РПЛ 3 (СИ)

-Да какие у нас с вами могут быть общие дела?.. – не удержалась я от дерзости, придя к очевидному выводу: и эту свинью нам подложило треклятое колдовство.
-Цыц! – прикрикнул на меня один из братцев, и подтолкнул ко мне миску, указывая на то, что рот мне нужно занять едой, а не разговорами. – Не нами решено, что помощи нужно искать здесь и сейчас.
-И что за помощь вам нужна, милостивые судари? – кротко вопросил Хорвек.
-Не та, о которой просят громко, - проворчал громила, которому, однако, пришлось по душе вежливое обращение: не так уж часто подобных людей именовали сударями – скорее, проклинали сквозь зубы или грозили виселицей, если на то доставало храбрости. 
Служанка, которая как раз поднесла нам кувшин с вином, поспешно повернулась, и, путаясь в юбках, припустила к кухне. Должно быть, братцев здесь хорошо знали и не желали выказать даже тень признаков любопытства к их делам.
-Я – Хобб, - назвал себя старший и кивнул на брата, сидевшего по его правую руку. – Этого кличут Тартином, а младший наш – Доннем, и все мы – Орвильны-младшие. Слыхали про Орвильнов из Асмалло?
-Не имел подобной чести, - отозвался Хорвек все с той же безукоризненной любезностью, и назвал себя, с едва заметной насмешкой прибавив, что вряд ли его имя о чем-то кому-то может сказать.
-Стало быть, ты приехал из дальних краев, - в голосе Хобба Орвильна угадывалась гордость за свое семейство, хоть слава его наверняка была дурной как сорная трава. – Здесь эти имена знает каждый!.. 
-Так что же вам понадобилось от меня, славные Орвильны? – демон наконец-то посмотрел прямо в глаза Хоббу. – Я никому не отказываю в той помощи, что мне по силам.
Орвильны расхохотались, и посуда на столе заплясала от этих громовых раскатов: братьям, видимо, показалась забавной мысль о том, что кто-то может подумывать об отказе в ответ на их просьбу.
-Чудной ты человек, - добродушно сказал Хобб, утирая глаза. – Ладно же, слушай. Не так давно преставился наш отец – Фаррад Орвильн, старый мошенник. Свет мало видывал таких проходимцев!.. Странный он был человек, и водилось за ним немало черных дел. Нас, сыновей, он недолюбливал и прогонял по очереди из дому, едва только ему казалось, что мы можем сами раздобыть себе пропитание. При нем оставались только девчонки, наши сестры. Вот в них он души не чаял, оберегал от чужих взглядов и не разрешал шагу за порог ступить. Между собой мы решили, что все свое богатство наш старик разделит девкам на приданое, а нам останется только зубами щелкать. Оттого-то мы с малых лет жили своим умом и своими силами – и пусть только кто-то посмеет сказать, что братья Орвильны не поймали удачу за хвост!.. А у старого хрыча ничего не вышло из этой затеи – сестры наши, одна за другой, умерли молодыми. Ни одной не успело сравняться восемнадцать лет – всех прикончила болезнь…
Тут мне показалось, что младшего брата, Доннема, эти слова заставили помрачнеть. «Хоть кто-то из вас, Орвильнов-младших, любил своих сестер», - подумала я, с неприязнью покосившись на Хобба-рассказчика. 
-…Когда до нас дошла весть, что и Шилья отправилась на тот свет, - продолжал он, - мы решили навестить старого Фаррада, чтобы спросить, не желает ли он вспомнить, что у него имеются еще и сыновья. Но он на порог нас не пустил, на склоне лет вконец ума лишившись. Только и кричал в окно, что детей у него нет, и нас он знать не знает. Я тогда, помнится, крикнул в ответ, что еще похороню его, чтоб не тратиться на гроб, в одном из тех сундуков, которые стоят в подполе, набитые серебром и золотом. И как в воду глядел – через пару дней скряга сломал себе шею, свалившись с лестницы. Да вот только незадача – деньжат мы так и не нашли. 
-Так может их и не было? – равнодушно предположил Хорвек.
-Ха! – вскричал Хобб. – Не знал ты нашего папашу! Четверть века тому назад в этих краях не было ростовщика, богаче его. У порога Орвильнов били поклоны знатные господа со всех концов южных земель. А затем его одолела душевная хворь и дело окончилось тем, что он прикупил дом на окраине города, а затем еще и старую водяную мельницу. Никто не видел, чтобы он туда ходил, но ночами многие видели огонь в окнах. Сестры молчали, точно в рот воды набрав, но мы-то знали, что старик промышляет нечистым делом. И богатство его от того только возрастало. 
-Однако, оставить вам наследство он не пожелал, - заметил Хорвек, слушавший эту историю чуть внимательнее, чем обычно. – Почтенные братья Орвильны, вот что я вам скажу: продайте дом и мельницу, ежели на них найдутся покупатели, разделите выручку между собой и живите, как прежде. Волю мертвых нарушать не стоит.
-Воля! – еще громче вскричал Хобб и врезал кулаком по столу. – Знаем мы эту волю! Тартин, а ну-ка дай сюда эту бумаженцию!
Орвильн-средний вытащил откуда-то измятый свиток, который Хобб с заметной злостью развернул, не щадя бумаги. 
-Вот его воля! – рявкнул он, тыча пальцем в буквы. – Там написано, что деньги мы получим только если кто-то из нас проведет ночь на мельнице! Поверенный отдал нам завещание, и сказал, что Фаррад написал его аккурат после смерти Шильи. Знал, бесова душа, что мы придем за наследством!
-Стало быть, ваш отец припрятал золото, - рассудительно ответил на это Хорвек. – И если предполагается, что после выполнения его условий, богатства эти нужно вам передать, то…
-Уж будьте покойны, поверенный – почтеннейший господин Новилль, - готов был и с душой расстаться, когда мы за него взялись, - мрачно хохотнул Хобб. – Однако о золотишке старого Фаррада ничего не сказал. Только плакал да повторял, что старик просто-напросто отдал ему это письмо, ничего не объясняя.
-Так кто же покажет вам, где спрятано золото, если поверенный ничего не знает? – не смолчала я, поддавшись невольному любопытству.
-Покойник и покажет, - пробурчал Хобб, вжимая голову в плечи и оглядываясь по сторонам. – Говорю же – Фаррад рехнулся под старость, и могу ручаться, что истинная причина – нечистая сила, с которой он завел дружбу. Я помню его черные книги – старые, окованные железом. Кто-то оставил их в залог и не вернулся, а папаша повредился умом, их читая. Никому не позволял к ним притронуться. После его смерти мы перевернули дом вверх дном, чтобы отыскать их и сжечь, но книги пропали, как и золото. Если отец сказал, что отдаст нам свое богатство, когда один из нас переночует на мельнице, то так оно и есть.
-Пожалуй, вам стоит попробовать. Ваш отец по этим рассказам рисуется человеком… э-э-э… весьма принципиальным, - согласился демон. – При подобных обстоятельствах разумнее было бы отказаться от наследства, но раз вам так хочется его заполучить…
-Ха! – еще громче вскричал Хобб, а братья его вразнобой пробурчали что-то бранное. – Думаешь, мы настолько глупы? Соваться ночью на мельницу, где старый чернокнижник обстряпывал свои делишки?.. Кто же не сообразит, что добром это дело не закончится?! Для начала мы заперли на мельнице собаку, и презлющую. Поутру оказалось, что пса разорвали на кусочки, словно там волчья стая пировала. Я предложил щедрую награду тому, кто проведет ночь на мельнице. Ни один человек не соглашался. В конце концов, мы подпоили одного старого пьяницу, посулили ему золотые горы. Ту ночь он не пережил. От него осталось не намного больше, чем от собаки: бедолагу растерзали безо всякой жалости…
Хорвек вздохнул, показывая всем своим видом, что ожидал подобного поворота.
-…и во всем Асмалло сейчас не найдется сейчас человека, который подойдет к старой мельнице – ни днем, ни ночью, - закончил свой рассказ Хобб.
-Что, безусловно, говорит о наличии здравого смысла у местных жителей, - Хорвек отвечал так, словно не понимал, к чему клонит Орвильн, а вот у меня прошел холодок по спине.
-Ты, чужестранец, сегодня проведешь ночь на мельнице, - объявил Хобб именно то, чего я опасалась. – По всему выходит, что именно ты можешь совладать с тем, что поселилось в ней.
История Орвильнов не понравилась мне куда больше, чем жалобы девиц на безбрачие или крестьянские сетования о падеже скота. Страх перед проклятой мельницей легко потеснил страх перед самими братцами-разбойниками, поскольку с их зверскими рожами я уже немного свыклась, а вот злобный дух, водивший дружбу с покойным стариком Фаррадом представлялся смутно, и оттого пугал вдвойне .