Псих. Дилогия (СИ)

А потом выступил. И надо сказать, его слушали.
Предложение Кота было простым и очевидным. На встречу пойти, поскольку упустить такой шанс мы не имеем права. Но подстраховаться. Кто предупреждён, тот вооружён, и ловушка, о которой знаешь - уже не вполне ловушка.
Страховка включала такую непопулярную меру, как присутствие стороннего - незаинтересованного - наблюдателя.
Встретили предложение неоднозначно. Но не по сути; скорее, и для меня это стало открытием, сама личность Кота - "бывшего", как и главарь, немного выскочки, немного рисовщика, этакий типаж удачливого авантюриста - многими тут воспринималась не без неприязни; по сути же возразить было нечего: никто не внёс более дельного предложения.
- Вот кто умеет лить воду на мельницу, - пробормотал Горб, один из лейтенантов. - И нашим, и вашим, и говорит гладко.
Тут уж окрысился Кот:
- Хочешь сказать, что я не умею другого?
- Вот пусть сам за свой трёп и отвечает.
- Согласен, - это слово Кот просто-таки промурлыкал, хищно оскалив зубы в недоброй ухмылке.
Груздь, неторопливо обведя взглядом лейтенантов, приподнял ладонь над подлокотником.
- Возражения есть?
Выждал несколько секунд, прокомментировал:
- Возражений нет.
И, прихлопывая рукой деревянный (натурального дерева!) подлокотник, словно придавливая муху, заключил:
- На том и порешим.
Так и вышло, что на следующий день мы отправились на встречу с противником - встречу, которая могла оказаться ловушкой.
 6. 
 
Мы сидели за полуразваленной бетонной стеной, ограждавшей бывшую стоянку грузовиков, и в сгущающихся сумерках разглядывали мелькание теней на противоположной стороне.
Парни из здешних старожилов заранее облазали окрестные руины. Вроде, всё было чисто: ни засад в укромных местечках, ни стрелков на верхотуре; на нужных точках теперь стояли на шухере наши ребята-"служивые", порой в открытую пялясь на таких же дозорных противника. Но ощущение неизбежного подвоха поселилось в животе ледяной глыбой и уходить не хотело.
Полдня накануне Кот вымучивал нас дрессурой, пока не загонял до полного "не могу". В числе прочего - заставил буквально зазубрить несколько схем тутошних коммуникаций; уж не знаю, где он их раздобыл. Теперь, если придётся спешно драпать, - мы хотя бы представляли, куда; один из таких путей лежал через канализационный колодец, находившийся прямо за нашими спинами.
Лейтенант взял на встречу свой лучемёт, спрятав его в специальной петле под одеждой - если не понадобится доставать, то никто и не узнает, что он там был.
Мы сидели и ждали назначенного времени.
- Я думаю, у них дофига лучемётов, - вздохнул Полоз. - С десяток, не меньше.
- Пусть бы это и оказалась вся их хитрость, - оскалился Кот. - Ой, пусть бы.
- Положат нас здесь.
- Не кани. Как я стреляю - вы все знаете. Как они стреляют - я видал. Но засветить огнестрел они должны первыми. Поняли, парни?
- Это что ж, мы с одним железом на лучемёты попрёмся?
- Кому непонятливому повторить? - зашипел Кот. - Стреляют они первыми! Ваше дело - слушать меня! И падать, как скажу. Не бегать, не стрематься, а падать. Я вас зря учил?
- Да поняли мы, Кот.
- Кто запсихует - пристрелю лично, усекли?
- Да всё уж сколько раз перетёрто, - проворчал Студень.
- И не пяльтесь на лучи, ослепит. Каланча, тебе особо.
У Каланчи было припрятано наше секретное оружие - несколько газовых гранат.
- Всё ништяк, парни.
Последние минуты упали одна за одной, как капельки воды в часах-перевёртышах.
- Пошли!
Мы встали.
Над противоположной стеной показались головы наших противников.
Практически одновременно обе группы перемахнули барьер.
Двинулись на сближение...
И вот тут-то всё понеслось к чертям в ад.
***
Я не запомнил, что прозвучало раньше: отчаянный вопль паренька-дозорного, ошеломляющий вой одномоментно врубленных квадросирен или дикий визг множества тормозящих тяжёлые туши бронекаров покрышек. Просто неожиданно нам на головы рухнула, разорвав воздух, оглушительная какофония. И тут же вспыхнули прожектора.
- Шухер! - надрывался дозорный. - Легавые!
- Назад! - орал сориентировавшийся первым Кот. - За стену! Уходим в люк!
- Всем сложить оружие! - прорезался сквозь сирены многократно усиленный аппаратурой голос. - Выходить с поднятыми руками! Всем сложить оружие!
Со стороны "северных" ударил первый лучемётный залп. Ударил по полицейским.
Легавые ответили огнём.
- Сложить оружие! - гремело над площадкой.
Мы сигали через стену, едва не ломая ноги на сколотых бетонных глыбах, падали в укрытие.
- Ты! Открывай люк! - рявкал Кот. - Ты! Пригнись, дубина! Все здесь? В люк по одному! Спокойно, парни! Не высовываться! По одному, я сказал! - звонкая затрещина опередила торопыгу. - По одному!
Пару раз противно не то свистнуло, не то визгнуло; я понял, что это было, только когда перед позициями "северных" вспухло облачко газа. Легавые запулили гранаты из подствольников. То ли газовки не достигли цели, то ли наши противники запаслись масками - по крайней мере, огонь продолжался.
Между "северными" и полицией уже шла ожесточённая перестрелка.
И в этот момент на краю площадки появился человек. Он шёл странной, дёргающейся походкой, словно бы каждая рука и нога у него, каждая часть тела жила собственной, не согласующейся с остальными частями жизнью; он делал пару шагов, отступал назад, наклонялся, будто готовясь упасть, пошатывался, снова шагал, медленно, но неотвратимо продвигаясь к центру.
Кто хоть раз в жизни видел такую походку, не забудет её никогда.
По площадке двигался бывший нейродрайвер.
- Глянь-ка, Весёлый Джо выполз, - прошептал кто-то. - И куда он только прётся?