Незапертые чувства (СИ)

- Перестань, - Энни хихикает и толкает его в бок.
Он смеется и с набитым ртом тянется к ней, чтобы поцеловать в щеку.
Я исподлобья смотрю на Пита. Он с улыбкой наблюдает за ними, а затем переводит взгляд на меня. Мы несколько секунд смотрим друг другу в глаза. Мне хочется извиниться перед ним, признать, что я эгоистка, но не успеваю и рта раскрыть, как Пит опускает глаза, продолжая ковыряться в тарелке. Я смотрю на остальных. Нет, при них мы не будем обсуждать наши отношения.
- Судя по расписанию, - Джоанна начинает зевать, – до ужина у нас есть свободное время.
- Вся основная нагрузка пойдет с завтрашнего дня, - говорит Финник. – Сегодня нам дают возможность слегка свыкнуться с новыми ощущениями.
У всех вырывается нервный смешок. Перед смертью не надышишься.
Больные, но сытые и довольные мы прощаемся и расходимся по своим отсекам.
Мы с Питом так и не сказали друг другу ни слова. Я не решилась, струсила. Боялась, что он снова начнет говорить о Гейле. А я не хочу. Молча проводив меня до отсека, Пит уходит к себе.
Я открываю дверь и сталкиваюсь нос к носу с мамой. Они с Прим собираются идти на обед.
- Как тренировка? – спрашивает сестра.
- Нам всем необходимо обезболивающее, - протягиваю я.
- Я принесу вечером мазь, - кивает мама, и они с Прим выходят из отсека.
Приняв душ, чтобы смыть с себя запах пота, я подхожу к постели и падаю на нее, подчиняясь гравитации. До ужина можно спокойно отдохнуть. Я закрываю глаза и проваливаюсь в сон.
  *
Я сильнее надавливаю на нож, продолжая пилить, и, наконец, ветка с хрустом падает вниз. Раздаются жуткие крики. Я пытаюсь как можно быстрее слезть с дерева. Перед глазами все плывет. До земли остается около четырех метров, но моя нога соскальзывает с ветки, и я падаю.
Профи быстро разбегаются, не обращая на меня внимания. Не успевает только Диадема. Она кричит и размахивает руками, пытаясь отбиться от ос. Бесполезно. Она уже не жилец - укусов слишком много.
Через несколько секунд Диадема уже лежит на земле, не подавая признаков жизни. Я выжидаю, пока осы улетят, а затем медленно подхожу к ней, чтобы забрать лук и стрелы. Координация движений нарушена. Цвета вдруг становятся такими яркими, что режет глаза. Меня тоже покусали.
Я присаживаюсь на колени перед Диадемой. Смотрю на ее лицо, руки и мне хочется зажать рот, чтобы не кричать. Ее кожа быстро покрывается волдырями. Мне кажется, что вот-вот, и Первая лопнет. Но этого не происходит. Диадема буквально начинает растекаться, превращаясь в нечто бесформенное.
В следующую секунду я вдруг оказываюсь на ее месте и чувствую, что это уже моя плоть, словно воск, стекает с костей. Ощущаю боль каждой клеточкой своего тела. Вокруг меня летают огромные оранжевые бабочки и лопаются, словно мыльные пузыри. Голова кружится от таких ярких красок.
Хочется скорее умереть. Боль становится такой невыносимой, что я начинаю кричать.
Я сама пугаюсь своего крика и резко сажусь в постели. Начинаю испуганно озираться по сторонам и, наконец, понимаю, что нахожусь в своем отсеке в Тринадцатом дистрикте. Мне просто приснился очередной кошмар. Все ощущения во сне были настолько реальными, потому что боль во всем теле просто сумасшедшая.
В комнате царит полумрак, рассеиваемый тусклым светом ночника. Смотрю на часы. Полночь. Я проспала весь вечер и ужин. Не страшно, я не голодна.
На тумбочке стоит баночка с мазью. Наверное, мама принесла из больницы. Я встаю и заглядываю в соседнюю комнату. Прим спит в их с мамой кровати. Хорошо, что я не разбудила ее своим криком.
Чувствую себя просто ужасно. Снова ложиться спать мне страшно. А будить сестру из-за этого я не хочу.
Несколько секунд смотрю на дверь. Решение приходит само собой. Я беру в руки баночку с мазью, выключаю ночник и на цыпочках прокрадываюсь к выходу. Через несколько секунд я уже стою в коридоре. Видел бы меня сейчас кто-нибудь со стороны - босиком, в футболке и шортах, с растрепанной косой.
В коридоре горит красное аварийное освещение. Я обхватываю себя руками, поежившись от холода. Пол ледяной. Начинаю думать, что зря все это затеяла. Но мои ноги уже несут меня к двери напротив.
Мне жутко повезло, что правила эвакуации в Тринадцатом дистрикте запрещают запирать двери. Даже на ночь. А еще я очень благодарна Хеймитчу за его старания выбить у управляющего перегородку в отсек.
Я медленно поворачиваю ручку и легонько толкаю дверь. Получилось почти бесшумно. Самое главное, чтобы ментор не проснулся и не накинулся на меня по ошибке. Он чутко спит, и обычно с ножом.
Закрываю за собой дверь. Отсек полностью погружен во мрак. Я прислушиваюсь. Слева слышится громкое сопение. Явно Хеймитч. Пит должен быть на правой стороне.
Я стою и понимаю, что мне придется идти на ощупь. Мысленно ругаю себя последними словами за то, что решилась на такую глупость - скорее всего, он уже давно спит.
Поднимаю руку и пытаюсь нашарить перегородку. Через несколько секунд я нахожу ее и начинаю двигаться вправо. Судя по памяти, до кровати еще около полутора метров. Теперь самое главное – не врезаться в шкаф. Я нащупываю его рукой и, отойдя правее, делаю еще пару шагов. Пальцем ноги больно задеваю ножку кровати. Тихое ругательство срывается с губ.
Раздается щелчок, и комнату озаряет слабый свет ночника.
- Китнисс? – Пит сонно трет глаза.
Меня застали врасплох.
- Я принесла мазь, - словно оправдываясь, я показываю ему баночку.
- В первом часу ночи? – он выгибает бровь, но в следующую секунду его лицо озаряется пониманием. - Кошмары?
Я молча киваю, и тогда он двигается ближе к стенке, откидывая одеяло. Я присаживаюсь рядом.
- У меня все болит так, что не могу спать, - шепчу я.
Пит забирает у меня из рук мазь:
- Давай я намажу тебя, - он откручивает крышечку и смотрит на меня.
Я сглатываю. Боюсь, это для меня слишком. Его руки на моем теле. Я не сдержусь. Но зачем-то соглашаюсь.
Я ложусь на живот. Его рука касается моих ног. Ощущаю контраст теплоты его ладоней и холодной мази. Это заставляет мое тело покрыться мурашками, и Пит это видит. Я краснею. Его прикосновения настолько легкие и нежные. Мое сердце отбивает бешеный ритм.
Наконец он добирается до моей спины. Пит аккуратно задирает мою футболку и легкими движениями начинает втирать мазь в кожу.
Зубами вгрызаюсь в подушку. Мне хочется повернуться к нему и поцеловать. Я вся сжимаюсь, пытаясь сохранить чистоту разума.
- Все, - тихо говорит Пит, убирая руки.
Я расслабляюсь. Сажусь и быстро наношу мазь на руки.
- Твоя очередь, - я поворачиваюсь к Питу.
- У меня почти ничего не болит, - он покачивает головой.
Признаюсь, я расстроена. Мне так хотелось прикоснуться к нему. Я ставлю баночку на тумбочку и сажусь, обхватив колени руками.
- Прости.
- Китнисс, - выдыхает Пит.
- Я действительно заигралась сегодня, - я прерываю его. – Но я лишь хотела дать Гейлу понять, что счастлива с тобой. Хочу, чтобы он знал, что я на самом деле чувствую. Может, когда он будет знать это наверняка, то сможет смириться…
Пит ничего не отвечает. Он берет меня за руку, притягивает к себе и целует. Сердце пропускает удар. Я начинаю падать в бездну - приятную и теплую.
Пит укладывает меня на подушки, одной рукой распуская еще влажную косу. Мои руки на его спине. Хочется быть ближе, еще ближе. Я чувствую приятную тяжесть его тела. Задыхаюсь. Его поцелуи снова пробуждают во мне голод. По телу прокатывается приятная волна. Хочется вытянуться струной и сжаться вновь.
Наше дыхание становится слишком громким. Как бы Хеймитч не услышал. Если он застанет нас в таком интересном положении - не поздоровится.
Пит отстраняется, дарит еще один легкий поцелуй и смотрит мне в глаза. Его зрачки слегка расширены, волосы растрепаны. Какой же он красивый. И он мой.
- Я люблю тебя, - шепчу я.
Эти слова срываются с губ совершенно неожиданно. Но я не бросаюсь в омут сомнений и нерешительности. Это прозвучало так правильно, так естественно. Это мои незапертые чувства.