"Малышка Гретхен" (СИ)

Рейф выпал в реальность не то чтобы внезапно, скорее, по частям. Сначала ощутил, что под спиной скомкавшееся одеяло, затем почувствовал на себе тяжесть чужого тела и легкие, почти невесомые влажные касания губ у виска. И только потом дискомфорт в анусе, в котором все еще находился посторонний член. Сучонка стоило бы вышвырнуть вон, наложить дисциплинарное взыскание и передать в вышестоящие инстанции, только с формулировкой провинности возникла неувязка. Рейф пошевелился, чужой, мягкий уже член выскользнул из растраханного очка, внутри сразу стало пусто и холодно.
— Ты в меня кончил, что ли, придурок? — вяло поинтересовался он, потому что возмущаться и скандалить было откровенно лень — оргазм выпил все соки.
— Прости, — повинился Нотэм и полез целоваться.
Рейф вяло сопротивлялся, отворачивал лицо, но Нотэма это не смущало, он упорно слюнявил все подряд: ухо так ухо, висок так висок.
— Хватит! — Рейф, наконец не выдержал, отпихнул засранца и сел. Голова кружилась, перед глазами плавали мутные пятна, а сидеть так и вообще было тяжело, причем не столько от неприятных ощущений собственно в заднице, сколько от слабости и общего состояния нереальности, как будто он находился в двух параллельных пластах реальности. Пришлось лечь обратно, Нотэм подвинулся, извернулся и как-то неожиданно удобно подкатился под бок.
«Убью», — подумал Рейф и закинул ногу ему на бедро. Думать и анализировать, что такое на него нашло и как так получилось, было лень. Нотэм пах разгоряченным мужским телом, и Рейф подозревал, что и сам благоухает так же, если не хуже, но это его не волновало — бывало и хуже, если вспомнить общежития летного училища или кадетского корпуса. Глаза закрывались сами собой.
— Прости, — снова повторил Нотэм, погладив его за ухом, судя по ощущениям, согнутым указательным пальцем.
«Придурок», — Рейф то ли подумал, то ли сказал вслух.
Рядом с теплым телом было уютно, и если бы это тело не вздыхало шумно и не совершало лишних телодвижений, то было бы совсем хорошо. Выставить бы его из каюты да поспать, но какой-то внутренний протест не давал этого сделать. И толика здравого смысла, наверное. Отправлять шустрого техника восвояси могло оказаться не самым удачным решением, он мог вполне поделиться впечатлениями с командой. Не то чтобы Рейф стеснялся того, что переспал с подчиненным или того, что был снизу, но для поддержания образа сурового капитана так вести себя не стоило. Нотэм опять прерывисто вздохнул, кашлянул и снова вздохнул.
— О чем ты думаешь? — спросил Рейф, все эти нервные звуки под боком раздражали, а их источник явно требовал внимания.
— Думаю, ждать ли мне предложения руки и сердца или все-таки сделать его самому.
Рейф от возмущения подавился воздухом, долго кашлял, вытирал выступившие слезы и готовился сказать мерзавцу, чтобы тот прощался с военной карьерой, но громкий вой тревожной сигнализации спутал все планы — «Малышка Гретхен» была в опасности.
========== Глава 4 ==========
В рубке бледный Инге Турнбьёрнсен грыз фалангу указательного пальца и пытался считать с покрытого иридисцентной пленкой экрана хоть какую-то информацию. Рейфу хватило беглого взгляда, чтобы понять — бесполезно. Радужные разводы, как цвета побежалости в нагретой без меры кастрюле, надежно скрывали пульсирующие цифры и нервно дергающиеся графики.
— Капитан! — помощник вскочил, отдал честь и уставился со щенячьей надеждой в глазах на Рейфа.
— Ну?
— Мы столкнулись с неизвестным физическим явлением, — дипломатично изложил масштабы жопы Турнбьёрнсен.
Рейф вздохнул. Хотел было присесть на заботливо подставленное искином кресло, но не решился — надетый в спешке на голое тело рабочий комбинезон вряд ли обладал хорошими влагозащитными свойствами, а демонстрировать характерное пятно на заду он не был готов. Рейф оперся обеими руками о край консоли, затем одним пальцем потрогал палево-золотисто-розовые разводы, отчего по поверхности побежали концентрические круги, как от брошенного в воду камня.
— На проделки искина не похоже, — сказал первый помощник. — И это, капитан, команда интересуется…
 — Канал червоточины сжимается, — озарение пришло внезапно, и Рейф не удержался — произнес вслух.
— Как?!
— Как пищеварительный тракт у какой-нибудь рептилии, — подумав, ответил Рейф. В биологии он не был силен, но другой аналогии на ум не приходило. — Нас пытаются либо переварить, либо выплюнуть, — пошутил он.
— И?
Рейф забылся и собрался было устроиться в кресле, но неприятные ощущения в пояснице заставили поморщиться, так что, мысленно чертыхнувшись, он остался стоять.
— Что и? Мы можем ничего не делать в надежде, что обшивка и наружные системы выдержат возросшее давление, или попытаться выскочить, разогнав движки до максимума и даже больше.
— Давление?
— Воздействие, — раздраженно поправился Рейф. — Но оба варианта одинаково непредсказуемы. Команде объяви готовность номер один.
Помощник хотел что-то сказать и даже открыл рот, но Рейф уже отвернулся и сделал вид, что изучает последние данные. Он знал, что объявлять какую бы то ни было готовность бессмысленно, разве что готовность умереть, но такого пункта в инструкциях и циркулярах быть не могло. Все эти лишние телодвижения всего лишь дань неспокойной совести, пена на гребне волны. Турнбьёрнсен, наверное, понял это сам и занялся делом. Рейф мучительно ощущал каждую уходящую секунду, но не мог принять решение — ответственность давила, а нестерпимое желание жить заставляло метаться в поисках выхода.
— Капитан?! — поторопил его помощник.
Рейф сжал зубы, не желая отвлекаться. Управлять кораблем и в спокойной обстановке было непросто, а сейчас и подавно.
— Капитан? — Рейф резко обернулся на другой голос, младший палубный техник стоял рядом и смотрел на него с тревогой из-под своей дурацкой челки.
— Посторонние в рубке! — рявкнул помощник и стал приподниматься из кресла.
Рейф невольно посмотрел на губы, которые еще недавно целовал, воспоминание оказалось быстрым и острым, как удар кинжала, и столь же неожиданно-неуместным. Горло сжало спазмом и при всем желании он не смог бы выдавить из себя ни слова. Пришлось взять Нотэма за предплечье, чтобы вывести вон и не доводить первого помощника до греха. Едва пальцы коснулись чужой теплой кожи, как Рейфа накрыло.
По молодости, еще до поступления в академию, у него была идея фикс — перепробовать все, что нельзя. Насчет «всего», конечно, не получилось, но было дело, что и напивался до бесчувствия, и табак курил, да и не только табак… И вот то, что происходило с ним сейчас, до ужаса напоминало приход от полулегального стимулятора, который подсунул какой-то мимолетный приятель, имени которого Рейф уже и не помнил.
Он стал кораблем… Неповоротливой махиной, напичканной новейшей техникой под завязку. Человеческие ощущения мешали, сбивали с толку, и он без сомнений и колебаний отринул их. Он стал кораблем. Стремительной машиной, пронзающей пространство и время. Чувствовал напряжение генераторов в моторном отсеке, щекотку пробегающих сигналов по нейросети, нечто похожее на невнятное раздражение по внешней обшивке; и все эти неявные, но стойкие ощущения заглушало всепоглощающее чувство всемогущества. Он-корабль мог все. Разогнать движки, обойдя ограничители? Легко! Искривить пространство в червоточине? Запросто! И даже попасть в точку выхода не с долей вероятности, а с минимальной погрешностью? Элементарно!
Хлесткая пощечина безжалостно вернула его в реальность. Рейф словно очнулся, выдернутый из блаженных фантазий. Щека горела, в ушах стоял надоедливый звон, и он потянулся к лицу, но рука замерла на полпути как чужая, как будто ей управлял кто-то другой.
— Приди в себя! — Нотэм тряхнул его за плечи.
— Капитан?! — помощник отодвинул стул и бросился на помощь.
— Все в порядке, — с трудом выдавил из себя Рейф, отводя глаза от прожигающего взгляда Нотэма. Разбираться с рукоприкладством он не собирался, по большому счету, этот сукин сын помог, пусть и выбрал не самый однозначный метод. Рейф мотнул головой, окончательно прогоняя туман из головы. В реальности времени прошло немного, от силы несколько секунд, раз Инге едва вылез из своего кресла. И это было хорошо, потому что ситуация уже была критическая. Помощник что-то сердито говорил рядом, Нотэм вяло огрызался, но сам Рейф был занят тем, что показывала консоль, и для наглядности даже вывел над ней объемное изображение, которое не радовало совсем. К счастью, помощник стоял спиной и ничего не видел. Зато Нотэм косился то на него, то на обезумевшие показатели, и в глазах его Рейф видел отчаяние, надежду и черт его знает что еще. Почему-то на ум пришло раскаяние. Рейфу захотелось подбодрить Нотэма, и он подмигнул ему, прежде чем совершить самый безумный поступок в своей жизни — времени на раздумья, а тем более на обсуждение уже не было.