Незапертые чувства (СИ)

========== Глава 1 ==========
Я бегу по лабиринту серых коридоров Тринадцатого дистрикта. В голове пульсирует только одна мысль: «Пит жив».
Три часа назад мне сообщили, что отряд добровольцев, который отправился вытаскивать из капитолийского плена победителей Голодных игр, вернулся. Но только сейчас мне разрешили пойти в больницу.
Пит. Сейчас я увижу его, услышу его голос, который все это время в Тринадцатом был лишь мутным воспоминанием во сне. Возможно, он будет целовать меня, согревая мою замерзшую душу в своих объятиях.
У двери в больничные палаты путь мне преграждает Хеймитч.
- Хеймитч, пусти меня, - я пытаюсь убрать его руку, но не тут-то было.
- Китнисс.
Мне хочется вцепиться ему в глотку. Как он может не пускать меня к нему? Снова пытаюсь протиснуться в дверь, но впустую.
- Хеймитч!
- Помни, что через все это он прошел из-за тебя, - он прищуривает глаза и отходит в сторону, пропуская меня вперед.
А я стою как вкопанная. Словно молния ударила прямо в мою голову, врезалась в мозг и отпечаталась в сердце.
Я его не заслуживаю. Да, так оно и есть. Пит слишком чист: душой, мыслями. Все мои поступки были эгоистичными. А он… Мы словно ангел и бес. Жемчужина и уголь. Может, я и так всегда это понимала, но боль осознания приходит только сейчас.
Стеклянным взглядом смотрю на Хеймитча. Сейчас я понимаю: ментор любит Пита и заботится о нем. Будь его воля, он в первую очередь попытался бы вытащить с арены Мелларка. Но символ восстания – я, и у него не было иного выхода.
Хеймитч усмехается:
- Ты так и будешь стоять или все-таки пойдешь к нему?
Ватными ногами делаю шаг. Еще один. Пит должен ненавидеть меня за все, что я с ним сделала. За все зло, которое я ему причинила.
Но все мысли вмиг исчезают, как только я перешагиваю порог палаты. Все становится настолько неважно, когда я вижу его. Пит лежит, свернувшись калачиком, на белых простынях, завернутый в серое одеяло. Светлые ресницы подрагивают, тело напряжено. У меня все сжимается внутри. Появляется безумное желание закрыть его ото всего мира, защитить.
Хеймитч, Прим и Гейл стоят у стены. Я чувствую удовлетворение ментора. Оба его подопечных трибута в безопасности, хоть, возможно, и временной. Прим поджимает губы, пытаясь скрыть счастливую улыбку. Она понимает, как важен для меня мой напарник. Гейл стоит неподвижно, но все же я ощущаю напряжение в его позе, в его взгляде, которые укалывает мою душу тысячами иголок. Он боится моих чувств к Питу.
Я задвигаю мысли о присутствующих в дальний ящик своего сознания. Никто сейчас не важен так, как Пит. Колени дрожат. Медленно приближаюсь к больничной койке, в которой сейчас сосредоточен весь мой мир.
Я почти забываю, как дышать, когда прикасаюсь рукой к его лицу, скользя по щеке, по лбу. Кончики пальцев начинает покалывать. Пит чувствует мои прикосновения, его ресницы перестают дрожать, а тело расслабляется. Глубоко вздыхаю и опускаюсь перед его койкой на колени. Теперь я вижу следы издевательств Капитолия над ним. Следы ран, ожогов. Врачи Тринадцатого уже успели слегка подлатать его, но они не излечат боль и страдания.
Я поглаживаю его по голове и начинаю давиться слезами:
- Прости меня, Пит. Прости.
И тут в палату заваливается наша съемочная группа с уже включенной камерой. Вероятно, хотят заснять счастливое воссоединение несчастных влюбленных.
Ну уж нет. Это только мое, личное. Я вскакиваю и прикрываю Пита собой:
- Убирайтесь! Убирайтесь отсюда! - начинаю шипеть на них.
- Сейчас не самый удачный момент, Крессида, – встает на нашу защиту Эбернетти. – Им сейчас нужно хоть немного личного пространства, без камер.
- Но это отличный материал, – шепчет в ответ женщина. – Капитолий будет в бешенстве, а повстанцев это вдохновит! Им ведь даже играть не надо!
Я начинаю закипать от злости – она обсуждает это с Хеймитчем так, словно меня тут нет.
- Хочешь лишить сопротивление символа? Валяй. Только отвечать перед Койн будешь самостоятельно. Да и царапаться эта девочка умеет просто мастерски, будь уверена, - он показывает ей уже едва заметные следы моего гнева на своем лице.
Крессида разочарованно хмыкает и, щелкнув пальцами, выходит из палаты. Вся съемочная группа мгновенно испаряется. Я киваю ментору в знак благодарности. Этого вполне достаточно – у нас все же еще много причин злиться друг на друга.
- Им надо побыть наедине, – спохватывается Прим и начинает подталкивать мужчин к двери. – Давайте, давайте.
Дверь за ними захлопывается, и я вздыхаю с облегчением.
- Китнисс? - слышу слабый шепот позади себя. Резко оборачиваюсь и ловлю на себе мутный взгляд голубых глаз.
Я снова опускаюсь перед ним на колени и тянусь рукой к его лицу. Пит приподнимается и накрывает мою руку своей:
- Ты мне снишься, - горько выдыхает он.
- Нет, Пит, - шепчу я. - Это не сон. Мы в Тринадцатом дистрикте. Они спасли тебя. Ты в безопасности.
Он с минуту внимательно разглядывает мое лицо, словно размышляя - верить мне или нет. Но потом его взгляд проясняется, приходит понимание:
- Ты здесь, - Пит протягивает руку к моим волосам.
Приглядевшись внимательней, я обнаруживаю шрамы на его запястьях, словно он стирал их в кровь. Наручники.
- Пит! - прикрываю рот рукой, чтобы не кричать от ужаса, холодом сковавшего мое тело. Из горла вырываются отвратительные хлюпающие звуки, но я ничего не могу с собой поделать. – О Боже, Пит, прости меня! Я ушла, ушла… Нельзя было…
- Китнисс, прошу тебя, не плачь, – сморщившись от боли, он садится, опираясь на спинку кровати.
Я сажусь рядом и, прижавшись к Питу, прячу лицо на его груди. Чувствую сильные руки на своей спине. Как мне не хватало этих объятий, они всегда дарили мне чувство покоя и безопасности. И сейчас я готова задохнуться от счастья, ощущая все это снова.
Наконец, взяв себя в руки, я отстраняюсь и смотрю ему в глаза:
- Я думала, они убили тебя.
- Они убивали, - шепчет он, - доводили до полусмерти. И когда я уже прощался с жизнью, с тобой, меня возвращали. Лечили, чтобы потом убивать снова и снова. Мне пытались внушить, что ты мой враг и всегда хотела моей смерти. А я верил. Верил и хотел только одного - убить тебя.
От этих слов я вздрагиваю.
- Но потом это наваждение проходило. Я боролся с этим. Но тяжелее всего было, когда они внушали мне, что ты умерла на Арене - тогда я уже сам просил о смерти. Потому что думал, что не смог тебя спасти, - Пит замолкает.
Он убирает от меня руки и вцепляется ими в простыни. Его пробирает мелкая дрожь, словно Пит снова оказался в своих кошмарах.
- Я видел это. Во многих вариантах: тебя разрывали на части переродки, ты умирала от ядовитого тумана. Я видел, как Джоанна перерезала тебе горло, как ты сгорала заживо…
На меня накатывает волна ужаса. Я практически чувствую его боль, ведь мне самой снились сны о смерти Пита.
- Пит, - я обхватываю его лицо ладонями и заставляю посмотреть мне в глаза. - Все хорошо. Я жива, и теперь мы снова вместе. Мы будем бороться за жизнь, будем спасать друг друга, как делали это…
- Всегда, - продолжает за меня Пит.
Нахлынувшее воспоминание заставляет мое сердце споткнуться и ускорить ритм. Не убирая рук, я наклоняюсь к нему и целую. Пит кладет ладонь на мой затылок, притягивая меня еще ближе. Из горла вырывается стон, и я углубляю поцелуй, вкладывая в него все свои чувства.
Слышу, как скрипит дверь палаты, но мне плевать. Я не прекращаю целовать Пита. Просто физически не могу этого сделать - слишком долго я мечтала о его поцелуях, прижимая к губам жемчужину.
- Китнисс, тебе пора уходить. Питу нужен отдых, - это мама.
Я отстраняюсь от Пита и оборачиваюсь. За спиной мамы стоит Гейл, и я встречаюсь с ним взглядом. Смесь боли и разочарования, капля злости.
- Тебя вызывают в штаб, - холодно произносит он и, развернувшись на пятках, покидает палату.
Я поворачиваюсь обратно к Питу. Он внимательно всматривается в мое лицо, явно пытаясь понять мою реакцию на то, что Гейл видел наш поцелуй. Но я лишь улыбаюсь.