Войны и миры: Отряд «Омега»

Ничего себе! Василий вплотную придвинулся к экрану:
— Кем, интересно, мне такое приказано? Я, во первых, советник, а не командир, а во-вторых…
— Во-вторых, вы до сих пор подчинялись командованию янычарского корпуса, а теперь подчиняетесь мне. Читайте, — и Зигун поднял бланк Министерства Обороны Конфедерации, на котором зеленым по белому было написано, что его, лейтенанта янычаров, переводят в распоряжение Собрания Зигунов Приапа. Подписано лично эмиром Тронье. Позор!
— Итак, ваша задача, — продолжал Зигун, — взять монастырь и самое главное — уничтожить взлетно-посадочную полосу. Выступление немедленно. Желаю удачи… курпан Гирей.
Экран погас. Василий все еще стоял, глупо вперившись в черный матовый прямоугольник. Что же делать? Бежать?..
Свиные уши! За неделю с сатирами он сам успел стать сатиром! Козлом пропах! Сам Дитрих Тронье ему приказал, а он — бежать?! Василий вытянулся в струнку, сделал четкий поворот кругом и торопливо вышел из шатра.
Два сатира опять прилаживали мину к миномету… Нет, это были уже другие — всем идиотам приходят в головы одни и те же идеи. Василий ринулся было прекращать безобразие, но понял, что сейчас это уже не важно. Он поманил к себе Пурдзана.
— Пур, дружок, командуй построение. Объявишь, что командир теперь официально — я.
— Зигун приказал?
— Не веришь?!
— Никак не… э… так то… Верю, верю, курпан-баши!
Возражений от Пурдзана не могло последовать никаких, в армию его призвали, не дав закончить третий курс Школы Паркового Искусства. Недаром Зигун принял его за ординарца.
Пурдзан развернулся туда, где солдаты пекли на кострах горную репу, запрокинул голову и издал оглушительный визг. Все обернулись, и Пурдзан, не сделав паузы, превратил визг в команду:
— И-и-и-стройсь!
Солдаты, почти все без фесок, многие — без портупей, встали неровной линейкой.
— Слушай мою команду! — Заорал Пурдзан и добавил совсем не так громко:
— Теперь командир — он.
Ткнув пальцем в сторону Василия, Пурдзан развернулся и засеменил в строй, в самый конец. Василий потер ладони в черных перчатках, одернул мундир. Оглядел своих козлов и вздохнул.
Машины двигались гуськом по узкой дороге, сливая свой блеск с блеском огромных кварцевых глыб, громоздившихся справа и слева, уходивших вверх, к такому же блестящему небу. Глыбы кварца напоминали Василию о висячих садах Рая, где у фонтанов возлежат прекрасные гурии… Обман, всюду обман: звездные разведчики Конфедерации, да и Империи тоже, еще не открыли ту планету, где находится Рай. На Приапе нет никаких гурий, здесь живут только сатиры да монахи-колонисты. Сатиры официально пользуются помощью Конфедерации, монахи — сами по себе, хоть и ходят слухи, что им помогает Империя. Не может не помогать: Империя христианская и монахи христианские… Шайтан! Свиные уши! Василий ударил себя по лбу, Пурдзан, сидевший рядом на башне, чуть не скатился под гусеницы. Зигун-то приказал взлетно-посадочную полосу уничтожить! Поступившая информация… Теперь понятно, что за информация. Василий с силой дернул тумблер передачи, почти вырвал его из гнезда:
— Всем стоп! Джип — к первой машине!
Танки встали одновременно, с дружным лязгом: солдаты из сатиров негодные, зато водилы — что надо. Прыгая по блестящим камням, колонну обгонял серый квадратный джип, за рулем сидел Али. Взять его, что ли, с собой? Нет.
— Пурдзан, ты местный?
— М-м-ме-е… — Пурдзан все еще не мог прийти в себя. Из остальных танков высовывались удивленные головы солдат.
— Ты ведь здесь родился где-то?
— Так точно, Гирей-ага.
Зажав под мышкой аппарат связи, Василий прыгнул в джип.
— Али, в танк, на мое место. Пурдзан, сюда, за руль.
Пурдзан сполз на землю не с той стороны, ему пришлось, мелко перебирая копытами, обежать танк. Выхлопы попали в нос, Пурдзан жалобно фыркал. Василий проверил пулемет и базуку: к базуке имелся ящик зарядов, зато к пулемету — всего два магазина. Ну и пусть, базука, кажется, будет нужнее.
— Вперед, Пур, давай, тут деревня должна быть рядом, так?
— Два поворота, потом справа Яма Карджала, пропасть такая, а внизу — речка…
— Долина будет?
— Дальше долина, под скалами, там как раз деревня. Моя деревня, у меня там до сих пор сестры живут.
— Танки там можно спрятать?
— Мы же наступаем…
Василий грохнул кулаком по дверце — весь джип затрясся:
— Я спросил!
— Да, да, найдем…
— Вперед. Быстро!!!
Пурдзан передвинул рычаг, плавно газанул — джип, по красивой дуге обогнув первый танк, вышел на середину дороги и сразу набрал скорость. Василий включил связь:
— Всем машинам! Двигаться за нами, средний ход. После пропасти будет деревня, мы вас там ждем. Стрелкам приготовиться к отражению воздушной атаки, предположительно — с юго-запада. В любом случае, откуда бы ни летело, все летающее сбивать немедленно, без команды. Повторяю, по всему летающему — огонь. Кроме птиц, конечно, — добавил Василий, испугавшись, что глупые сатиры с перепугу начнут палить по голубям.
Голубей, впрочем, в небе не было: чистый блеск, вокруг вершин — дымка. Яма Карджала разверзлась справа резко, неожиданно: из крутого склона почти горизонтально торчат свинцово-зеленые жесткие кусты, далеко внизу — густой лес, под которым угадывается извилистая речка. Какие-то заросшие развалины на берегу — интересно, кто там живет…
— Пур, строение около реки, ты должен знать.
— Храм Карджала, — Пурдзан глядел только вперед, следил за дорогой, — мы Карджала больше не любим, мы Аллаха любим.
— Аллах акбар, — машинально отозвался Василий.
Яма осталась позади, снова кругом ослепительный кварц. Среди блеска слева над дорогой мелькнуло черное пятно… Исчезло…
— Пур, помедленнее.
Опять мелькнуло пятно. Ряса! Василий взялся за рукоятки пулемета, поймал черное пятно в перекрестие. Монах одной рукой целился, кажется, из бластера, а другой что-то прижимал к уху.
— Веди ровно…
Вспышка, камни у обочины оплавились, на правом крыле задымилась краска. Пурдзан выкрутил руль, джип занесло, но Василий успел вовремя надавить на гашетку — монах выронил бластер, дернулся и слетел на дорогу, как огромная подбитая летучая мышь. Пурдзан затормозил. Монах был еще жив, но без сознания. К уху он прижимал минирацию и что-то бормотал. Василий прислушался — монах бормотал по-гречески:
— Вижу джип… Вижу джип…
Рация его разбилась, но монах ничего не замечал, он бредил. Поперек его груди шел ряд влажных красных отверстий от пуль, да и позвоночник, скорее всего, сломан. Василий повернулся к Пурдзану:
— Добей.
Пурдзан вылез из джипа, подошел к монаху. Вытащил из-за пояса свой кинжал. Быстрое движение — монах перестал бормотать. Пурдзан вытер кинжал об пояс, засунул на место, сел за руль. Ухмыльнулся:
— Неверный.
— Боюсь, он не только неверный.
Василий поджал губы.
— Ладно, в деревню. Быстро.
Почему бы христианскому монаху не быть греком, с одной стороны? А с другой стороны, как-то не по-христиански этот монах себя вел, во всяком случае — не по-монашески.
Деревушка пряталась под нависшими скалами — прекрасно, с воздуха не углядишь. Через узкую щель в скалах тропка вела вниз, к виноградникам, этот проход можно защитить одним пулеметом. А в большой грот, где загон для скотины, поместятся четыре танка. Нормально, пятый танк развернем где-нибудь подальше, будет ловушка.
Пурдзан, размахивая руками, радостно побежал к ближайшему дому, оттуда навстречу ему выскочили две толстые тетки. У мифических сатиров были красавицы-нимфы, а у этих — уродки с козлиными ногами, подумал Василий. Что там Пурдзан с сестрами милуется? Со старостой надо говорить, ребята уже вот-вот подъедут!
Василий развернул джип поперек дороги у того места, где в сторону деревни отходила грунтовка. Включил связь:
— Всем машинам, полный вперед. Машины первая, вторая, третья и четвертая от моего джипа поворачивают направо, к гроту. Заехать в грот задом, орудиями в сторону дороги, ждать атаки с воздуха. Машине номер пять остановиться около меня.