Зимний цветок

Но нейтральный тон убил всю радость от похвалы.
– Я знаю, что получилось тесно, но мне хотелось забрать свои вещи, пока в особняк не въехали новые жильцы.
Пруденс сама не могла понять, за что извиняется. Разве плохо попытаться сохранить свое имущество?
– А я думал, что вашу мебель перевезли в Саммерсет.
Эндрю снял пиджак и передал жене, чтобы та повесила на колышек у двери.
– Мои вещи оставили в Лондоне, – тихо ответила Пруденс. – Думаю, лорд Саммерсет не предполагал, что я задержусь у них надолго. – Она замолчала, чтобы дать обиде улечься, и продолжила: – Чемоданы я отнесла на чердак. Мне все равно не нужно столько одежды.
– Точно. Вряд ли нас завалят приглашениями на балы.
Пруденс почуяла скрывающуюся за шуткой горечь.
– Ну и отлично, – ответила она, стараясь не показывать обиды. – Иначе придется ломать голову, как отпарить твой парадный пиджак. Чаю хочешь?
– Ага.
Эндрю легонько сжал на ходу ее руку, и Пруденс поняла, что муж стыдится своих колкостей. Тем не менее она не могла выбросить из головы опасения, что зависть к полученному воспитанию будет омрачать всю их совместную жизнь. Что поделать, извиняться ей не за что.
– Умираю от голода. Ты не заглядывала по дороге в продуктовую лавку?
Пруденс поставила на плиту чайник и покраснела:
– Времени не было. Пришлось сначала все упаковывать, потом переносить сюда и расставлять. Можно спуститься в бар и заказать запеканку с мясом. Только сегодня! – быстро добавила она при взгляде на лицо мужа.
Он и так считал ее транжирой, но Пруденс действительно старалась экономить. Просто ей тяжело давалось думать о деньгах. К тому же готовая запеканка поможет оттянуть признание, что Пруденс даже не представляет, с какой стороны браться за сковородку. Эндрю полностью разочаруется в ней, когда узнает, что его молодая жена вовсе не умеет вести домашнее хозяйство. Они женаты всего несколько недель, а ей уже приходится изо всех сил скрывать свои недостатки.
Эндрю присел в изящное, обитое атласом кресло, что когда-то стояло перед камином в спальне. Пруденс считала, что нашла креслу прекрасное место рядом с плитой, но длинные ноги ерзающего на краешке мужа выглядели комично.
– Господи, я и забыла, какой ты высокий. Прости. Давай принесем из спальни старое кресло.
Эндрю с гримасой оглядел себя.
– Да уж, – согласился он и отправился в спальню за старым клубным креслом, что прилагалось к квартире. – Этот стульчик годится только на то, чтобы радовать глаз.
– Как и твоя жена, – прошептала себе под нос Пруденс.
– Что ты сказала?
– Ничего.
Пока муж устраивался поудобнее в просторном кресле, она заварила чай.
Эндрю протянул заработанные за день деньги, и Пруденс в недоумении уставилась на горстку монет.
– Мама всегда держала деньги в треснувшем кувшине на полке. Думаю, нам следует так же поступать с мелочью, которую не собираемся класть в банк.
Пруденс кивнула и закинула монеты в белую стеклянную вазу на обеденном столе. За окном с грохотом прокатил пожарный автомобиль, и Эндрю вздрогнул:
– Боюсь, я никогда не привыкну к шуму.
– Привыкнешь.
Она присела с чашкой к обеденному столу и принялась думать, о чем бы завести разговор. Она вышла замуж потому, что Эндрю поразил ее своей добротой в пору, когда практически все вокруг относились к ней с изощренной жестокостью. Пруденс упрямо выпятила подбородок. Все получится. Глупо отрицать, что свадьбу сыграли поспешно, но она не слепая. Она выбрала мужа за проявленную заботу и вдумчивость, а еще потому, что однажды тот публично вступился за ее честь, не боясь последствий.
– Завтра пойду за покупками. Я поставила в спальне у окна старый туалетный столик. Подумала, что получится хороший уголок для занятий. Если тебя не смущают позолота и розочки, конечно.
Она улыбнулась мужу, и тот рассмеялся. Напряжение в комнате развеялось.
– Как-нибудь справлюсь. Насколько мне известно, Евклид и Вергилий не обращали внимания на подобные мелочи, их занимала лишь наука.
Пруденс не переставала удивляться образованности деревенского парня. Он вырос на ферме, но часто убегал к местному ветеринару. Тот обучал смышленого мальчишку и давал читать книги. Пусть она обладала большей эрудицией в вопросах политики, мировых событий и литературы, но в точных науках, математике и географии Эндрю мог легко заткнуть ее за пояс. Молодые супруги завели привычку заходить по воскресеньям в чайную, где читали газету и обсуждали одну за другой все статьи.
В ожидании запеканки Пруденс обдумывала планы на завтра. Возможно, в книжном удастся найти кулинарную книгу и спасти положение. Бар стоял на той же улице, через дорогу от их дома, и Пруденс присела в задней комнате рядом с дверью, помеченной как «Вход для дам». Большое зеркало за стойкой потрескалось, а сквозь прорехи в бархатной обивке стульев проглядывали клочья ваты. Пруденс передала заказ усталой официантке, что обслуживала женский зал, и с любопытством огляделась по сторонам. Как раз заканчивался рабочий день, и мужская половина кипела жизнью, в то время как в небольшом зале сидело всего несколько женщин.
И тут дверь распахнулась и впустила смеющуюся стайку девушек примерно одного возраста с Пруденс. Все они носили простые черные юбки до лодыжек, а из-под зимних пальто выглядывали белые блузки. Строгие деловые шляпки сидели без излишнего кокетства на гладко причесанных волосах. Пруденс старалась не глазеть, как девушки скидывают в тепле пальто и требуют эля. Усталая официантка с их приходом немного оживилась.
– Ну что гогочете, гусыни, – улыбнулась женщина. – Лучше бы дома сидели да заботились о мужьях, чем меня гонять. Все ноги с вами собьешь.
– Ты же без нас заскучаешь, Мэри, сама знаешь, – весело откликнулась одна из девушек.
Пруденс выпрямилась. Какой знакомый голос… Она повернулась и посмотрела на рассевшуюся за соседним столиком группку.
– Мисс Пруденс!
Худощавая рыжеволосая девушка вскочила со стула и подбежала к ней. Прижала к себе в порывистом объятии и тут же отскочила на шаг.
– Ой, простите, мисс! – Веснушчатое лицо залилось краской. – Я так удивилась, когда увидела вас.
– Кейти! Что ты здесь делаешь? Миссис Таннин сказала, что ты уволилась и нашла работу в конторе.
– Да, – гордо улыбнулась Кейти. – Спасибо сэру Филипу, я окончила Школу секретарей и нашла чудесную работу.
Товарки Кейти за столиком зашлись смехом.
– Кейти все еще думает, что это хорошая работа! – со смехом воскликнула одна из них.
– Потому что она новенькая, – откликнулась другая.
– Уж получше, чем выносить горшки за надутой знатью, – заявила третья, смерив Пруденс наглым взглядом.
Пруденс покраснела. На миг ей почудилось, что она снова в Саммерсете и прислуга высмеивает ее за принадлежность к высшему обществу. К черту! У нее было счастливое детство. Скорее всего, эти женщины не могли и мечтать о подобном. Она не собирается о нем жалеть, даже если теперь никто не принимает ее за свою. Она выпрямила плечи и буравила взглядом черноглазую нахалку, пока та не отвела глаз. Затем повернулась к Кейти:
– Значит, тебе нравится работа? Ты живешь поблизости?
Она не выдержала и обняла бывшую служанку. Из глаз покатились слезы. В отличие от Саммерсета, в доме сэра Филипа к прислуге относились как к ценным и уважаемым работникам, и Пруденс всегда симпатизировала Кейти, хотя и не общалась с ней так близко, как Виктория, однако сейчас встреча ужасно ее обрадовала.
– Я переехала к матери, поближе к конторе, – закивала Кейти. – Теперь мама может не работать и заниматься домом. Подруги снимают у нас комнаты. Все довольны. А вы как? Что вы делаете в Кэмден-Тауне, да еще в баре?
Кейти будто только сейчас осознала, где находится, и изумленно уставилась на Пруденс, хотя, судя по поведению официантки, сама частенько заходила сюда с подругами.
– Мой муж готовится к экзаменам в Королевском ветеринарном колледже. Сейчас мы сняли квартиру в Кэмдене, чтобы не приходилось далеко ходить на занятия.