Возмездие (СИ)

XIII
Эта шокирующая новость быстро распространилась по сиротскому дому. Окказ той ночью спал прекрасно. Проснувшись, он первым делом вспоминал о произошедшем с ним накануне. Особенно приятно ему было вспоминать моменты его раскаяния ночью, и того мужа в светлых одеждах и Его объятия. Кроме того он, вдруг, осознал какое нежное, теплое чувство он испытывал теперь к Лейле. Им овладело желание сегодня же, тотчас, за завтраком просить прощения у нее, ему хотелось ей обо всем рассказать. Но он в то же время понимал, что Лейлы нет в списке избранных. Но этот раз он с горечью признал этот факт, совершенно никак не искажая его своими догадками и теориями. Однако, даже признав эту тяжкую истину, он не отменил своего решения непременно у нее просить прощения.
Слегка улыбаясь Окказ вошел в столовую и осмотрелся, не встретит ли Лейлу среди толпы? И почему многие так странно смотрят? Как будто сожалеют о чем-то. Вот подруга Лейлы, идет, может позовет его к ней? И почему она такая грустная?
— Что-то случилось? — Спросил Окказ ее и улыбнулся, слегка прищурился от яркого солнца, что проникло своими лучами внутрь. Блондинка тихо заплакала.
— Эй, ты чего? Что такое? — Спрашивал ее Окказ и держал за плечи. Осмотрелся. Вокруг собирается толпа. И все так смотрят, так печально. Почему вы так смотрите?
— Где Лейла? — спросил Окказ уже без улыбки. Словно заподозрил какую-то беду… — Где Лейла? С ней что-то случилось? Она заболела?
— Заболела?! — Вздрогнула блондинка и разрыдалась сильнее. — Она мертва!
— Что? — Окказ рассмеялся, — Ха, как мертва? Что за шутка такая? — Тишина, никто не отвечает, потому что это не шутка… Это смерть…
— Повесилась, ночью…
— Нет! Не может этого быть…Нет, нет! Я видел ее вечером…Она…Она не могла… Не могла. — Говорил Окказ все быстрее, голос его дрожал, слезы потекли по лицу. Блондинка крепко обняла его.
— Может, может… — Говорит, — она сделала это. Мы…Не знаем почему! Не знаем!
— Прочь! — Вскрикнул Окказ и оттолкнул ее. Лицо его напряглось, покраснело и он просто закричал. Проревел на одном дыхании и лицо его сильнее покраснело. Он присел. И блондинка тоже плакала, она попыталась утешить его, присела, обняла за плечо…Окказ оттолкнул ее и побежал прочь из столовой, побежал по коридору, задыхаясь на бегу, захлебываясь солеными слезами.
— Эй, потише! — У комнаты его ждали двое. — Где наши деньги? — Спросил один из них и усмехнулся. — Мы ждем!
— Что с тобой, чувак? — спросил другой, — Ты что-то раскис весь. — Рассмеялись. Этот хохот вонзился в сердце Окказу, словно холодный острый клинок. Он словно упал со скалы… Сжал кулаки до боли. Удар, второй. Один лежит, другой бежит. Тот, что бежит, матерится, угрожает. Окказ бьет второго ногой, и еще, и еще, и вопит! Парень вскочил, толкнул Окказа в стену и побежал прочь по коридору. Окказ врезался в стену и медленно спустился сна пол. Он все также плакал.
Вскочил, и с разбегу вылетел через балкон. Будто бы упал в объятия солнечного дня. Но радости нет… Одна лишь печаль и боль.
Окказ взлетел высоко, как никогда еще не взлетал. Холодно. Ветер пробирает до костей, будто кто-то одевает в мороз. Ничего не слышно кроме ветра и ничего не чувствуешь, кроме холода. Окказ замер в таком положении высоко над землей. А под ним далеко внизу завис над морем город. Отсюда он кажется просто маленьким кругом. Это великое море! Лес, гора вдали! И маленький город… Город, полный боли, разврата и нечистоты… Город, полный смерти…
XIV
Дверь отворила Ария, но лицо ее было мрачным и взгляд унылым. Это так смутило Окказа, что он даже решился уже развернуться и убраться прочь. Но знакомый мужской голос нежно позвал его внутрь. Игус стоял у двери, Окказ вошел и встал перед ним, взгляд потупив. Игус обнял его и пригласил пройти в кабинет.
— От чего Ария такая печальная? — Спросил Окказ Игуса.
— От того, что Гая скончалась на днях…
— Я… Очень сочувствую… — Сказал Окказ и снова потупил взгляд. И думал о том, что как-то страшно стало жить, ибо смерть окружила его со всех сторон, и узами его окутала, неужели и его час близок?
— Все хорошо, сынок. — Нежно отвечал Игус. — Скажи лучше как ты? Что ты пропал?
Окказ сел в кресло по приглашению Игуса и рассказал ему все, что пережил за последнее время, и особенно слезно он говорил о Лейле, и особенно возвышенно говорил о его последней встрече с Ветхим днями. Игус выслушал все, утешая Окказа там, где нужно, и восхищаясь с ним этим чудесным явлением. Договорив, Окказ умолк и погрузился в размышления обо все случившемся.
— Я думаю, что я уйду оттуда… — Сказал он Игусу немного погодя.
— Из сиротского дома?
— Да, оттуда…
— Двери моего дома открыты для тебя, Окказ.
— Но ведь это преступление…
— Да, я знаю… Но я готов всех избранных приютить, если такова моя задача. Послушай, если бы все это было обычным делом… Если бы все это было чем-то обыденным. Но то, что происходит невероятно! Это удивительно! Это чудо! Твоё предназначение сделать то, к чему ты призван. Окказ, пришло время оторваться от старой жизни… Или как ты думал все это будет происходить? Этот город падет, все его жители погибнут… А мы должны собраться вместе, мы должны идти дальше. Потому, Окказ, делай что должен делать, а я готов принять в этом доме всех избранных. Мой дом — их дом.
— Но как, Игус, как мне делать то, что я должен?
— Ты говорил о какой-то мудрости и силе, которую почувствовал прошлой ночью?
— Да.
— Где же они сейчас?
— Они и сейчас во мне…
— Тогда действуй, просто иди вперед не смотря ни на что!
— Мое дело делать дело.
— Именно.
— Мне нужно забрать некоторые вещи из сиротского дома, оповестите Алима о том, что мы должны сегодня вечером встретиться здесь, чтобы обсудить наш план действий.
— Хорошо, я сделаю это.
XV
Приземлился Окказ на крыше сиротского дома, в саду, окрашенном теплым солнечным светом вечернем, в саду, что возвышался над холодным серым куполом. На небольшой лужайке, практически возле самого лифта, ведущего в купол из сада, сидела девочка лет 10 и читала книгу. Одета она была в розовое платье, в розовую кофточку. Ее светлые-светлые волосы аккуратно убраны, а прекрасное детское личико напряжено, она внимательно всматривалась в каждую строчку. Окказ медленно подошел к ней, руки в карманах. Что-то привлекло его внимание в ней, она сидела на траве спиной к нему. Вдруг, испуганно осмотрелась, сначала как бы не замечая Окказа.
— А где все? — испуганно спросила она Окказа.
— Я не знаю… — Растерялся Окказ, — кто все?
— Моя группа, — сказала она.
— Я не знаю… — Признался Окказ. Он был удивлен тем, сколько боли обнаружил в ее глазах, когда посмотрел в них, в эти большие голубые глаза. И боль эта была будто бы близка ему, она была чем-то родным, чем-то таким знакомым!
— А как тебя зовут? — Спросила его девочка.
— Окказ, — ответил ей Окказ присев. — А тебя?
— А меня Кара… — Не успела она назвать своего имени, как Окказ ощутил жуткую боль в руке, что-то подобное жжению. Он посмотрел на руку, на список и увидел там имя: Кара.
— Кара! — Воскликнул он радостно, посмотрел в небо и сердце его наполнилось надеждой. — Кара! — повторил он и обнял ее крепко. А Кара даже не противилась, она как будто бы ожидала этого.
— А почему ты так радуешься? — спросила она его, освободившись от объятий.
— Потому что… Потому что ты — особенная, Кара! — Ответил ей Окказ. — Видишь ли, Бог послал меня спасти тебя.
— Спасти?
— Да, да!
— От чего?
— От смерти, Кара. — Услышав слово «смерть» Кара смутилась, лицо ее изменилось, застыло в выражении страха.
— Не бойся, Кара. — Утешал ее Окказ, увидев, что она испугалась. Кара повернулась и побрела в сторону лифта.
— Постой, подожди, Кара. — Окказ последовал за ней. Он опередил ее и встал перед ней. Она остановилась, но в глаза ему не смотрела, а потупила взгляд. — Не бойся. — Он пытался узнать в чем причина такого резкого изменения настроения, но не мог. Он испытал даже некоторую горечь от того, что не мог поговорить с ней.