – сказал он примолкшему Евгению. – Ротация. Нам тут с тобой намеренно встречу устроили. Я тебя немножко посовращаю, ты меня слегка облагородишь, вот и будут основания меня вернуть к тебе, а тебя – ко мне. Буря эмоций с обеих сторон гарантируется. Как у новоприбывших, а то и помощнее.
– Этого не может быть, – дрожащим голосом проговорил Женя. – Ты же сам сказал, Приговор окончательный… Я не хочу… И потом, это означало бы, что они как-то сотрудничают… договариваются между собой…
– А почему бы нет? – возразил Андрей. – Ты прямо как дитё… Одно слово, праведник. Ладно, не парься, шучу я.
Он на самом деле всего лишь шутил. Однако безумная надежда вдруг… не то, чтобы разгорелась… но угасать не желала.
3
…Он и думать забыл об этой безумной надежде, потому что дым стоял коромыслом. Вернее, то дым – в зале, то хорошо сделанный пар – в парной, естественно.
Думалось только о том, как все-таки качественно его, Андрея, подготовили к отпуску. Ну, положим, до так называемой сауны, расположенной в старом дачном поселке за МКАДом, он добрался самостоятельно. Мимо поста ГАИ проскочил уверенно – там, кажется, собрались махнуть жезлом, может, даже и махнули, но он только притопил газ.