Улыбка Моны Лизы

— Наверное, мне повезло, — она заполнила другой пакет вишнями, хотя Люк не просил об этом. — Мне нужен солнцезащитный крем, — пробормотала она, толкнув тележку вперед, прежде чем он смог ответить.
Люк догнал ее.
— Что-то не так?
— Нет, ничего.
— Женщины всегда говорят «ничего», когда злятся. Скажи прямо.
Ники пнула колесо тележки и сверкнула глазами. Она не хотела говорить об этом с Люком.
— Ники?
— Мой муж всегда говорил, что я слишком худая. Ладно, ну и что? Я не мечта мужчин — у меня не шестой размер груди и мозги на месте. Но это ваши проблемы, не мои.
Люк вздрогнул. Его собственные слова эхом отозвались в голове. Когда они были детьми, он тоже назвал ее худой. Но теперь Ники, с ее стройной элегантностью, была так привлекательна, что захватывало дух. Он только не мог понять, почему она скрывала себя под бесформенной одеждой. И почему ее бывший муж, который, конечно, знал ее лучше, оказался не способен увидеть это?
— Я не сказал, что ты слишком худая, — оправдывался он. — Есть разница.
— Ха! — Ники схватила с полки две бутылочки солнцезащитного крема и бросила их в тележку. — Ты говорил о груди, ведь правда же? — спросила она. — Почему ее размер так важен для парней? Это что, остатки юношеских фантазий или здесь заложены другие причины? Думаю, вы все генетически запрограммированы на огромную грудь.
Люк не знал, что и сказать. Победить в подобном споре с женщиной мужчине нечего и надеяться. Затем он сообразил, что Ники и не ожидает ответа — она уже подталкивала тележку к проходу.
— Знаешь, а ведь ты права, — сказал он. Самое смешное, что Люк на самом деле так думал. — А еще мне кажется, что у тебя красивая фигура.
И хотя Ники, словно в негодовании, закатила глаза и снова толкнула тележку вперед, Люк понял, что она уже не злится.
Они уже стояли в очереди в кассу, когда Люк вспомнил о списке.
— Зачем это все? — спросил он, недоуменно глядя на тележку Ники. — Ты купила это для себя?
— Для себя кое-что. Но, думаю, профессору нужны не только полуфабрикаты.
— Мм… Я не могу готовить, — возразил он. — Яичница по утрам и…
— Зато я могу, — оживленно сказала Ники. Она отделила свои покупки от остального и вытащила кошелек.
— Убери деньги, — немедленно сказал Люк.
— Нет, я сама заплачу!
Он пробормотал проклятие.
— Ты упряма и неблагоразумна, — заявил Люк уже на автостоянке, подкатывая тележку к своей машине.
На следующий день Люк проснулся на рассвете. Он всегда ненавидел раннее утро, но тут встал и спустился в сад.
— О, ты уже проснулся! — приветствовала его Ники.
Казалось, она не очень рада видеть его.
— Как прошла игра в лото вчера вечером? — спросил он после долгой паузы.
— Прекрасно.
— Надеюсь, ты выиграла?
— Ага.
Люк нахмурился. Для женщины, которая любила поговорить, сегодня Ники была слишком неразговорчива. К своему собственному удивлению, Люк предпочел, чтобы она осталась болтушкой.
— Я тут подумал, может, дедушке понравится играть в лото, — сказал он. — Все-таки смена обстановки. Как думаешь, в санатории не будут против?
Ники задумалась.
Люк Маккейд играет в лото со стариками?
А почему бы и нет?
— Мм… вообще-то там гостей любят. Ко многим старикам никто не приходит, так что рады всем. Я с удовольствием возьму с собой профессора.
Люк поймал ее за локоть и развернул к себе. Его взгляд горел негодованием.
— Вообще-то, я имел в виду, что мы поедем туда втроем. Я хотел напроситься с тобой еще вчера вечером, но ты так спешила, что даже не осталась поужинать с нами.
Если Люк стремится внушить ей чувство вины за поспешный уход, то напрасно. У Ники была собственная жизнь. Пусть скажет спасибо за то, что она приготовила им ужин. А уж оставаться с ними на вечер…
— Мне не хотелось, чтобы ты думал, будто я ожидаю приглашения на ужин или еще чего-нибудь подобного…
Люк молчал так долго, что Ники забеспокоилась. Затем он вздохнул.
— В следующий раз, прошу, останься. Дедушка не сказал ни слова. Я ужинал с каменной стеной.
Сердце Ники сжалось от боли за Люка и профессора, и она постаралась сгладить неловкий момент:
— Извини, я не думала, что все так плохо.
— Ладно, — он откашлялся. — У меня предложение. Может, прочистим пруд и водопад на днях? Так приятно слышать журчание воды.
— Давай.
Люк нагнулся и бросил в нее охапку травы, Ники отмахнулась. Низкий смех Люка повис в воздухе. Он подхватил еще одну охапку сорняков.
— Не смей, — предупредила она, отступая от него. Брошенная Люком трава пролетела мимо. — И это все, на что ты способен?
Люк засмеялся. На самом деле ему хотелось схватить Ники и, повалив на траву, кубарем кататься с ней по земле. Он уже и забыл, когда занимался подобными глупостями с симпатичной девушкой… Люк посмотрел на часы и вздохнул. Пара кормить дедушку, а потом звонить в офис и… впереди еще тысяча других дел.
— В другой раз увидишь, — сказал он, потягиваясь. — Мне нужно проверить, как там дедушка, и позвонить в офис.
— Трусишка!
Веселые искорки заплясали в его глазах.
— Ты мне заплатишь за это!
— Сомневаюсь, — Ники побежала по дорожке, и вскоре ее смех зазвучал где-то в глубине сада. Он не знал, где она спряталась, — в садовом лабиринте было много укромных уголков.
Напевая про себя, Люк зашел в дом. Поднявшись по лестнице, он увидел дедушку, выходящего из ванной. Сегодня профессор опять оделся сам — второй день подряд! Острое чувство надежды нахлынуло на Люка.
— Доброе утро, дедушка. Ники и я работали в саду.
Профессор кивнул и пошел вниз по лестнице. Раньше он бы улыбнулся и, покровительственно похлопав по плечу внука, спросил о планах на день.
«Ники, пожалуйста, окажись права», — то ли помолился, то ли пробормотал Люк.
Люк затащил Ники на кухню, чтобы позавтракать с ней. Взглянув на девушку, он невольно залюбовался ею. Сейчас она была похожа… на прохладное начало утра — ее золотые волосы, яркие и взъерошенные, казались легким бризом… и Люк почувствовал возбуждение.
Ники вымыла руки, затем села на стул, положив ногу на ногу так естественно и изящно, что Люк улыбнулся. Он, должно быть, был слеп, раз не разглядел ее раньше.
— Ты улыбаешься, как Чеширский кот, — прокомментировала она, взяв чашку с кофе.
— Тебя это возбуждает?
— Нет!
— Ну, хоть чуть-чуть?
— Нисколько, — ее васильковые глаза смеялись над ним. — Я же знаю тебя.
— Хочешь сливки или сахар?
— Молоко, но я налью сама, — она поднялась и добавила молока в чашку. — Тебе помочь?
— Да, сходи в гостиную и приведи дедушку.
— Меня не нужно вести, — резко сказал дедушка, появившись в дверном проеме. Он выглядел хмурым, но не таким отдаленным, как обычно, и даже придвинул стул для Ники, чтобы она села снова.
У Люка вновь проснулась надежда. Правда, его дед всегда был истинным джентльменом, и его безукоризненные манеры оставались неизменными, независимо от того, в каком состоянии он был.
— Спасибо, профессор. — Ники пристально посмотрела на Люка, и он заметил в ее глазах… Что в них мелькнуло?
Беспокойство!
Не за дедушку, а за него. Люк признался ей, как трудно все время надеяться и надеяться — только для того, чтобы разочаровываться снова и снова. И теперь она волновалась за него…
Люк почти не разговаривал за столом, в то время как Ники болтала об искусстве, затем она спросила профессора, какими удобрениями следует подкармливать цветы в саду. Очевидно, она прочитала книги бабушки и теперь, как бы между делом, обсуждала достоинства многолетних и однолетних растений.
Дедушка ничего не говорил в ответ, но впервые за долгое время Люку показалось, что профессор внимательно слушает.
Наконец Ники развила тему органического удобрения почвы вместо химических удобрений и пестицидов. Затем она спросила профессора, что он думает по этому поводу.