Изгой

— Что ж, Льюис, как ты себя сейчас чувствуешь? — Это был доктор Страчен.
— Спасибо, хорошо.
Джилберт сидел рядом с Льюисом на подлокотнике кресла с цветочным орнаментом на обивке и внимательно рассматривал свои лежащие на коленях руки.
— Позволь представить тебе всех этих людей пугающего вида, — сказал доктор, и Льюис посмотрел на окружавшие его лица.
— Меня ты, конечно, знаешь — а я-то знаю тебя с самого твоего рождения. Этого джентльмена зовут мистер Лайли, он — коронер. Так называют служащих, которые занимаются расследованием всяких происшествий, в том числе и таких печальных, как смерть. С констеблем Уилсоном вы знакомы, не так ли? А это детектив сержант Уайт. Твой папа будет с тобой рядом, и все, что от тебя требуется, — это отвечать на вопросы, которые мы тебе зададим, отвечать спокойно и внятно, и говорить только правду. Тебе все понятно?
Льюис кивнул.
— Боюсь, что тебе нужно сказать «да» или «нет», потому что вот эта леди — стенографистка, и она с помощью этой умной машины будет записывать все сказанное нами, чтобы мистер Лайли мог потом просмотреть это, а она не может записывать твои кивки или качания головой. Договорились?
— Да.
— Давай начнем с самого простого. Как тебя зовут?
— Льюис Роберт Олдридж.
Он ответил так, что Кейт, следившая за происходящим, бросила на него быстрый взгляд.
— Сколько тебе лет, Льюис?
— Десять.
— Хорошо. Молодец. А теперь ответь, ты помнишь, что произошло в четверг? Ты помнишь, что случилось в тот ужасный день?
— Да.
— Ты отправился со своей мамой на пикник, верно?
— Да.
— Куда вы пошли?
— К реке.
— Это ведь довольно далеко, не так ли? Возле места, которое называется Олений парк, рядом с Оверхил-хаус, так?
Кейт ощущала умиротворение и спокойствие. Она думала, нужно ли ей действительно увозить Льюиса с собой в Дорсет, нужно ли ей предлагать Джилберту такой вариант. Так поступили бы многие. Это, возможно, самый лучший выход: не трое мальчишек, а четверо; а Джилберт помогал бы им деньгами.
— Вы хорошо проводили время? Ты купался?
— Да.
— Твоя мама тоже пошла купаться?
— Да.
— Значит, вы купались вместе?
— Нет, я пошел первым.
— А она потом?
— Да.
— Я понимаю, что все это очень тяжело для тебя, Льюис; нам всем тебя искренне жаль. Как ты думаешь, мог бы ты рассказать нам — своими словами, — что случилось с твоей мамой?
Все молча ждали.
«Никто ничего не знает, кроме этого ребенка», — подумала Кейт; она посмотрела на Джилберта, пытаясь угадать, о чем он думает в ожидании ответа. Затем она посмотрела на Льюиса и поняла, что не может оторвать глаз от его лица. Теперь она уже не просто хотела знать. Она должна была все узнать.
— Ты можешь сказать нам, что произошло с твоей мамой? — повторил вопрос доктор. Льюис взглянул на доктора Страчена. — Льюис, расскажи нам, что произошло.
— Он понимает, о чем его спрашивают? — Джилберт, продолжавший сидеть на подлокотнике кресла, подался вперед.
— Мы все должны это знать, Льюис.
— Льюис, ответь нам, пожалуйста.
— Я пошел купаться и пытался там достать руль из остова лодки.
Его отец по-прежнему сидел, подавшись вперед, и пристально смотрел на него голодными глазами. Льюис начал сначала, теперь глядя на отца.
— Я не мог вытащить его. Моя ма… Моя ма… Она… Моя…
Это было ужасно. Все ждали его рассказа, а он не мог говорить. Каким образом человек оказывается в состоянии, когда не может произнести ни слова? У них в школе был мальчик, который чудовищно заикался, и Льюис думал, что сейчас он сам выглядит точно так же. Он почти не осознавал себя и никак не мог заставить себя говорить.
— Все в порядке. Попробуй еще раз, — сказал доктор.
Льюис изо всех сил старался думать о словах, но очень скоро склонил голову, признавая свое поражение. Кейт видела, как голова его опускается, и это было невыносимо. Она не могла понять, почему Джилберт не возьмет его за руку или почему он не остановит их, ей хотелось встать и крикнуть ему это. Она подумала о своих собственных сыновьях, о своем доме, о том мире, который она выстраивала столько лет, и четко осознала, к своему стыду, что не возьмет этого мальчика. Она не хотела, чтобы Льюис находился в ее доме. Она представила, как ей придется все внутри себя ломать из-за необходимости любить его и разбираться со всеми неминуемыми потасовками и проявлениями ревности из-за того, что она всегда будет видеть в нем Элизабет. Это было сильнее ее; она не хотела видеть это лишенное матери существо в своем доме. Она смотрела на макушку его понуренной головы и думала, что это мог быть один из ее мальчиков. Ее дети тоже были очень ранимы. Ей нечем было гордиться — она знала, что не будет помогать ему. Она быстро поднялась и вышла в сад. Эту дверь немного заедало, и поэтому раздался громкий звук, на который обернулись все, кроме Льюиса. Кейт быстро уходила от них подальше в сад, догадываясь, что плачет, потому что ничего не видела. До этого она не проронила ни слезинки. «О Господи, — думала она, — вот оно, вот оно как».
Собравшиеся в комнате снова сосредоточили свое внимание на Льюисе.
— Льюис, — окликнул мальчика доктор. — Льюис!
Тот поднял на него глаза.
— Попробуй еще раз, Льюис, — очень ласково сказал доктор.
— Я х… Я х-х… Я х-х… — Он набрал побольше воздуха. — Я хотел вытащить руль наверх. Из лодки, которая была там.
— Хорошо. Молодец. И ты попросил ее помочь тебе?
— Нет, она сказала, что сама сделает это.
— Ты ей помогал?
— Нет, я смотрел. — Он понимал, как это звучит со стороны.
— Был ли там, Льюис, кто-нибудь еще, или вы были только вдвоем?
— Мы были только вдвоем.
— Только вы двое, ты в этом абсолютно уверен?
— Мы были только вдвоем. Пожалуйста, сэр, извините меня.
— Тебе не нужно извиняться, Льюис, все в порядке. Ты побежал за помощью?
Это был неудачный вопрос, и его сознание закрылось.
— Когда ты заметил, что она попала в беду там, в воде? — Это спросил уже другой голос, из дальнего конца комнаты.
— Ты видел, что там получилось не так?
— Ты пытался ей помочь?
Он чувствовал, как над его головой смыкается вода.
— Ты нырял к ней, заходил в воду?
Он слышал, как в голове его переливается вода, и не мог дышать. Внезапно Джилберт взял его за руку, и это шокировало его.
— Расскажи мне, как это произошло! Расскажи мне! Льюис, расскажи!
— Она… она… она…
— Льюис, ты должен попытаться рассказать нам, что случилось с твоей мамой.
— Ничего не выйдет. Посмотрите на него.
— Думаю, что он уже не понимает нас.
— Я отведу его наверх. Мы должны перенести это на другой день. Джилберт, с тобой все в порядке?
Доктор Страчен отвел Льюиса наверх и дал ему успокоительное. До этого он уже два дня принимал успокоительные средства и вернулся к ощущению пустоты и онемения в голове с чувством, похожим на благодарность.
За день до того, как Льюис вернулся в школу, Джилберт решил сводить его на чай в магазин Напперов. Мэри Наппер, встретившая их у дверей, обняла Льюиса. С тех пор как умерла его мама, встречавшиеся ему люди почему-то старались прикоснуться к нему. Они либо жали ему руку, либо гладили по голове, либо похлопывали по спине, как будто теперь, когда он больше не принадлежал своей маме, он принадлежал всем. На похоронах какая-то дама наклонилась и молча завязала ему шнурок на ботинке, а ему при этом хотелось отдернуть ногу; он даже не знал, чья это была мама.
— Джилберт, я так рада, что вы зашли к нам! Льюис, все сейчас на улице; может быть, ты пойдешь поищешь их?
Льюис вышел из дома и пошел на крики играющих детей. Неподалеку от дома была оборудована площадка для бадминтона; она не была ровной, с гладкой стриженой травой, как у Кармайклов, а уходила под наклоном от дома из красного кирпича с отгороженным двором и заброшенным колодцем.