Поствоенный синдром (СИ)

Коррумпированный клерк из домоуправления наспех всучил Самойлову постановление и сбежал вниз по лестнице. К убитому настроению и головной боли прибавилась очередная проблема. Олег нащупал ключ в кармане куртки. Пока проворачивал, осознал, что не пользовался им больше пяти лет. Содрал оклеенную печать и зло скомкал. Широкая дверь со скрипом подалась на Олега, и тот, рефлекторно осмотрев площадку и лестницу, забрался вовнутрь. Воздух в непроветриваемой квартире стоял густой пластилиновой массой, пыль осела несколькими слоями, и, казалось, даже пауки в углах подохли от застывшего в этих стенах времени. Самойлову не хотелось осматривать скудные комнаты, ставшие за год самостоятельной жизни ещё более убогими. Он разулся и скинул куртку прямо в коридоре, не вешая. Электричество не работало. Переместившись к ближайшей шторе сбоку, сержант аккуратно отодвинул край и осмотрел распростёртый внизу двор. Тот находился с задней стороны дома, примыкал к соседней пятиэтажке и был куда шире куска земли между подъездами и стеной. Там умещались в ряд автомобили, гулял подросток с собакой и скучали одинокие скамейки. Никаких опасностей оттуда ждать не стоило.
Раздвинув штору, Самойлов прихватил сумку и побрёл в ванную. Тело требовало смыть ночной переезд и все утренние встречи. Горячей воды, разумеется, ждать не пришлось, но холодная потекла исправно. Раздевшись и ступив на жёлтую эмаль, Олег включил напор в полную силу. Вода была ледяная, но отчего-то старший сержант не чувствовал пронизывающих холодных струй. Весь последний год он с тяжестью думал, каково ему будет вернуться в эти злосчастные стены. Но оказавшись в их вынужденном заточении, понял, что не чувствует ничего. Такая же старая задрипанная квартирка на краю города, разворованная в первые дни отсутствия хозяина, хотя и грабить тут, по сути, было нечего. Опустела? Ему уже приходилось видеть брошенные дома террористов, пустившихся в бега. Не было ностальгии и сожаления — только злость, и не в последнюю очередь на себя.
Натянув одежду из сумки, Самойлов извлёк также бутылёк с таблетками-капсулами. Боль в голове пульсировала всё сильнее, и от неё надо было избавляться. А заодно выпасть из реальности хотя бы на мгновение. Мужчина достал капсулу с порошковидным веществом внутри и проглотил, запив водой из-под крана. Оставив сумку, захватил лишь пистолет с мобильным телефоном и отправился в гостевую. Здесь стоял жёсткий диван с подушкой, укрытый пледом. Отодвинув его и швырнув на край сотовый с горящими цифрами «11:31», Олег тяжело опустился, упёрся локтями в колени и прикоснулся холодным металлическим дулом к виску. Снова появилась рождённая на вокзале мысль: дослать патрон, снять с предохранителя, вжать спусковой крючок… «Не для себя ли оставил, боец?» — вновь спросил полузабытый охранник Григорьев. Самойлов нервно отвёл пистолет от головы, взял в ладони и вгляделся в очертания грациозных линий. Это был двести двадцатый «Sig Sauer», окрашенный в белую сталь со вставками в рукояти под цвет дерева. Происхождение залётного трофея оставалось неизвестным; сержант подозревал в нём контрабанду из Южной Осетии. Магазина хватало на восемь выстрелов «сорок пятыми» — крайне непопулярный для России калибр. Из них остался лишь один патрон. Первая пуля сразила рядового Семёнова, следующие три — старшего брата Ахророва, ещё тройкой Олег убил последнего мужчину в их семье и девушку.
Её звали Зулайхон, и, конечно, она не имела никакого отношения к джамаатам. Выбор, сдаться федералам или уйти в лес, был очевиден, но сделала его не она. В то злополучное утро погибли шесть человек, из них двое героями, а трое — как собаки. Зулайхон не была героем, но и собачьей смерти не заслужила. Сопутствующая потеря, кажется, так это называется. Тогда он не успел её разглядеть, но сейчас видел воочию. Миниатюрная молодая фигура, худое белое лицо в обрамлении платка, длинные бледные пальцы, чёрная смоль глаз. Девушка была красива даже по меркам чужеземца, о родном селе не стоило и говорить. И она умерла.
А когда образ рассеялся, Олег резко подался вперёд от нехватки воздуха. Сердце колотилось так, как ни разу в перестрелках, на шее вновь выпали капли пота. Самойлов нащупал телефон, и тот выдал три часа дня. Одно радовало: головная боль утихла. Его раздражал этот дом, бесило собственное бездействие. Нужно было срочно отвлечься, хотя бы на сегодня. Из всех возможных абонентов в городе он мог набрать наизусть лишь два номера. Первый был под негласным запретом, и его давно следовало забыть, но табуированные цифры, казалось, выцарапали в подкорке иглой. Оставался второй вариант.
Пересиливая сомнения, Олег набрал по памяти номер и вжал дозвон. Когда череда длинных гудков оборвалась тишиной, он коротко произнёс.
— Здоров, брат. Я вернулся.
За пять лет «Аквариум» практически не изменился: те же небольшие столы в два ряда, толстые мутноватые стёкла во всю стену. Появилась барная стойка, стали симпатичнее официантки, но в остальном кафе сохранилось таким, каким было в день проводов. Именно здесь три студента, без полугода выпускники, прощались и обещали собраться через двенадцать месяцев. Не вышло. Их компания была разношёрстной и держалась неизвестно на чём, но в те дни они были уверены друг в друге. Ничего не имевший, кроме отца-алкоголика, Олег перебирался случайными заработками. Лидер коллектива Владислав Грызлов был на порядок успешнее, пусть и не без помощи родителей. Он вровень с остальными «юристами» разъезжал на машине и уже имел некоторые связи по профилю, редко появлялся в стенах альма-матер, но успешно закрывал сессии, не вдаваясь в дебри римского права. Тем не менее, вопрос денег в их компании никогда не поднимался: всем хватало ума вовремя остановиться. В отличие от парней, Катя училась не на юрфаке, а на соседней «Экономике». Она тоже происходила из простой семьи, но хотя бы полной и благополучной. Как и в тот вечер, они сидели за дальним столиком у окна, по разные стороны друг от друга: Катя с Владом и Олег с пустотой.
Влад был высоким широкоплечим блондином. Зрелость пошла ему только на пользу. Сохранив чуть ли не маниакальную харизму, он стал куда деловитее. Синий костюм сидел подстать его фигуре. Катя, чьи длинные русые волосы обрамляли острое личико и спадали на плечи, скромно посматривала на внезапно объявившегося товарища, будто не узнавала. Олегу показалось, что она стала ещё стройнее. Чёрное строгое платье с белым воротником открывало лишь шею и руки.
— Подумать только! — гордо воскликнул Влад. — День как день, клиенты достали, а тут звонок. Он вернулся! И позвонил мне.
Катя кротко улыбнулась и взяла стакан с соком. Зная приятеля, Олег предположил, что эту историю за сегодня она слышала уже раз пять.
— Ты вообще надолго к нам? — продолжил он.
— Уволен в запас, — ответил Олег, ковыряя вилкой кусок мяса.
— К лучшему, — неожиданно бросила Катя тихим бархатным голосом. — Ты на себя не похож… на прежнего. Что там случилось?
— Я не уверен…
— Да брось! — присоединился Влад. — Мы же одна семья, нет?
Самойлов отложил надоевшую тарелку и упёрся локтём в стол.
— Проводили мероприятия. В итоге убили срочника, командира и заложницу. Действовали без прикрытия, не обеспечили себе отход. Косяк на косяке, в общем. Сейчас разбираются. Закроют историю по-тихому, и всё.
— Грустно, — прокомментировал собеседник. — А мы тут пашем. Аудит, консалтинг, адвокатура. Катя вот с финансами работает. Ты ведь тогда нас убил просто. Отмотал весь срок и забрал документы прямо перед выходом. Извини за аналогию. — Влад приторно улыбнулся. — Пять лет ни слова.
— Я бы всё равно не защитился, ты знаешь, — устало ответил Олег. — А то, что не звонил… Не хотел портить нормальную жизнь людям. Слышал от кого-то, у вас срослось.
— Никогда такого не было, — опровергла Катя. — Мы работаем вместе всё время, не более. Кстати, ты с Леной связывался?
— Что? Нет.
— Она молодец. Замужем, докторскую пишет.
— Хватит.