Поствоенный синдром (СИ)

Сергей Скобелев
Поствоенный синдром
Старший сержант Олег Самойлов возвращается в родной город после пяти лет базирования в зонах КТО. Одолеваемый одиночеством и отсутствием перспектив, он получает случайный шанс разобраться, что стало с некогда окружавшими его людьми за долгие годы отсутствия.
Группа автора:  https://vk.com/skobelev_dictatorship
Все события и персонажи вымышлены, любые совпадения с реальными людьми случайны.
  
ПРОЛОГ
 
КАНЛЫЯТ
Таких мест в мире больше не было. Эта дотационная страна как две капли походила на соседние и в то же время абсолютно от них отличалась. Стоило однажды оказаться в Дагестане, чтобы навсегда проникнуться его двуличием. Здесь было в порядке вещей объявлять о региональных успехах на фоне повальной безработицы, говорить о религии мира и хоронить каждый месяц очередного имама, а сыновей собирать в леса — к джамаатам. Тут жили самые свободолюбивые народы, и они же терпели севших на хвост федерального бюджета чинуш, искренне верящих в их спасительную миссию. Дагестан, южный край России, был необычайно тёплым, но его чужеродным холодом обдавало любого иноземца с севера. На его землях веками обитали мудрые гуманные люди, половина которых числилась в пособниках экстремистского подполья.
Старшему сержанту внутренних войск Олегу Самойлову запомнилась архитектура. В оперативных сводках мелькали десятки снимков из Чечни, Ингушетии и всего Северного Кавказа в целом, но все они перечеркивались Дагестаном. Его Олег узнавал мгновенно: по однотипным домам, бедным или богатым, но до тошноты похожим друг на друга, по узким пустым улицам и по той неведомой атмосфере, которую не описать сухими рапортами.
Сегодняшнее утро мало чем выделялось среди всех проведённых в Дагестане за последние пять лет. Разве что не в пример тёплым летним денькам ранние вёсны отличались нестерпимым холодом. Ледяной воздух пронизывал даже сквозь бушлат. Свет восходящего солнца был тусклый, будто сепия, и оттого разобрать мелкий шрифт на бумаге становилось непросто. Ручка в замёрзших пальцах всё норовила черкнуть соседнюю клетку — выше или ниже — отметить галочкой «проверено» другой дом и совсем иную семью. Здесь эта ошибка могла стоить жизни: своей или, скорее всего, чужой и не сейчас. Каждая семья хранила в шкафах целые кладбища. Режим КТО официально снят, но проверка граждан в округе продолжалась третьи сутки. Проезд к небольшому аулу, ближайшему к лесному массиву, заблокировали полицейские машины. Чуть поодаль стоял камуфлированный «Тигр», на котором прибыл отряд Самойлова. Бойцы внутренних войск рассредоточились по посёлку: по двое с автоматами на концах дороги, пролегающей между параллельными рядами одноэтажных домов с крытыми жестяными крышами красного отлива. Ещё две группы по трое шли вдоль аула, проводя паспортный контроль. Сновал в разные стороны участковый, время от времени повторяя в громкоговоритель:
— Уважаемые граждане! Покиньте дома для проверки личности! Паспорта иметь на руках!
Группу, в которой состоял Самойлов, возглавлял командир отряда капитан Пономарёв: высокий, крепко сложенный мужчина с пробором тёмно-русых волос, чуть выглядывающих из-под защитной каски.
— Мухаммедовы, значит? — коротко спросил капитан, сверяя паспорта в руках с двумя дагестанцами, вышедшими за деревянный забор дома. — Чем живёте?
— Города ежжу, базар, — нервно ответил молодой.
— У нас огород, грядки, — добавил отец. — летом торгуем, а сейчас сын в магазине подрабатывает. Проблем с законом нам не надо.
Командир в последний раз бросил взгляд на дом за спинами жильцов, закрыл паспорта и кивнул стоявшему по правую руку Самойлову. Заледеневшими пальцами Олег поставил две галочки напротив фамилий «Мухаммедов». Получились они неровные, как горы Кавказа.
— Хорошо. — Понамарёв протянул документы. — Ничего подозрительного вокруг не замечали? В соседнем доме, например.
Одинокая постройка, следовавшая за жильём огородников, была наглухо зашторена и закрыта. Пустовал дворик: хозяева на досмотр паспортов не вышли.
— Тихие, — глухо ответил Мухаммедов-старший. — Их здесь не любят. Вчера младшая в магазин выходила, и всё.
— Ясно, — кивнул капитан. — Спасибо, можете быть свободны.
Группу прикрывал низенький рядовой Семёнов: единственный из трёх бойцов с укороченным автоматом у бока. Пономарёв и Самойлов были при введённых в испытания пистолетах «Грач», и то зачехлённых. Они направились к зашторенной постройке, осторожно оглядывая крыши и углы воздвигнутых впереди зданий. Всё вокруг внушало недоверие: серое холодное утро, непроницаемость местных жителей, которые, казалось, что-то скрывали, лес в нескольких километрах от аула, где ещё две недели назад коллеги из ФСБ зачистили очередных боевиков. Недавно действовал и отряд Пономарёва: активные мероприятия по последней наводке они отработали позавчера.
— Олег, напомни сводку по семье, — бросил командир.
— Ахроровы. Старшему под восемьдесят, местный аксакал. Среднего мы «приняли» на трассе. Двое сыновей остались, жёны и дочери. Парням от двадцати пяти.
— Товарищ капитан, — осторожно обратился Семёнов, — может, возьмём подкрепление?
— Женщин испугался? — усмехнулся Пономарёв. — Сами проверим.
Солнце постепенно поднималось, отчего серая сепия вокруг мягко переливалась в жёлтую. Под ногами потрескивала застывшая от ночного холода глина, а хрип громкоговорителя прерывало воем ветра. По-хорошему, будить людей в такую рань было бесчеловечно, но в этом регионе России гуманность время от времени выбрасывалась на помойку, да и к фаджру — утреннему намазу — население всё равно просыпалось без каких-либо участковых. Если, конечно, законы веры соблюдались по всей строгости. Как показывала практика, даже фанатикам не чуждо лицемерие, когда правоверные ревнители шариата делали себе поблажки ввиду банальной лени.
Дом Ахроровых от проезжей сельской дороги отделяла узкая тропинка, вытоптанная посреди полупустого садика. Метровой высоты ветхий забор из непокрашенного дерева был закрыт на щеколду с внутренней стороны калитки. Пономарёв нащупал её и оттянул задвижку от петли. Скрипучая дверца подалась вовнутрь. Перед тем, как ступить на чужую территорию, командир внимательно пригляделся к земле в поисках отблесков и других подозрительных признаков спрятанной растяжки. Профессиональная привычка.
— Аккуратно. Никого не пугать, мы просто удостоверяем личности. Но Семёнов, тыл за тобой.
— Так точно, — в подтверждение ответил автоматчик.
Преодолев трёхметровую дорожку, отряд остановился у двери, которую тут же распахнула чернявая девочка десяти лет. Раисат была одной из дочерей застреленного на трассе бандита Аброра Ахророва, месяцем ранее убившего таксиста из Махачкалы. Невысокая, укутанная в платок и шерстяное платье до пят, она со злобой в глазах, будто понимала, кто пришёл на порог, звонко выговорила:
— Бобо плохо. Умирает.
Бойцы переглянулись. Командир чуть наклонился к девчушке и мягко спросил:
— Ты нас пропустишь? Мы поможем.
В ответ Раисат развернулась и побежала вглубь коридора, оставив дверь открытой. Пономарёв, нащупав кобуру, вытянул пистолет и, сняв его с предохранителя, завёл кисть за спину, чтобы не светить оружие. Самойлов убрал военный планшет со списками в кожаную сумку на боку и последовал примеру капитана. Они тихо зашли в дом; Семёнов, нервно оглянувшись, отправился за ними. Внутри было темно, только из дальнего конца коридора струился свет. Там, в самой большой комнате, на узкой кровати у левой от входа стены лежал закутанный в толстое одеяло иссохший старец со смуглой морщинистой кожей. Льняная рубашка на плечах была грязная, воздух отдавал духотой. Узкие губы аксакала шептали что-то склонившемуся над больным молодому мужчине в утеплённой куртке — младшему из братьев Ахроровых. Олегу подумалось, что выйти на паспортный контроль они всё-таки собирались. Вся женская часть сбилась в стайку у дальней стены с зашторенным окном. Пожилая полная женщина находилась дальше всех; загораживали её жена и дочери Аброра, причём Раисат стояла в объятьях матери. Её старшей сестре, укутанной в платок аналогично девочке, было не больше восемнадцати. Все они нервно переводили взгляды с аксакала на вошедших солдат, и лишь чернявая Раисат при этом ухмылялась с нескрываемой детской злобой.