Зимний цветок
– Не глупи. Конечно, я тебе помогу. Иначе какой из меня друг?
Виктория с облегчением вздохнула. Безусловно, она бы и сама справилась, но с участием Кита все сложится намного проще и веселее. Трудно поверить, что они знакомы всего несколько месяцев. Кит занял в ее жизни место, где раньше обитали Ровена и Пруденс, – ведь одной больше нет рядом, а вторая с головой погрузилась в пучину грусти, и порой Виктория забывала, что у нее есть старшая сестра. А вот Кит понимал, что можно горевать, но не хоронить себя.
– Не стоит привлекать родственников. Чем больше людей знает, тем выше риск, что секрет выплывет наружу. Завтра я возвращаюсь в Лондон и пришлю тебе записку от имени подруги с просьбой погостить у нее. Кто может тебя пригласить?
Виктория сосредоточенно нахмурилась:
– Присцилла Кингсли. Сейчас она во Франции, но вряд ли тетя об этом знает. Семейство Кингсли пользуется уважением.
– А Ровена?
Ровена даже не заметит моего отсутствия, с горечью подумала девушка.
– Я ей скажу, что хочу навестить Пруденс. Они все еще не разговаривают друг с другом, так что проверить сестра не сможет.
– И где ты собираешься остановиться? Я не смогу тебя принять. И недели не пройдет, как матушка нас обвенчает. В хороших отелях тебя могут узнать. А в пансион я тебя не пущу.
– Неужели! Гляньте-ка на блюстителя хорошего тона! – откинувшись на спинку кресла, насмешливо протянула Виктория. – Ведь молодая женщина в пансионе – это так неприлично!
Кит покрылся красными пятнами, почти под цвет волос.
– К черту приличия! Там небезопасно, а это совсем другое дело. И вообще, тебе нужна помощь или нет?
Виктория закатила глаза:
– Я поживу у Кейти. Мы вместе учились в Школе секретарей мисс Фистер. – Зная, как в Саммерсете относятся к слугам, она не стала добавлять, что Кейти работала горничной в доме Бакстонов. – Напишешь письмо. Пусть приглашение будет через неделю, а я напишу Кейти. В Лондон поеду на поезде.
На губах Виктории заиграла улыбка, и сердце запело от предвкушения. Долгие годы с ней обращались как с болезненной младшей сестрой. Но теперь появился долгожданный шанс доказать родным – и, что важнее, самой себе, – что она способна на большие поступки.
На следующее утро она отправила письма Кейти и мистеру Герберту, оделась в теплую одежду и завернулась в длинный шерстяной плащ. Виктория была умной девушкой и понимала, что отправляться в приключение, не посвятив никого в свои планы, опасно. Есть один человек, которому можно рассказать все без утайки, и даже мерзкая погода ее не остановит.
На лестнице она столкнулась с кузиной. Элейн заранее переоделась в бледно-розовое платье к чаю и держала в руках мягкую мохеровую шаль.
При виде Виктории Элейн взметнула брови:
– Только не говори, что собралась прогуляться. Там холодно, вот-вот начнется снегопад. Пойдем, свернемся клубочком в гостиной у камина. Будем читать, сплетничать и нежиться как кошки.
Предложение звучало соблазнительно, но Виктория хотела добраться до няни Айрис и вернуться обратно, пока погода не ухудшилась.
– Я скоро вернусь, и будем бездельничать до вечера. Обещаю даже сыграть с тобой в шашки. Мне нужно к няне Айрис. Я быстро.
– Как пожелаешь. Смотри не замерзни, малышка.
На полдороге Виктория уже пожалела о собственном упрямстве. Коттедж стоял в каких-то двух милях от особняка, и она часто наведывалась туда, но почему сегодня ей не пришло в голову попросить шофера отвезти ее? Виктория чувствовала, что дышать становится тяжело – тяжелее, чем можно списать на усталость от прогулки. Няня Айрис сразу же стянула с нее плащ и усадила у огня в удобное кресло-качалку.
– Господи боже, дитя, о чем ты думала, когда вышла из дома в такую погоду?
Виктория сморщилась, но не смогла набрать достаточно воздуха для язвительного ответа. Легкие сжимал холод, а горло сужалось, как игольное ушко.
И почему она постоянно забывает брать с собой ингалятор?
– Держись. Принесу настойку.
В ярости от собственного бессилия, Виктория закрыла глаза и принялась отсчитывать промежутки между вдохами, как учил доктор. Хотя порой ей казалось, что упражнение скорее помогает справиться с паникой, чем действительно останавливает приступ. Девять… Десять… Одиннадцать… Виктория по-прежнему втягивала воздух с великим трудом. Иногда ее охватывал страх, что один из приступов закончится смертью. Виктория изо всех сил зажмурила глаза, чтобы отогнать страшную мысль, боролась с нахлестывающей паникой и продолжала размеренный отсчет. На каждый четвертый такт приходился неглубокий вдох.
Не прошло и минуты, как вернулась няня Айрис и подсунула ей под нос дымящуюся паром чашку.
– Пей! – приказала она.
В ноздри ударил горький запах, и Виктория непроизвольно отдернула голову.
– Прекрати вести себя как ребенок, – заворчала няня.
От удивления девушка послушно сделала глоток, но не смогла сдержать дрожь, когда язык обожгло едким вкусом.
– Уж извини, не успела приправить отвар мятой и медом, но ты уже большая девочка. Так что пей, – хмыкнула пожилая женщина.
Виктория послушалась и глоток за глотком выпила весь напиток. Дыхание постепенно вернулось в норму. После приступа всегда кружилась голова, но сейчас девушка не чувствовала себя разбитой, как после ингалятора.
– Что вы туда намешали? – спросила она, когда смогла говорить.
– Лакрицу, мать-и-мачеху, куркуму и редкое растение с американского запада, гринделию.
Виктория посмотрела на вываренные листья на дне с толикой уважения:
– И откуда вы знали, что отвар мне поможет?
– Милочка, я изъездила весь мир. Мои познания простираются далеко за границы Суффолка, к тому же у меня много друзей из разных стран. Я отправила письмо знакомой из Америки, описав твое состояние, и она прислала мне семена и немного листьев этого растения.
Виктория протянула руку и погладила старую няню по щеке:
– Поверить не могу, что вы пошли на такие хлопоты ради меня. Спасибо.
Няня Айрис прочистила горло и забрала из ее рук чашку:
– Это не значит, что тебе можно выходить из дома без лекарства и ингалятора. Ты уже не ребенок. Может случиться, что некому будет срочно приготовить отвар.
Виктория пристыженно кивнула. Она пережила прошедшие со смерти отца месяцы отчасти благодаря знакомству с няней Айрис и Китом. Старая женщина прожила свою жизнь так, как девушка могла только мечтать, – смело и независимо. Когда-то она растила юное поколение Бакстонов, но после смерти маленькой Халпернии, поздней сестры сэра Филипа, покинула особняк. Отправилась путешествовать по свету, преподавала английский в далеких странах и наконец вернулась домой, чтобы провести старость в кругу семьи. Насыщенная жизнь, не связанная заботами о муже и детях. Виктория мечтала прожить свои годы так же.
Приступ миновал, и девушке не терпелось рассказать няне Айрис о грядущем приключении, но неожиданно у нее зародились сомнения. Виктория знала, что няня Айрис переживает за нее. Как она примет известие, что Виктория собирается сбежать в Лондон на неделю? Лучше слегка подкорректировать рассказ, для верности.
– Помните ту статью, что у меня купили для «Вестника»? Я приносила вам показать.
– Помню ли я? Конечно помню. Как раз на днях рассказывала о ней брату!
Женщина прошла в кухню и вернулась с чашкой чая и тарелкой печенья:
– Ешь. Так скорее избавишься от привкуса.
Виктория с удовольствием отпила чаю.
– Я послала редактору еще одну статью. – Она подождала, пока няня устроится за столом напротив, и продолжила: – Она ему тоже понравилась. Он не сказал, собирается ли ее опубликовать, но повторил приглашение встретиться. Так что на следующей неделе я еду в Лондон!
Няня Айрис потрясенно распахнула глаза:
– Ты думаешь, это мудрое решение?
– Конечно мудрое, – нахмурилась Виктория, так как не ожидала подобной реакции. – Редактор дважды просил о встрече.
– Нет, моя милая, – покачала головой няня Айрис. – Он просил В. Бакстона. Не тебя.