На грани развода
– Мам, можно я платье одену? – спросила Аня.
– Надену, платье на себя надевают, а куклу одевают, – на автомате поправила Марина.
– Хорошо, можно я платье надену? – послушно исправилась дочь.
– Да, конечно. Достань из чемодана. Можешь заодно повесить в шкаф остальную свою одежду.
Марина сидела на балконе и не хотела двигаться. Уши еще болели, но меньше. Ей до жути захотелось кофе. Нестерпимо. Благо она всегда возила с собой турку и пачку молотого кофе.
– Мам, а где мое платье? С цветочками? – крикнула Аня.
Марина нехотя поднялась, открыла чемодан, нашла платье, турку, кофе, поставила чайник, включила крошечную плитку на одну конфорку и сварила себе кофе. Аня выкладывала игрушки, краски, пластилин, книжки и все, что взяла с собой на отдых.
Марина с облегчением стянула с себя джинсы и майку, осталась в нижнем белье и с чашкой кофе вышла на балкон. Отельчик стоял на горе, ближайшие строения находились достаточно далеко, так что можно было ходить хоть голой.
Она села на балконе, поставила под ноги стул, передвинула поближе стол и закрыла глаза. Да, здесь, на этом балконе, она готова была провести весь отпуск. В тот момент, когда Марина поднесла ко рту чашку с кофе, в дверь настойчиво постучали. Она обожглась и решила сделать вид, что не слышит.
– Мам, стучат, – сказала Аня.
– Пусть стучат.
Стук не прекращался. Становился все более настойчивым.
– Ма-ам, – крикнула Аня.
– Я никого не жду. Постучат и перестанут.
Стук сменился другим звуком. Будто кто-то пытался высадить дверь плечом.
– Открой, – велела Марина дочери.
– Я боюсь. Мы же здесь никого не знаем. И ты не разрешаешь открывать дверь незнакомым людям.
Марина со стоном поднялась, нашла полотенце в ванной, кое-как прикрылась и открыла дверь:
– Пьиветики-юлетики-омьетики. – На пороге стоял маленький мальчик.
– Чего тебе? Если никто не отвечает – значит никого нет дома! Это невежливо – так тарабанить в дверь! – грозно сказала Марина.
– А вы дома, – как ни в чем не бывало улыбнулся мальчик. – Тетя Марина, Аня где?
– Аня, это к тебе. – Марина мечтала вернуться на балкон. – И я тебе никакая не тетя, понятно? – рявкнула она на мальчика, но тот продолжал радостно улыбаться.
Дочь подошла к двери.
– Пойдем игьять, – позвал мальчик.
Девочка посмотрела на мать, та сделала жест – мол, иди, – и Аня выскочила вслед за мальчиком.
Марина сорвала с себя полотенце и снова устроилась на балконе. Еще раз подвинула второй стул, сложила на него ноги и наконец уселась, надеясь вволю налюбоваться островком. Да, надо было сходить в магазин, купить воды, сока, йогуртов, яиц, молока, но сил не было. Да и желания.
Когда она собиралась сделать глоток кофе, в дверь опять постучали.
– Твою ж мать! – Марина снова пошла упаковываться в полотенце, оступилась и со всего маху влетела в столбик, который держал балдахин. Так сильно, что в глазах потемнело, а в ушах зазвенело. Ругаясь и потирая лоб, она рванула на себя дверь.
– Ой, прости, у меня есть сахар и вода. – На пороге стояла Женя. – Тут из-под крана нельзя пить, я забыла предупредить. Как вкусно пахнет! Ты кофе варишь? Я не знаю, может, кипяченую и можно пить. Вот, держи бутылку. Кстати, из местного магазина бесплатная доставка – они привозят все, что ты купишь. Пойдем, уже все собрались. Решили пораньше. Божечки-кошечки, какой вид с балкона! И балдахин – просто шикарно! Как вам повезло с номером! И мы можем заказать доставку еды. Тут есть супчик, рыбка.
Марина хотела выругаться матом, но из последних сил сдержалась. На лбу под ее ладонью вырастала шишка.
– У вас так принято говорить: приветики-рулетики, божечки-кошечки, супчики? Без уменьшительно-ласкательных суффиксов вы умеете разговаривать? – спросила она, уже не стараясь казаться хотя бы вежливой.
– Так дети придумали, ну и мы за ними повторяем, – радостно объяснила Женя. – Ничего, ты скоро привыкнешь. Я тоже, когда приехала, первые два дня чуть не плакала. Никак не могла расслабиться. Все куда-то бежала, спешила. А теперь уже хорошо. Мы уже второй год в этот отель приезжаем.
– «Божечки-кошечки», – простонала Марина. – Женя, все-таки давайте на «вы», а во-вторых, можно я полчаса проведу в одиночестве? У меня дико болят голова и уши после перелета. И я не хочу ни с кем знакомиться.
– Да, да, конечно. Я, собственно, на секундочку. Хотела спросить, а вы много курите?
– Много.
– А часто?
– Одну за одной, а что?
– Тут семья хотела в наш отель переселиться. Номер по соседству с вашим пустует. Только их смущает табачный дым. Вы бы не могли курить меньше или с другой стороны балкона? Или вообще не курить? Может, вам помочь стулья и стол передвинуть? Они очень хотели переселиться к нам. Такая хорошая семья.
– Женя, это мой балкон. Я за него заплатила. И я буду курить столько, сколько захочу. И там, где захочу. Вы что, риелтор? Так вот, сообщаю вам и передайте всем моим потенциальным соседям – я злобная, мерзкая и скандальная тетка. Курю, как паровоз, много пью, ругаюсь матом и ору неприличные песни по ночам. Можете прикрепить рядом с моим номером оградительную ленту с надписью «Опасная зона» и предупреждением не заходить за ее пределы или повесить на мой номер знаки «Осторожно, здесь курят», «Не входить, убьет».
– Здорово, – с искренним восторгом в голосе ответила Женя. – Мне кажется, вы с Викой подружитесь.
– Ничего здорового. Я ни с кем не собираюсь заводить знакомства и уж тем более дружить! В описании отеля не значился пункт, что здесь запрещено курить. Здесь даже с животными можно. Можете приравнять меня к мопсам или чихуа-хуа. И, надеюсь, вы избавите меня от своего общества.
– Знаете, именно с такими людьми завязываются самые тесные дружеские связи! – Женя продолжала сиять улыбкой.
Марина решила, что имеет дело с сумасшедшей.
– Ну, спускайтесь побыстрее! А дети пока будут расписывать камушки и проходить церемонию знакомства! – радостно объявила Женя.
– Вы меня не слышите? Я не собираюсь ни с кем знакомиться!
– Мам! А мне можно мороженое, да? – Марина услышала крик дочери, который доносился со стороны двора.
– О господи…
Она терпеть не могла, просто с ума сходила, когда Аня кричала ей из одной комнаты в другую. Гриша тоже так же делал. Марина не ленилась встать, подойти и сказать все спокойно. Тысячу раз она просила дочь не орать, потому что это неприлично.
Марина, решив поговорить с Аней о правилах поведения, быстрыми глотками допила кофе. Пока одевалась, в голове крутились разные мысли – неужели они попали к сектантам, проповедующим вселенское счастье в семье и многодетность? Не дай бог, они плетут обереги от измены и читают мантры, способствующие сохранению домашнего очага. Не хватало, чтобы они еще Ане голову задурили своими церемониями. Что вообще за бред – церемония знакомства! Марина спустилась, собираясь оценить обстановку, забрать дочь и пойти в магазин, заглянув по дороге в соседний отель – на всякий случай узнать, есть ли номера. А заодно объяснить этим чокнутым сектантам, что она против «мягкого родительства», «нежного материнства», системы Монтессори, Вальдорфской школы и всех остальных методик развития детей вместе взятых. Вот в гробу их видала. И ее Аня будет воспитываться по старой советской методике под названием «мать сказала».
За большим столом во дворе уже собрались жильцы семейного отеля, обреченные на общество друг друга. Женя поставила на стол тарелку с черешней. Дети радостно ели мороженое и мантры читать явно не собирались.
– Ну, давайте начнем! – объявила Женя так, будто речь шла об утреннике в детском саду. – Сейчас каждый представится, скажет, как зовут ребенка, и расскажет что-нибудь о себе. Я начну. Меня зовут Женя, хотя уже все, наверное, знают. Моей дочке Катюше – пять. Мы приехали сюда всей семьей. – Женя улыбалась во весь рот и изображала вселенское счастье. – Стас, мой муж, сейчас к нам присоединится. Кстати, он по утрам занимается йогой и может провести мастер-класс для всех желающих. И у нас есть запасной коврик! Зеленый! Если кому-то нужен, мы с радостью поделимся!