Женщина без имени
При таком количестве воды я живу на двух лодках. Одна – это дом. Другая – это игра. Есть и третья, но до нее мы еще дойдем. Дом – это траулер «Синее море» в сорок восемь футов длиной постройки 1930-х годов. Двойной дизель, бак на пятьсот галлонов бензина, бак на четыреста галлонов воды, баллон на двести галлонов пропана. Если экономить, я смогу продержаться месяц. Около девяти лет назад я ехал на север по автостраде US1 и увидел этот траулер, лежащий на боку на пастбище для коров, потрепанный непогодой, вдали от воды или соленого воздуха. У него были красивые линии, краска облезала, а желтая ватерлиния рассказывала о более приятных моментах, проведенных за волнорезом. У чужих берегов. В тропиках. Я заплатил фермеру пятьсот долларов, отвез траулер на склад и потратил год, пять тысяч часов и пятьсот галлонов пота, превращая его в слабое подобие того, каким он был прежде. Добравшись до корпуса, я нашел альбом с фотографиями и бортовой журнал, завернутый в промасленную ткань.
В пору расцвета «Синее море» курсировал из Ки-Уэст на Кубу как чартерное судно для ловли марлина и тарпона. Бортовой журнал и карты подробно рассказывают о мужчинах и женщинах, которые ловили с него рыбу: когда, где, сколько, какую рыбу и на какую наживку. В 1943 году траулер был добровольно отдан в военно-морской флот, чтобы выслеживать подводные лодки у побережья Флориды. После войны «Синее море» вернулось на чартерную службу, но на этот раз оно перевозило далеко не простых людей. Тремя самыми известными пассажирами были Эйзенхауэр, Хемингуэй и Зане Грей.
Я не знаю, что случилось с капитаном или почему его лодка оказалась на пастбище, давая тень флоридским коровам и гремучим змеям, но последняя запись в бортовом журнале такова: «3 ноября 1969 года. Правый двигатель встал. Порт быстро скрывается. Позади меня закат. Гонка была будь здоров. Если бы мне хватило духа, я бы похоронил нас обоих в море, которому мы принадлежим. Сколько историй мог бы порассказать этот парень». Фермер сказал, что лодка уже была на пастбище, когда он купил его в 1971 году. Он не знал, как она туда попала, и не имел каких-либо сведений о капитане. В честь капитана и учитывая склонность лодки к различным историям, я переименовал ее в «Прочитанный роман». Я подумал, что капитану такое название должно было понравиться.
Бо́льшую часть времени я провожу на второй лодке. Двадцатичетырехфутовая «Джоди» называется так по причинам, которые важны для меня. Если вы не любитель рыбалки, то вам, скорее всего, эта лодка не понравится. Она создана рыбаком для рыбаков. Она уже многое повидала. Мы с ней рыбачили в Южном Техасе, Луизиане, Ки-Уэст, на Багамах, в Матансасе, на Си-Айленд и в Чарлстоне. Но в основном мы с ней находимся в водах Десяти Тысяч островов. В результате я редко бываю более чем в двух-трех часах хода от Майами. Все зависит от миграции рыбы. Если стофунтовый тарпон появляется в водах Матансаса или возле острова Си, то туда мы и отправляемся.
Такая погоня за рыбой означает, что я редко остаюсь на одном месте дольше недели. Всегда есть места, где рыбы больше, и такие места, где ловить ее лучше. За долгие годы я выловил десятки тысяч штук и понял, что если рыба не клюет, то либо я не нашел наживку ей по вкусу, либо бросил ее не в том месте. Поверьте, рыба всегда клюет. Это рыбак ошибается, а не рыба.
Полагаю, некоторым это покажется странным, но мне нравится жить на лодке. У меня нет газона, который нужно косить, нет налогов на недвижимость, нет и постоянного адреса, потому что он меняется каждые несколько дней. Если я не продаю то, что я не ем, то моих ловушек для крабов, случайной работы для Стеди в церкви и ремонта лодок за наличные в Чоколоски мне хватает на жизнь.
* * *На рассвете я не спал. Одна нога свисала из гамака. Я слегка покачивался. На груди – книга. На моей лодке полно книг. Их тысячи. Они лежат, словно дрова в поленнице. На моем пути не остается ни одного букинистического магазина, в который бы я не зашел. С другой стороны, у меня нет телевизора, я не читаю газет, не выписываю журналов, не слушаю радио. За последние десять лет я говорил только с одним значимым для меня человеком. Но не считайте, что у меня нет друзей – их у меня сотни. Все они живут на страницах книг.
Меня коснулся бриз. Не слишком холодный, но и не горячий. Я вылез из гамака и потянулся, глядя поверх отмели на первые проблески дня, и один из десяти миллиардов болотных москитов из Эверглейдс ужалил меня в ухо. Раньше я их убивал. Теперь они садятся, кусают, напиваются крови и улетают прочь.
Сунув ноги в шлепанцы, я повесил на шею солнцезащитные очки для рыбаков «Коста дель Марс». Ловить рыбу накидной сетью ужасно трудно, если не видишь, что под водой. Очки в этом помогают. Думая, что Стеди, должно быть, голоден, я схватил накидную сеть и проверил, нет ли в ней дыр. Я потратил шесть месяцев, чтобы ее сплести, поэтому с особым трепетом отношусь к починке. Обнаружив два неровных разрыва, я их зашил. Я прыгнул в «Джоди» и направился к более быстрому течению с подветренной стороны острова Боунфиш. Ветер дул мне в лицо, и я повернул бейсболку козырьком назад. Одна рука – на руле, другая – на дросселе, вокруг стекло. Это было одно из моих любимых мест. Перед тобой… все возможности. Все будущее. Позади тебя… глубокая рана, которая заживает. Прошлое, которое быстро забывается.
Я выключил двигатель, прошел на нос, изучил поверхность воды и бросил сеть. Под ней сразу забилась рыба – с первого заброса я наловил на завтрак. Четыре форели ели наживку. Две форели я бросил обратно.
От безмятежности воды я вернулся к звяканью тарелок и грохоту кастрюль. Добавьте к этому крики очень рассерженной женщины. Я привязал «Джоди», спустился на «Прочитанный роман» и обнаружил, что мои гости разгромили практически все, чем я владел. Стеди пытался успокоить ярость Кейти, но, судя по осколкам тарелок и стаканов, окружавшим ее, у него это не слишком хорошо получалось. В одной руке она держала сковородку, остановившись на половине фразы о том, как она сюда попала, и ткнула ею в мою сторону, как только я вошел.
– А это еще кто?!
Стеди негромко ответил:
– Этот парень спас тебе жизнь и привез нас сюда. – Он указал себе под ноги. – Это его лодка.
Кейти услышала сказанное, но эти слова лишь подлили масла в огонь ее гнева: она сделала шаг назад и швырнула сковородку в меня.
– Зачем? – требовательно поинтересовалась она.
Сковородка задела мое плечо, вылетела в дверь каюты и плюхнулась в воду за моей спиной. У Кейти покраснело лицо, на правом виске выступила вена. Она истекала потом. Верхняя губа дергалась.
– На что ты смотришь? Что тебе нужно?
В ней, пожалуй, было пять футов и половина дюйма [9]. Черты лица четкие. Большие круглые выразительные глаза. Ее тело выдавало занятия йогой, аэробикой и пилатесом. Джули Эндрюс плюс Одри Хепберн, капелька Софи Лорен и Грейс Келли для остроты, а еще отвага и повадки той дамочки из «Терминатора», Линды Гамильтон.
Я посмотрел на Стеди, когда пластмассовая тарелка пролетела над моей головой, а за ней последовала полная бутылка воды. За последние десять лет я потратил немало времени, вешая на все открытые места на стенах каюты книжные полки и заполняя их книгами. Старая привычка. Учитывая количество романов на полках над ее головой, Кейти не могла не обратить на них внимания. Она вытащила «Старика и море» и «Графа Монте-Кристо» в твердом переплете. Я бы не имел ничего против, если бы она отправила в воду все чашки и плошки, которые у меня были, но книги – это совсем другое дело. Она подалась назад и метнула обе книги сразу. Я проявил ловкость и отбил их. Издания упали на пол, я их подобрал и сунул себе под мышку. Потом я поднял руки вверх, останавливая ее. Кейти как раз потянулась за «Отверженными». При виде содранной кожи и кровавой корки на моих ладонях она замерла, подняла бровь.
– Что у тебя с руками?
Ей ответил Стеди: