Незапертые чувства (СИ)

- Справедливо, солдат Мелларк, - кивает президент. – Но мы не закончили на этом.
Мы с Питом снова садимся в кресло. Тон Койн не предвещает ничего хорошего.
- Благодаря нашей Крессиде ролик получился прекрасным, сегодня Бити обязательно будет пробиваться в эфир. Но я считаю, что нам необходимо небольшое изменение в расписании, - Койн переводит взгляд на меня. – Завтра вы едете в Одиннадцатый. И я жду очень захватывающее и трогательное пропо.
Я чувствую, как сжимается мое сердце. Дистрикт Руты и Цепа. Я не готова, еще не готова. Я думала, что у меня есть время.
Завтра мне снова придется окунуться с головой в боль потери и захлебнуться чувством вины. И я уверена, что сегодня ночью увижу их в своих кошмарах.
========== Глава 20 ==========
Great Northern – Driveway
Shady Bard – Treeology
Я закрываю дверь за Финником и включаю свет.
- Тесновато, - оглядывается он.
- Зато мы уверены, что тут нас точно не снимают, - усмехается Пит, присаживаясь на пол.
В подсобке действительно слишком тесно для пятерых человек, но мы все же умудряемся рассесться по кругу. Я сажусь вплотную к Питу и беру его за руку.
- Уверены? – приподнимает бровь Гейл.
- Уверены, - я закатываю глаза. – Иначе Крессида вставила бы в пропо совсем другие кадры.
Пит слегка пихает меня локтем в бок. Финник подавляет смешок, а Гейл поджимает губы.
Повисла тишина. Нам всем нужно собраться с мыслями, чтобы решить, что делать дальше.
- Как Джоанна? – я смотрю на Гейла.
- В порядке, - кивает он и отводит взгляд в сторону. – Когда я принес ее в отсек, она уже очнулась. Попросила оставить ее одну.
- Ясно. Нам стоит обсудить наше нынешнее положение, - начинаю я. – Думаю, все мы понимаем, во что ввязались и какой последует исход.
- Тут к гадалке не ходи, - усмехается Финник.
- Шутки в сторону, - говорит Пит. – Гейл, расскажи, что случилось с тем шпионом.
Гейл удивленно смотрит на него.
- Расстреляли, - он хмурится. – Но до этого ему отрезали язык, якобы за предательство. На самом же деле для того, чтобы с ним никто не мог поговорить и узнать, что он не имеет никакого отношения к ситуации в Восьмом.
- Не понимаю, - вздыхаю я. – Иметь связь с Капитолием, находясь на стороне повстанцев? Если бы среди нас и правда был шпион, мы давно были бы все мертвы!
- А если это вовсе не шпион? – пожимает плечами Энни.
Все устремляют взгляды на нее.
- Я имею ввиду, - девушка слегка ёжится, - можно быть повстанцем и революционером, но заключать мелкие сделки. Подкидывать нужную информацию инкогнито.
- Вопрос в том, кому это нужно, - говорит Финник.
Мы с Питом переглядываемся. Оклеветать президента – это очень серьезно. Неизвестно как воспримут это Финник, Энни. Но мы должны доверять друг другу, по отдельности нас раздавят. Мы на Арене, мы союзники.
Я уже открываю рот, чтобы поделиться страшным предположением, но меня опережает Гейл.
- Тут все просто, - говорит он. – Это тот человек, который нами управляет в своих целях.
- Ты имеешь ввиду… - тихо произносит Финник, сильнее прижимая к себе Энни.
- Койн пытается избавиться от Китнисс, - кивает Пит. – Она мешает ей. Повстанцы смотрят на Китнисс, они следуют за ней. Но Койн понимает, что Сойка скоро выйдет из-под контроля. Она может потерять управление. И Койн просто необходимо сделать из Китнисс мёртвый символ.
- Койн не лучше Сноу, - почти шепотом говорю я. – Мы никогда не станем свободными, если она победит. Если конечно останемся в живых, что вряд ли. Все мы больше не в безопасности.
Все молчат. Финник с Энни пытаются переварить информацию. Гейл, хмурясь, смотрит в одну точку. Пит сильнее сжимает мою ладонь.
- Ее нужно убить, - слова Гейла разрезают тишину.
Я быстро оглядываюсь, будто кто-то посторонний мог это услышать.
- Гейл, - шиплю я.
- Ты предлагаешь что-то получше? – он смотрит на меня.
- Подождите, - качает головой Пит. – Необходимо все продумать. Возможно, мы и правда сможем повернуть восстание в свою пользу.
- Какую свою? – вскидывает руки Гейл. – Наша сторона – это Койн. Все, что вы делаете идет на пользу только ей.
- Жители дистриктов не знают кто такая Койн, - продолжает Пит. – Мы должны сделать так, чтобы после падения Капитолия будущее страны оказалось в наших руках. Люди должны верить только нам. Мы подарим им лучший мир.
Ножки устали. Труден был путь.
Ты у реки приляг отдохнуть.
Солнышко село, звезды горят,
Завтра настанет утро опять.
Голос дрожит. Я смотрю, как красное пятно на груди девочки становится все больше и больше. Последний вздох, последний удар сердца. И она затихает навсегда. Ее глаза все еще открыты, но они пусты. Рута мертва.
Я просыпаюсь от собственного крика. Не понимая где нахожусь, испуганно озираюсь по сторонам. Меня окружает непроглядная тьма. И тут я чувствую, как чья-то рука касается моей щеки.
- Тише, Китнисс, – слышу успокаивающий голос Пита. – Все хорошо, это всего лишь кошмар.
Я тяжело дышу. Щелкает выключатель, и комнату озаряет тусклый свет ночника. Я пытаюсь сфокусировать взгляд на лице Пита. Вспоминаю свой сон и подавляю всхлип. Из глаз начинают течь слезы.
Пит притягивает меня ближе к себе, и я прижимаюсь лицом к его груди. Его руки крепко держат меня. Он слегка покачивается, будто пытается убаюкать ребенка.
- Я видела ее, Пит, - быстро шепчу я. – Руту. Она снова умерла на моих руках. Снова.
Не выдерживаю, начинаю рыдать в голос.
Пит ничего не говорит. Невозможно подобрать такие слова, которые утешили бы меня в этот момент, слова, которые заставят смириться со смертью. Поэтому он просто крепко обнимает меня, поглаживая по голове, и ждет, когда я успокоюсь.
Раздается тихий шорох.
- Солнышко, ты бы попила успокоительное, весь дистрикт чуть не перебудила.
Я резко поднимаю голову. У шкафа, скрестив руки, стоит Хеймитч. Он выглядит обеспокоенным.
- Прости, Хеймитч, - тихо говорю я, быстро смахивая слезу тыльной стороной ладони.
Хоть во взгляде нашего ментора нет ни капли укора, я стыдливо прячу лицо на груди Пита.
Хеймитч глубоко вздыхает и уходит. Через несколько секунд его постель скрипит за перегородкой.
- Теперь и он знает, что я сплю с тобой, - шепчу я.
Последние слова звучат так интимно, что сердце сжимается.
Несколько минут мы молчим. Из-за перегородки раздается тихий храп. Я подавляю нервный смешок.
- А кто еще знает? – Пит первым нарушает тишину.
- Мама, - коротко отвечаю я. – Мы говорили с ней днем.
- И что она сказала? – тихо спрашивает Пит.
- Если учитывать, что я снова нахожусь в твоей постели, - снова неловкость. – Ничего плохого. Она не против. Просто…
- Что просто?
Я слегка отстраняюсь, чтобы видеть его глаза. Я еще ничего не говорила Питу о тех двух белых коробках. Собираясь с духом, вдыхаю в грудь побольше воздуха. Нельзя трусить, нужно сказать это вслух, хватит бояться.
- Я считаю, что нам нужно пожениться, Пит.
Я стою перед небольшим деревянным домиком. Крыша покосилась, голубая краска давно облезла. Потрескавшиеся окна заклеили черной изолентой.
Я ощущаю, как меня сковывает ужас. Ноги становятся ватными. Я вот-вот готова упасть.
На мои плечи ложатся сильные руки.
- Ты можешь не идти, если не хочешь, - тихо говорит Пит.
Вся съемочная группа стоит чуть дальше. Красная лампочка на камерах жутко отвлекает. Я не хочу, чтобы меня снимали в этот момент. Но так нужно. Я сама захотела прийти сюда, чтобы почтить ее память, прикоснуться к ее миру. И люди должны увидеть, должны почувствовать мою утрату, мою боль. Они должны увидеть настоящую Сойку - не двигателя восстания, а простую девушку, которую коснулась смерть.
Я решительно поднимаюсь по ступеням и поднимаю руку, чтобы постучать. Но не успеваю. Дверь распахивается, и я встречаю взгляд испуганных, таких до боли знакомых карих глаз.